Так кто же развалил Союз? - Олег Мороз

Содержалась в обращении и вполне практическая просьба к депутатам Верховного Совета Украины (прежде всего именно ради нее, надо полагать, обращение и было написано) — чтобы представители Украины приняли участие в уже открывшейся в Москве 21 октября сессии Верховного Совета СССР нового созыва (эти представители на сессию не приехали).

«Скажем прямо, — говорилось в обращении, — мы не представляем себе Союза без Украины. Убеждены, что и многонациональный народ Украины не мыслит будущего без союзнических отношений со всеми народами нашей страны, с которыми его связывает многовековая история».

Пока что складывалось убеждение, что украинцы-то как раз свое будущее без союзнических отношений вполне мыслят.

Обращение вместе с Горбачевым подписали Ельцин, Шушкевич, Назарбаев, Каримов, Муталибов, Акаев, Ниязов, Искандеров.

Украинцы на сессии так и не появились.

На первую в новом составе сессию Верховного Совета СССР — как уже сказано, она открылась 21 октября, — свои делегации прислали семь республик — Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан. От Азербайджана и Молдавии присутствовали лишь наблюдатели.

Центральным событием, как ожидалось, должна была стать речь Горбачева. Увы, она разочаровала.

Он, правда, произносил высокие, даже высокопарные слова, но за ними не было ничего конкретного.

Видимо, стремясь возвысить депутатов в собственных глазах, Горбачев сказал, что на долю Верховного Совета СССР выпала важнейшая миссия — обеспечить преемственность власти в условиях переходного периода, то есть, по существу, миссия Учредительного собрания.

Вряд ли такое сравнение всем показалось вдохновляющим: у всех на памяти была краткость миссии того упомянутого Горбачевым стародавнего выборного органа, быстро разогнанного большевиками.

Горбачев перечислил те цели, которые стоят «перед нами» — рыночное хозяйство, экономическая и политическая свободы, гражданское общество и правовое государство. Актуальнейшие проблемы, стоящие перед обществом, по его мнению, — это «судьба нашей государственности» и ускорение экономических реформ.

Однако ничего конкретного о том, как достигать эти цели, решать эти проблемы, Горбачев не сказал. В основном все сводилось к призывам принять «энергичные меры», «сделать решительный прорыв», «коренным образом изменить»…

Многие оценили речь Горбачева как довольно вялую, не содержащую ничего нового. А отсюда, естественно, возникал вопрос и о самом Верховном Совете: нужен ли он?

− Речь Михаила Сергеевича примерно такая же, как и многие его предыдущие, — сказал в интервью «Российской газете» член Совета Союза академик ВАСХНИЛ Алексей Емельянов. — Все правильно, вплоть до того, что Волга впадает в Каспийское море. А куда же ей деваться? Но ведь вопрос в другом — как сделать так, чтобы в Волге была вода. Мне его сегодняшнее выступление напомнило то, которое было… в ноябре прошлого года. Все это лишь благие пожелания, протокол о намерениях. О них можно было говорить полгода назад. Сегодня самый главный вопрос в том, что работа нового союзного парламента должна быть производной от того, каким будет Союз.

Но какая же тут производная, если самого Союза уже фактически нет? Говоря языком математики, производной не остается ничего другого, как уйти в небытие вслед за самой функцией.

«Бюджетный кризис приводит к дальнейшему расстройству денежного обращения. Руководству Госбанка СССР сложившаяся ситуация представляется катастрофической. Из письма председателя правления Госбанка СССР В. Геращенко в Государственный совет СССР (24 октября 1991 года):

«Происходит неудержимый рост денежных доходов населения, которые за 9 месяцев 1991 года возросли по сравнению с соответствующим периодом 1990 года на 63 процента… В III квартале 1991 года практически — в два раза. В октябре этот процесс продолжается… Потребительский рынок характеризуется дефицитностью практически по всем видам товаров, растет неудовлетворенный спрос на товары и услуги, усиливается спекуляция… Усилия Госбанка СССР по регулированию массы денег в обращении не дают необходимых результатов, так как банковская система по существу разобщена, национальные банки республик в ряде случаев не выполняют указания Госбанка СССР и проводят свою политику, противоречащую интересам стабильности общей денежной единицы».

