Политическая биография Сталина. Том 2 - Николай Капченко

В «Вестнике финансов» (№ 7 за 1927 г.) А.А. Никитский писал:

«Пятилетний народнохозяйственный и финансовый план сильно преувеличен по темпу… Доводы в пользу принятых в плане темпов бьют почти всегда мимо цели. Необходим более осторожный и реальный вариант плана».

Другой автор, А. Вайнштейн, в «Экономическом обозрении» (№ 7 за 1927 г.) писал: «Основным пороком пятилетки является проектировка развития всех отраслей народного хозяйства слишком быстрым темпом… и непосильным и нереальным»[424].

С критическими замечаниями (как позитивной, так и негативной направленности) выступали не только западные специалисты и журналисты. На самой конференции звучали голоса, в ряде случаев подвергавшие критике отдельные моменты как самих принципов планирования, так и методов его осуществления. Известный в партийных кругах как оратор, всегда подвергавший что-либо сомнению, Ю. Ларин такими словами охарактеризовал недостатки планирования: главный из них «заключается в том, что разработка пятилетки в Госплане велась таким путем, что основное хорошее, что в этой пятилетке есть, — это обеспечение крупного темпа роста индустриализации, обеспечение крупного темпа роста коллективизации и т. п., — вносилось в пятилетку фактически не столько разработкой самого Госплана, сколько под давлением партийного общественного мнения и соответствующих решающих органов. Сама же разработка пятилетки в Госплане в те последние годы, в которые она велась, давала картину, как известно из опубликованных материалов Госплана, беспомощного топтания на одном месте. Этим местом было то обстоятельство, что до последнего времени делавшиеся в Госплане проектировки пятилетки принимали темп так называемой потухающей кривой, т. е. принималось, что с каждым годом рост промышленности будет идти все более медленным темпом»[425].

Из слов Ларина явствует одно: не Госплан на основе своих расчетов определял основные параметры плана, а партийное руководство. И, конечно, прежде всего Сталин, выступавший за максимально высокие темпы роста производства. И это — несмотря, а скорее вопреки своим прежним призывам не забегать вперед, проявлять должную расчетливость и осторожность, соизмерять плановые наметки с реальными возможностями страны. Иными словами, именно генсек играл роль локомотива, тянувшего страну к невиданно высоким темпам индустриализации. И сейчас его уже не сдерживали какие-либо препятствия в лице оппозиции.

На конференции довольно четко обнажилось недовольство слабой проработкой плановых заданий со стороны ученых-экономистов. Не стану утруждать читателя излишними деталями и приведу лишь одно, но весьма характерное выступление делегата конференции из разряда среднего партийного звена. Вот что он говорил по данному вопросу:

«…партия ставит на ближайшие годы задачу ликвидации товарного голода, и мне думается, что нельзя согласиться с постановками разрешения вопроса о ликвидации товарного голода в ближайшие годы, которые выдвигает в частности т. Струмилин. (С. Струмилин был одним из ведущих в ту пору советских экономистов, стоявших у истоков разработки пятилетнего плана — Н.К.) Тов. Струмилин считает, что эту задачу мы сможем разрешить таким образом: «Если мы, — пишет он в брошюре «Социальные проблемы пятилетки», — не можем ускорить в желаемом темпе товарное предложение, то должны замедлить в соответствующей мере рост платежеспособного спроса», и дальше «Конкретно это сводится к проектировке повышающихся темпов накопления в балансе производства и распределения народного дохода, а в балансе спроса и предложения товаров на широкий рынок к такой проектировке цен, зарплаты, налогов и прочих изъятий, при которых реальный платежеспособный спрос не превысил бы возможного предложения» (стр. 71). Что значит политикой цен сдерживать платежеспособный спрос? Это значит вести политику повышенных цен, в то время как партия ведет большую работу по снижению себестоимости»[426].

Читая такого рода высказывания, складывается впечатление, что экономическая наука довольно молодого большевистского режима скорее играла роль тормоза, нежели эффективного инструмента реализации принятых экономических планов. Впрочем, с нею, как видно, вообще мало считались, а она, в свою очередь, подгоняла свои теоретические построения под нужды партийного руководства, т. е. того же генсека.

