Здесь, под северной звездою... (книга 1) - Линна Вяйнё
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И даже Аксели он отвечал лишь обиняками да смешком. Тем самым он только больше разжигал любопытство приятеля: из-за этих туманных полунамеков Аксели невольно начал приглядываться к Ауне и даже воображать что-то. Но решиться на какой-нибудь, хотя бы самый осторожный шаг он не мог. Когда Оску говорил о девушке, Аксели посмеивался с видом понимающего человека. И даже сам бросал непривычные, нарочито грубые замечания, как бы в доказательство, что и он не лыком шит.
— Ты от нее, конечно, имел все, что нужно...
— Да нет же... Так только, маленько... для времяпрепровождения.
Улыбка Оску показывала, что он врет. Да это Аксели и так знал.
— Лучше помалкивай. Вы с ней поладили — это уж видно.
Оску охарактеризовал Ауне весьма острым, но совершенно непристойным словцом, так что Аксели даже заохал от подступившего смеха. Но в то же время возникло какое-то противное чувство, оттого что это говорил брат Элины. Да еще похожий на нее как две капли воды. Достаточно было взглянуть на Оску, чтобы вспомнить лицо его сестры. А с ее обликом такие слова никак не вязались. При ней они казались отвратительными и гадкими, и Аксели сказал, вставая:
— Ну ладно... Начнем, что ли...
III
Готовые бревна для стройки рабочего дома лежали на участке, дожидаясь весны и плотничьих топоров. Часть леса отвезли, чтобы распилить на доски. Другую часть пустили на дранку. Все работы ложились главным образом на плечи торппарей, поскольку батраки и работники на харчах просто не имели на это свободного времени.
Барон и так уж говорил, что, видно, поденщина торппарей слишком легка, раз люди и лошади могут еще столько работать на стройке. На поденщине лентяйничают и ругаются, а повезли бревна на лесопилку большим обозом - смеются и песни распевают. Да еще бегают от саней к саням и устраивают на дороге борьбу, а после бегом догоняют обоз!
Всё это барон говорил учителю народной школы, которого случайно встретил на прогулке. Учитель подтвердил, что народ отучили находить в труде былую радость. Прежде труд был для человека главной доблестью. Но эти социалисты заклеймили труд как проклятие. Учитель поведал барону о том, как он беседовал с учениками, объясняя, что русские грозят Финляндии новым порабощением
— И когда я спросил: «Что это несет финскому народу?» — встал один мальчишка и совершенно серьезно мне сказал: «Дополнительную поденщину». Вот как они сумели замутить даже детское сознание! А угроза порабощения действительно существует. Положение серьезнее, чем феврале девяносто девятого. Столыпин пострашнее Бобрикова, потому что он гораздо умнее, при той же бесцеремонности.
— Да. Эта парламентарны реформа... Яблочко от дерева падает... Человек сеет один ветер и жнет одна буря. Если сделал поклон перед простонародье — уже под его в власть. Мужичье никакой чувство благодарности. Становятся только больше нахальны. Мой программа: никогда быть с народом добр, быть только справедлив.
Учитель понял намек: суометтарианцы поддерживают Парламентскую реформу. И он поспешил выступить на ее защиту:
— Успех социалистов лишь временный. Другие партии не сумели вовремя увидеть опасность и воевали главным образом между собой. Предвыборную борьбу надо было вести против социалистов, а не друг против друга. Но эта ошибка будет исправлена на следующих выборах. Не надо преувеличивать опасность. Если даже социалисты, поддержанные либералами, и сумеют провести через парламент какие-нибудь из своих безумных требований, так ведь их еще должен утвердить император, великий князь Финляндский. К тому же всем нам приходится признать, что некоторые их требования—это требования самой жизни. Чем скорее они осуществятся — тем лучше.
— Ни одно требование! Честный человек в эта страна благоденствует. Он не будет иметь ни в чем нужды.
Только мерзки ленивцы всегда в нужде по собственной причине.
Барон ушел, энергично размахивая тростью. Конечно, этот закон о земельной аренде пройдет. И тогда они будут делать, что захотят. Пустоголовый хозяин Кюля-Пентти дал им участок. Старый хозяин не дал бы. Он был настоящий крестьянин. (Барон уже забыл, как, бывало, ругал он Болотного Царя. Теперь через дымку лет старик казался ему чуть ли не идеалом.) Барон быстро шагал мимо торппы Кививуори и вдруг вспомнил, что ее хозяин — член правления товарищества. И вообще плохой торппарь. Управляющий жаловался, что он запустил хозяйство, а на поденщине слишком много болтает языком. Тут барон увидел Элину. Она везла на санках веники для овец из сарая, стоявшего по другую сторону дороги. Завидев барона, она быстро убрала с его пути санки и сама с почтительным испугом отступила прямо в снег. Она сделала глубокий книксен, не смея поднять глаза. Гнев старика немного утих. Смиренный книксен юной миловидной девушки неожиданно смягчил его, и он отказался от своего намерения зайти в торппу и хорошенько проучить этого социалиста. Он даже ласково кивнул девушке и не мог сдержать улыбки. Так на этот раз Элина спасла своего отца.
Положение Отто действительно стало шатким. Верно, что он был плохим торппарем. Верно и то, что его замечания и шутки во время поденщины будили в людях дух недовольства и протеста. Ну и, конечно, он был способен разозлить кого угодно. А если прибавить ко всему сказанному еще и участие в руководстве товариществом, то будет понятно, что для взрыва довольно было малейшей искры.
Но если закон об аренде утвердят, то никто уже торппаря не сгонит.
А тут еще в товариществе надумали устроить торжественную встречу Анттоо Лаурила, когда его выпустили из тюрьмы.
Анттоо сумел кое-как сдержать себя, новых столкновений не возникла, и его отпустили домой. Ему устроили действительно торжественную встречу. Халме произнес речь. Анттоо сидел за столом, у всех на виду, упорно глядя в пол. Вся семья Лаурила сидела на почетном месте. Во время речи Халме Алина расплакалась. Тринадцатилетний Арви и двенадцатилетний Ууно хмуро глядели в сторону, стыдясь слёз матери. Элма, которой пошел уже восьмой год, поглядывала на людей бойкими, лукавыми и даже нагловатыми глазенками.
...Утри свои слезы, Алина. Беда уже позади. А ты, Анттоо, знай, что твои тяжкие страдания — это жертва во имя лучшего будущего. Ты снова среди нас, и мы приветствуем тебя. От имени рабочего класса Финляндии поздравляю тебя с возвращением с голгофы.
Выпили за возвращение по чашке кофе. И хотя встреча происходила в
