Миссия Шута - Робин Хобб

Мой сын меня разочаровал.

Я еще немного подумал и решил, что Дьютифул мне не сын, поскольку я не взял на себя труд его растить, а посему не имею права на разочарование или удовлетворение. И я пошел от него прочь, постаравшись стать волком. И волк тут же напомнил мне о влажной одежде и необходимости побыстрее развести костер. Нужно высушить одежду и согреться. И поискать пищу. Бессмысленно переживать из-за судьбы Ночного Волка и Шута. Прилив все не кончался. Из чего следовало, что отлива следует ждать не раньше наступления сумерек. Дальше всего вода отступит к завтрашнему утру. Таким образом, я смогу вернуться к своим друзьям только через сутки. Значит, нужно копить силы и отдыхать.

Я оглядел поросшее травой плато и темнеющий на его границе лес. Деревья все еще оставались зелеными, но место показалось мне недружелюбным и лишенным жизни. Я решил, что бессмысленно бродить по лугу и охотиться под деревьями. У меня не было сил, чтобы преследовать добычу. Придется удовлетвориться мелкими существами, живущими в полосе прибоя.

Не самое лучшее решение, если учитывать, что прилив продолжался. Повсюду валялись выброшенные штормом на берег ветви деревьев. К сожалению, двустворчатые ракушки и ракообразные оказались под водой. Я нашел место, где утесы переходили в плато – сюда не доставал ветер, – и быстро разложил небольшой костер. Как только пламя разгорелось, я снял сапоги, носки и рубашку, а сапоги насадил на два колышка, чтобы они побыстрее просохли. Одежду я нацепил на ветки возле огня, предварительно выжав из нее воду. После чего уселся у костра, обхватив плечи руками. Ни на что не рассчитывая, я все же послал зов:

Ночной Волк?

Никакого ответа. Это еще ничего не значит, сказал я себе. Если они с Шутом сумели спастись, он не станет откликаться на мой зов, чтобы Полукровки не определили, где он находится. Возможно, он просто решил сохранять молчание. Или уже мертв. Я стиснул зубы. Нельзя об этом думать, иначе скорбь разорвет меня. Шут попросил меня сохранить жизнь принца Дьютифула. Я исполню его просьбу, а Полукровки не осмелятся убить моих друзей. Они захотят узнать, что стало с принцем и как он мог исчезнуть прямо у них на глазах.

Что они сделают с Шутом, чтобы вырвать у него ответ?

Не нужно об этом думать.

Я с неохотой встал и отправился за принцем.

Он сидел на том самом месте, где я его оставил. Я подошел к нему, а когда он даже не повернул в мою сторону голову, грубо пнул его ногой.

– Я развел огонь, – хрипло сообщил я.

Он ничего не ответил.

– Принц Дьютифул? – я не сумел удержаться от насмешки.

Он даже не пошевелился.

Я присел рядом с ним и положил руку ему на плечо.

– Дьютифул. – Я наклонился, чтобы заглянуть ему в лицо.

Душа покинула тело.

Выражение лица принца было бессмысленным, потухшие глаза смотрели в одну точку. Рот слегка приоткрылся. Я попытался восстановить нашу Скилл-связь. С тем же успехом можно было тянуть за оборванную леску. Я не почувствовал сопротивления – казалось, на другом конце никого нет.

Во мне зазвучало ужасное эхо давнего урока: «Если ты отдаешься Скиллу, если не сопротивляешься его зову, Скилл может утащить тебя за собой, и ты превратишься в пускающего слюни младенца, который ничего не видит и не слышит…» Волосы зашевелились у меня на затылке. Я встряхнул принца, но добился лишь того, что его голова безвольно свесилась на грудь.

– Проклятье! – вскричал я.

Мне бы следовало предвидеть, что он попытается войти в контакт с кошкой.

Я постарался успокоиться. Наклонившись, я положил его руку себе на плечо. Обхватил его правой рукой за талию и встал. Я тащил принца к костру, а его ноги волочились по песку. Я положил его возле огня.