РОССИЯ НЕ УХОДИТ, НО… ГОТОВА УЙТИ

В отличие от Кравчука Ельцин долго держался за Союз. По крайней мере, явно не хотел, чтобы его считали инициатором развала страны. Выступая 18 октября на Всероссийском съезде судей, он так и сказал:

− Россия никогда не выступит инициатором развала Союза. Наоборот, считаю своим долгом использовать все возможности для создания содружества суверенных государств. Иначе россияне, живущие как в РСФСР, так и за ее пределами, нас просто не поймут.

В дальнейшем эта угроза, — что россияне его «не поймут» в случае, если он согласится с развалом советской империи, как-то станет меньше пугать российского президента.

Впрочем, бывают ведь такие ситуации, когда приходится выбирать между различными угрозами.

Ельцин сказал, что корректировка послепутчевого курса российским руководством «в основном завершена». В частности, «существенно пересмотрена» позиция в отношении Центра: прекращается «затяжное, изматывающее сосуществование с ним».

− Теперь задача в том, — сказал Ельцин, — чтобы в скорейшее время демонтировать остатки унитарных имперских структур и создать мобильные и дешевые межреспубликанские структуры.

Ельцин напомнил о своем недавнем решении прекратить финансирование союзных министерств, кроме трех — Министерства обороны, МПС и Министерства атомной энергетики.

Наконец, Ельцин заверил слушателей: в условиях, когда в Союзе нарастают «центробежные тенденции», приходится думать о защите «экономического суверенитета» России — в частности, от возможной рублевой интервенции со стороны республик в случае введения ими национальных валют.

Здесь уже как бы предугадывалось: возможно, экономическую жизнь России придется налаживать, экономические реформы проводить в отдельности от других республик, — если Союз все-таки развалится, фактически развалится. То есть излагалась та самая идея, о которой шла речь в «Меморандуме Бурбулиса».

26 октября 1991 года я беседовал с Геннадием Бурбулисом. Разговор происходил в Белом доме в комнате отдыха, примыкающем к кабинету госсекретаря. Подробно говорили о ситуации в стране.

Я спросил моего собеседника, скоро ли наступит момент, когда Россия решится заявить о своей независимости и выйти из Союза.

− Или она будет терпеливо дожидаться своей последней очереди после Туркмении? — добавил я.

− Наша позиция такова, — сказал Бурбулис, — мы сделаем все, чтобы переговоры, имеющие целью создать новое содружество, прошли плодотворно. Сейчас делается попытка создать Союз Суверенных Государств в режиме конституционного государства. Тем самым нас возвращают к старым формам существования. Мы против этого. Мы за Союз Суверенных Государств, в котором Россия была бы полноценным, независимым, дееспособным и достойным государством.

Короче говоря, ССГ «в режиме конституционного государства» российское руководство не устраивает (а Бурбулис в этом руководстве был тогда фактически вторым человеком). Я продолжаю допытываться, готов ли президент и его окружение выйти из Союза, занять по отношению к нему такую же отстраненную позицию, как Украина.

− Объективно Союза уже нет, — отвечает Бурбулис. — Существует некая юридическая конструкция в лице президента СССР, в лице этих новых образований переходного периода… Поэтому есть два варианта: либо мы будем иметь новый Союз, который на равных правах формируют независимые полноценные государства, — мы за такой Союз, — либо мы будем существовать без такого Союза.

Последней, 27 октября, о своей независимости объявила-таки Туркмения.

В принципе, наверное, здесь бы и можно было поставить точку: если все республики, входящие в состав страны — за исключением России (та 12 июня 1990 года заявила лишь о суверенитете), — стали независимыми от этой страны, то, по всем законам логики, страны больше нет. Однако каким-то непостижимым образом, хоть и в общипанном виде, страна все же продолжала существовать еще почти два месяца, причем все это время продолжалась яростная борьба за ее жизнь.

28 октября с трибуны V съезда народных депутатов РСФСР Ельцин выступил с обращением к народам России и к съезду. Заявил о своей решимости «безоговорочно встать на путь глубоких реформ» и попросил о поддержке.