Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

От Лубина до Царева Займища не удалось Французам ни разу оттеснить Русского арьергарда прежде времени, назначенного к нашему отступлению; ни одно орудие не потеряно, ни одна повозка не брошена. Для ночлега арьергард останавливался на местах привольных, между тем как Французский авангард должен был располагаться на ночь часто в местах безлесных и безводных. Боковые корпуса, Вице-Короля и Понятовского, без проводников и топографических карт, шли ощупью. Боясь, что колонны могут заблудиться, неприятели ставили по дороге конные ведеты вместо верстовых столбов, которые были нашими срубливаемы. В то время, когда Русские войска, подымаясь в поход с рассветом, при наступлении жары отдыхали, Французы, утомленные зноем при построении разоренных мостов, а потом сражением до ночи, приходили в изнурение. Фуражиры их нередко возвращались с пустыми руками, отчего возрастало бродяжничество. Полковые командиры и офицеры, видя, что с каждым шагом край становится безлюднее, брали, где могли, повозки и рогатый скот, так что, начиная от Смоленска, обозы составили толпы, почти столь же огромные, как и сама армия. Позади тянулись отсталые, безлошадные, раненые, больные. Для снискания приюта сворачивали в стороны и заблуждались на проселочных дорогах. В тылу армии происходили великие беспорядки; голодные бродяги нападали на товарищей своих, возвращавшихся с добычей. Особенно обувь износилась совершенно; многие шли босиком.

Беспрестанное житье на биваках и утомительные марши не позволяли думать об опрятности.

Отступление Русской армии представляло другое зрелище. Она отступала со всем населением окрестных мест, окруженная пожарами, истреблением. С обеих сторон выезжали на дороги обозы крестьянских телег и помещичьих экипажей. Поселяне и помещики искали защиты в соседстве армии. Иные брели за нею с простреленными членами. Горящие города и села, покинутые жилища все более и более возжигали огнь мщения в армии и народе. Духовенство ближних к дороге церквей, с иконами и хоругвями, окруженное частью своих прихожан, с поникшими и непокровенными главами, шло посреди полков, стройных, но безмолвных и печальных. Кто мог равнодушно смотреть на беспрерывные пожары, удаляющийся народ, храмы Божии, разрушаемые нечестием, Веру отцов своих поруганную, Россию, казавшуюся бессильной! Желание сражения сделалось столь же общим, пламенным в армии, как и во всей России. Помыслы и молитвы всех устремлены были к одному: положить конец отступлению, которое вело врагов в сердце Государства.

В таком расположении духа пришли войска, 17 Августа, в Царево Займище. «Здесь, – доносил Главнокомандующий Государю, – стал я с обеими армиями в позиции и решился ожидать атаки неприятельской». Опять начали строить укрепления и готовиться к сражению, но войска не надеялись уже на близкую встречу с врагами. Поколебалась доверенность к Главнокомандующему, а разногласие его с Князем Багратионом, начавшееся со времени повторенных движений от Смоленска к Рудне, достигло высшей степени[238]. Впрочем, сражение не зависело уже от Барклая-де-Толли, ибо через несколько часов по вступлении армии в лагерь при Царевом Займище получено было известие о Высочайшем повелении: быть Князю Кутузову Главнокомандующим над всеми армиями, по скором его прибытии к войскам. На рескрипт, коим Император по сему случаю удостоил Барклая-де-Толли, он отвечал: «Всякий верноподданный и истинный слуга Государя и Отечества должен ощущать истинную радость, при известии о назначении нового Главнокомандующего всеми армиями, который уполномочен все действия вести к одной цели. Примите, Всемилостивейший Государь, выражение радости, которой я исполнен. Воссылаю мольбы, чтобы успех соответствовал намерениям Вашего Величества. Что касается до меня, то я ничего иного не желаю, как пожертвованием жизни доказать готовность мою служить Отечеству во всяком звании и достоинстве». Так кончилось главное начальство Барклая-де-Толли над первыми двумя армиями. Заключим описание времени его предводительства собственными его словами, писанными Государю, накануне прибытия Князя Кутузова: «Не намерен я теперь, когда наступают решительные минуты, распространяться о действиях армии, которая была мне вверена. Успех докажет: мог ли я сделать что-либо лучшее для спасения Государства? Если бы я руководим был слепым, безумным честолюбием, то, может быть, Ваше Императорское Величество изволили бы получать донесения о сражениях, и, невзирая на то, неприятель находился бы под стенами Москвы, не встретя достаточных сил, которые были бы в состоянии ему сопротивляться».

Назначение князя Кутузова главнокомандующим всеми армиями и свидание императора Александра с шведским наследным принцем

Причины назначения одного Главнокомандующего над всеми армиями. – Суждение Комитета. – Назначение Князя Кутузова. – Высочайшие рескрипты Князю Кутузову и другим Главнокомандующим. – Отбытие Государя в Аво. – Цель свидания с Шведским Наследным Принцем. – Договор 18 Августа. – Отправление Финляндского корпуса в Ревель. – Предложение об уступке Аландских островов. – Ответ Государя. – Письмо Шведского Принца. – Назначение и сила Финляндского корпуса.

Повсеместное недоверие к Барклаю-де-Толли и разномыслие его с Князем Багратионом омрачали виды на будущее. Сверх того, кроме двух армий, порученных начальству сих Генералов, находились еще отдельные армии и корпуса, в 17 губерниях составлялось ополчение, вся Россия готова была вооружиться. Недоставало только главного над всеми силами предводителя для направления их к одной общей идее. Необходимость в верховном вожде становилась все более и более ощутительной. Суждение о столь важном деле передано было Императором Комитету, составленному из Генерал-Фельдмаршала Графа Салтыкова, Генералов Вязмитинова, Графа Аракчеева и Балашева и Действительных Тайных Советников Князя Лопухина и Графа Кочубея. 5 Августа, в день Смоленского сражения, в 7 часов пополудни, собрались они в доме Графа Салтыкова и совещались до 10 часов с половиной. Дабы поставить Комитет в известность о положении дел, сообщены ему были донесения Главнокомандующих и разные частные письма, полученные из армии. По выслушании тех и других Комитет единогласно признал, что «недеятельность в военных операциях происходила от недостатка над всеми армиями положительной единоначальной власти, и сколь невыгодно такое раздробление, столь напротив необходимо общее ее соединение». Основывая сие заключение «на положении обстоятельств вообще и на том, что по действию разных армий на значительном пространстве они обязаны всегда соглашать свои движения и действия одна с другой, – Комитет находил необходимо нужным: 1) Назначить над всеми войсками одного общего Главнокомандующего; 2) назначение его должно быть основано на известных опытах в военном искусстве, отличных талантах, на доверии общем и на старшинстве»[239]. Потом рассуждали: кого предложить в Главнокомандующие, и называли нескольких Генералов: Беннигсена, Князя Багратиона, Тормасова и жившего давно в отставке Графа Палена, но находили, что ни один из них не соответствовал вполне тем условиям, какие требовались для занятия места верховного предводителя. Судеб исполненное имя Кутузова было произнесено последнее, но зато, едва только его выговорили, прекратились прения. Все члены Комитета признали, что один Кутузов соединял в себе качества, соделывающие его достойным великого назначения, как по старшинству, так и по заслугам. Вместе с тем положили мнением: предоставить одному Кутузову власть, постановленную Учреждением о большой действующей армии, и велеть начальникам губернских ополчений доносить ему об успехе вооружения и о местах, где уже собрано было земское войско.