В этой связи позволю привести весьма показательный обмен репликами во время выступления Д. Рязанова — давнего оппонента Сталина, который остановился на прорехах в управлении народным хозяйством. Итак, Рязанов говорит:

«что самый скверный министр путей сообщения это тот министр, который сам управлял паровозом. Самый скверный министр промышленности это тот министр, который умеет сам чинить свои замки.

Артюхина. А кто же будет управлять?

Рязанов. Тов. Артюхина думает, что… Ну, т. Артюхина, я с вами частным порядком поговорю. (Смех.)

Аралов. А что сказал Ленин?

Рязанов. Ленин, т. Аралов, сказал, что «каждая кухарка должна научиться управлять государством».

Артюхина. А что т. Рязанов говорит?

Рязанов. А Рязанов говорит, что пока этого не случилось, но что кое-кто из наркомов управляет государством, как повар. (Смех)»

Закончил он свое выступление констатацией того бесспорного факта, что «у нас хуже всего поставлено экономическое образование. Вместо того, чтобы иметь в своем распоряжении армию людей, которая умеет организовать социалистическое хозяйство, которая умеет управлять техникой и спецами, мы имеем самый тончайший слой этих образованных экономистов. Ведь факт, что в нашей системе высшего образования мы изгнали слово «социально-экономический». У нас экономические науки укрываются в недрах каких-то этнологических факультетов»[427].

Достойно упоминания и ставшее знаменитым замечание Рязанова, сделанное на этой конференции, что «в Политбюро марксисты не нужны»[428]. В дальнейшем в западной и современной российской историографии либерального толка это замечание стало широко цитироваться как свидетельство того факта, что Сталин и его сторонники в своей политике полностью отошли от принципов марксизма и предали их забвению. Мол, Сталин и его соратники использовали ссылки на Маркса и Ленина лишь тогда и в том случае, если высказывания последних можно было приспособить к собственным политическим целям и оправдать проводившийся курс и все зигзаги, которые перманентно были присущи этому курсу.

Стоит, пожалуй, отметить и еще один чрезвычайно важный аспект пятилетнего плана. Речь идет о оборонном компоненте этого плана. По данному вопросу не раз высказывался и сам генсек, обосновывая насущную необходимость максимальных темпов индустриализации и коллективизации. На XVI конференции эту сторону проблемы специально затронул в своей речи И. Уншлихт — один из тогдашних ведущих военных руководителей Красной армии. Он, в частности, сказал: «Во-первых, пятилетка требует известного пересмотра, известных изменений с точки зрения вопросов обороны. Должны быть учтены целиком и полностью потребности нашей обороны, должен быть полностью увязан план строительства вооруженных сил с пятилетним планом развития народного хозяйства. Во-вторых, нужно максимально подтянуться всей нашей промышленности, нужно добиться того, чтобы промышленность в отношении выполнения военных заказов работала бесперебойно, в первую очередь военная промышленность, которая должна служить примером того, как в установленные сроки, удовлетворяя всем техническим требованиям, выполнять заказы. Необходимо добиться перелома в этом отношении, широко привлекая к этому рабочих фабрик и заводов»[429].

И хотя о повышении военного потенциала говорили не часто и не столь откровенно, как о других проблемах, совершенно очевидно, что вопросы укрепления оборонной мощи страны находились фактически в эпицентре внимания. Ведь именно соображениями повышения степени военной готовности, способности дать должный отпор попыткам военного нападения на СССР в решающей степени мотивировались столь высокие темпы индустриализации страны. И надо сказать, что в этом вопросе первую скрипку играл Сталин. Именно он всегда последовательно выступал за то, чтобы вопросы ускоренного развития военной промышленности стояли на первом месте. Излишне говорить о том, что уровень развития военной промышленности зависел прежде всего от развития решающих отраслей промышленности. Здесь все проблемы оказывались завязанными в один узел. И разрубить этот своего рода гордиев узел можно было лишь одним способом — путем создания современных промышленных предприятий, оснащенных новейшей технологией. Без этого всерьез говорить об укреплении оборонной мощи государства — значило пускать слова на ветер.