Политическая биография Сталина. Том 2 - Николай Капченко

На конференции Сталин не выступал (в отличие от предыдущих партийных конференций). Он как будто дал обет молчания. Трудно объяснить его полное молчание: он даже не подал ни одной реплики в ходе прений, что обычно делал на такого рода заседаниях. То ли полагал, что все необходимое он уже высказал на пленумах ЦК и в публичных выступлениях, то ли хотел своим демонстративным молчанием показать, что не хочет нарушать демократический дух обсуждения, высказывая свои соображения, которые уже воспринимались как истина в последней инстанции. Во всяком случае его молчание можно было истолковать как молчание победителя, как знак того, что все идет именно в русле, намеченном им ранее.

Скорее всего, генсек намеревался наиболее важные вопросы, связанные с индустриализацией, а затем и коллективизацией сельского хозяйства, детально рассмотреть в своем докладе на предстоявшем в будущем, 1930 году, XVI съезде партии. В настоящем разделе я не стану освещать работу этого съезда и новые инициативы, выдвинутые на нем Сталиным, поскольку в одной из последующих глав специальный раздел посвящен именно этому съезду. Здесь же я коснусь только тех сюжетов доклада на нем генсека, которые непосредственно связаны с осуществлением программы индустриализации страны.

На XVI съезде важнейшей особенностью внутреннего положения Советского Союза Сталин назвал то, что оно характеризуется растущим подъёмом народного хозяйства и прогрессивным сокращением безработицы. Он отмечал следующие позитивные моменты в положении страны. Выросла и ускорила темпы своего развития крупная промышленность. Окрепла тяжёлая промышленность. Социалистический сектор промышленности продвинулся далеко вперёд. Выросла новая сила в сельском хозяйстве — совхозы и колхозы. Если года два назад наблюдался кризис зернового производства и страна опиралась в своей хлебозаготовительной работе, главным образом, на индивидуальное хозяйство, то теперь центр тяжести переместился на колхозы и совхозы, а зерновой кризис можно считать в основном разрешенным. Основные массы крестьянства окончательно повернули в сторону колхозов. Сопротивление кулачества отбито. Генсек, приведя соответствующие цифровые показатели, сделал вывод: мы находимся накануне превращения из страны аграрной в страну индустриальную[430].

В целом подобная оценка согласовывалась с реальным развитием ситуации в экономике. Однако было сказано далеко не все. О многом генсек умалчивал. По поводу столь оптимистической оценки положения в сфере сельского хозяйства мы будем вести речь в следующей главе. Здесь же хочется сделать общее замечание: генсек рисует явно приукрашенную картину, оставляя за скобками исключительно сложные и серьезные проблемы, которые тогда обременяли всю советскую экономику и вообще всю жизнь страны.

Сталин в своем докладе, коснувшись вопросов индустриализации, сделал акцент не столько на чисто экономическом содержании ее, а на социально-классовом характере. Он заявил: «Развитие нашего народного хозяйства идёт под знаком индустриализации. Но нам нужна не всякая индустриализация. Нам нужна такая индустриализация, которая обеспечивает растущий перевес социалистических форм промышленности над формами мелкотоварными и тем более капиталистическими. Характерная черта нашей индустриализации состоит в том, что она есть индустриализация социалистическая, индустриализация, обеспечивающая победу обобществленного сектора промышленности над сектором частнохозяйственным, над сектором мелкотоварным и капиталистическим»[431].

Не обошел своим вниманием генсек и одну из самых актуальных в то время проблем — проблему досрочного выполнения и без того чрезвычайно напряженных планов пятилетки. Здесь он явно подгонял уже начавшего хромать коня советской экономики. Он ставил вопрос в такой плоскости: «…Что мы имеем на деле, если рассматривать пятилетку с точки зрения её осуществления за первые два года? О чём говорит нам проверка исполнения пятилетки в её оптимальном варианте? Она говорит не только о том, что мы можем выполнить пятилетку в четыре года. Она говорит еще о том, что мы можем её выполнить по целому ряду отраслей промышленности в три и даже в два с половиной года. Это может показаться скептикам из оппортунистического лагеря невероятным. Но это факт, оспаривать который было бы глупо и смешно»[432]. Ссылки генсека для подкрепления возможности выполнения плана в ряде отраслей даже за два с половиной года на цифровые показатели по некоторым отраслям промышленности внешне звучали как будто убедительно. Но они игнорировали один факт первостепенной важности — органическую взаимосвязь и взаимообусловленность всех отраслей народного хозяйства в целом. А здесь как раз и наблюдались серьезнейшие неувязки и диспропорции.

Об этом за границей писал Троцкий, критикуя политику Сталина: «Производственные завоевания и технические достижения экономически пожираются диспропорциями и прорывами. В самых основных вопросах жизни народа: сколько потребить и сколько отложить на будущее — никто не спрашивает мнения рабочих и крестьян. Бюрократия действует на глаз, отвергая объективные критерии достижимого, не признавая других законов, кроме законов своей воли, заменяя план приказом и учет нажимом. Сложнейшая, никогда еще не только не разрешавшаяся, но и не ставившаяся задача: достигнуть, в порядке планового предвидения и регулирования, взаимного соответствия частей растущего хозяйства огромной страны; задача, которая по самому своему существу неразрешима без повседневного опыта миллионов, без их критической проверки собственного коллективного опыта, без их открыто выражаемых требований и претензий, — эта гигантская, всеобъемлющая, общенародная историческая задача разрешается в канцелярских тайниках, в Секретариате ЦК, по наитию или по подсказке того или другого спеца. Не чудовищно ли?»[433].

О социальных проблемах, прежде всего уровне жизни основных масс населения страны, в докладе говорилось в довольно оптимистических тонах. Генсек ссылался на систематическое увеличение реальной заработной платы рабочих, рост бюджета социального страхования рабочих, усиление помощи бедняцким и середняцким хозяйствам крестьянства, увеличение ассигнований на рабочее жилищное строительство, на улучшение быта рабочих, на материнство и младенчество и в связи с этим поступательный рост народонаселения СССР при сокращении смертности, особенно смертности детей[434]. Однако эти общие констатации находились в разительном противоречии с реальным положением дел и особенно с тенденциями к ухудшению общего жизненного уровня, которое ощущалось все тревожнее и тревожнее.

Об этом регулярно писал орган троцкистской оппозиции за рубежом, ссылаясь на письма, получаемые из России и свидетельства иностранцев, посещавших нашу страну. Так, например, на Путиловском заводе на вопрос рабочему, что вы сегодня получили к обеду, он ответил: «Суп да радио». Наблюдатели отмечали: если рабочие ругают советскую власть, то они все же пропитаны советскими настроениями и о реставрации знать ничего не хотят. Рабочий требует удовлетворения своих потребностей от советской власти; вопрос у него сводится к недостаткам, бюрократизму, безобразиям, а не к системе. Крестьяне же в своих разговорах выражают чисто антисоветские настроения[435].

Глухо, но тем не менее отчетливо прозвучала озабоченность тяжелым положением трудящихся масс и на самом съезде, что уже служило серьезным симптомом. Б. Ломинадзе — один из тех, кто вскоре был причислен к антипартийным элементам, а до этого пользовался благосклонностью со стороны самого Сталина, заявил в своей речи: «…За последнее время мы имеем серьезные продовольственные затруднения в ряде промышленных центров. Затруднения такие, которые не всегда позволяют нам выполнять постановление ЦК о повышении реальной зарплаты. Несмотря на продовольственные затруднения, у нас все же достаточно материальных ресурсов, чтобы улучшить снабжение рабочего класса и тем самым обеспечить реальный уровень зарплаты, если бы мы сумели добиться решительного перелома в работе наших снабженческих учреждений и привести в порядок кооперативный аппарат. Преодоление этих трудностей лежит также по линии усиления темпов развертывания легкой индустрии, о чем совершенно правильно говорил т. Сталин»[436].

Между тем процесс реконструкции всего народного хозяйства набирал все более стремительные масштабы и темпы. С каждым годом, если не с каждым месяцем, ставился вопрос об ускорении достигнутых темпов индустриализации. Но все упиралось прежде всего в проблему ресурсов, проблему накоплений. Росла доля незавершенного строительства. Если в начале пятилетки она составляла 1,7 миллиарда рублей (или 31% годовых вложений), то в конце пятилетки — уже 13,7 миллиарда рублей (или 76% программы капитальных работ на 1933 г)[437]. Постоянным спутником стали прорывы в той или иной отрасли промышленности, отставание отдельных отраслей. В первую очередь черной металлургии, в связи с чем предпринимались экстренные пожарные меры на периодически созывавшихся пленумах ЦК. Если на первых порах все внимание уделялось количественным показателям, то на последующих этапах все больше на передний план стали выплывать проблемы качества выпускаемой продукции. Расширялись источники финансирования, в частности за счет экспорта зерна, других сельскохозяйственных продуктов. Шли даже на продажу произведения искусства из государственных музеев и частных коллекций. После XVI съезда были осуществлены важные реформы в области организационных форм хозяйственного руководства. Был взят курс на разукрупнение и специализацию хозяйственных органов, на расширение отраслевого принципа в управлении.