Несколько минут ушло на то, чтобы подбросить в костер побольше веток. Теперь мне было наплевать, заметит нас кто-нибудь или нет. Забыв о голоде и усталости, я стащил с ног принца сапоги, вылил из них воду и поставил сушиться. Моя собственная одежда успела просохнуть. Я снял с Дьютифула рубашку и развесил ее у огня. И все это время разговаривал с ним, ругал и дразнил, потом перешел на просьбы. Он никак не реагировал. Кожа принца стала холодной. Когда рубашка подсохла, я просунул его руки в рукава и надел ее. Попытки растереть его тело и руки ни к чему не привели, он с каждым мгновением остывал. И не то чтобы его дыхание становилось затрудненным, а сердце билось медленнее, просто мой Уит ощущал, как все дальше ускользает его присутствие.

Наконец я присел рядом с ним, прислонил его к себе и обнял, пытаясь согреть.

– Дьютифул, – заговорил я прямо ему в ухо. – Вернись, мальчик. Вернись. Тебе предстоит унаследовать трон и королевство. Ты не можешь уйти. Вернись, мальчик. Не могут быть такие жертвы напрасными. Неужели Шут и Ночной Волк зря отдали свои жизни? Что я скажу Кетриккен? Что Чейд скажет мне? Боги, что сказал бы мне Верити?

Ну, Верити не стал бы говорить – он бы сделал. Я прижал его сына к своей груди и, сделав глубокий вдох, опустил все стены, закрыл глаза и нырнул в поток Скилла, чтобы отыскать Дьютифула.

И едва в нем не утонул.

Бывали времена, когда я с трудом касался ручейка Скилла, в других случаях воспринимал Скилл как безбрежную реку, невероятно быструю, свирепую и могучую. Еще ребенком я едва не утонул в этой реке, тогда меня спасло лишь вмешательство Верити. С тех пор моя сила и умение себя контролировать заметно возросли. Во всяком случае, я так полагал. Сейчас у меня возникло ощущение, что я с разбега нырнул в стремительный поток Скилла. Еще никогда он не был таким мощным и привлекательным. В моем нынешнем состоянии духа Скилл предлагал до изумительности простое решение всех вопросов. Достаточно отпустить свое «я». Перестать быть человеком по имени Фитц, заключенном в иссеченном шрамами теле. И тогда я перестану скорбеть о своих друзьях. Отпустить – и все. Скилл предлагал мне жизнь, не омраченную размышлениями. И это было не стремление к самоубийству, чтобы заставить мир остановиться. Искушение Скилла казалось более заманчивым. Изменить форму своего существования, оставить все проблемы и сомнения за спиной. Слиться с потоком.

Если бы речь шла только обо мне, я бы уступил соблазну. Но Шут надеялся, что его смерть не будет напрасной, а мой волк просил меня жить дальше и рассказать о нем Неттл. Кетриккен поручила мне вернуть ее сына. На меня рассчитывал Чейд. И Нед. Охваченный противоречивыми чувствами, я начал бороться, пытаясь уберечь собственное «я». Уж не знаю, сколько продолжалась эта борьба. В потоке Скилла время теряет смысл. Я понимал, что сжигаю свои силы, но стоит погрузиться в Скилл, как интерес к реальным вещам мгновенно отступает на второй план.

Только обретя уверенность, я осторожно начал поиски Дьютифула.

Я рассчитывал, что найти его будет нетрудно. Прошлой ночью я сделал это без малейших усилий. Тогда я просто взял его за руку и сразу же отыскал в потоке Скилла. Но сегодня, хоть я и знал, что держу на руках его остывающее тело, мне не удавалось обнаружить его присутствия. Трудно рассказать, как я его искал. Скилл не имеет ничего общего с пространством или со временем. Иногда мне кажется, что его можно описать как существо, лишенное границ собственного «я». В другие моменты такое определение кажется слишком узким, поскольку «я» не является единственной границей в восприятии действительности.

Я открылся Скиллу и пропустил сквозь себя его поток, как воду через сито, но так и не нашел следов принца. Тогда я растянул себя под потоком Скилла, подобно склону холма, поросшего молодой травкой, согретого лучами солнца, позволив магической силе коснуться каждой травинки, но вновь не почувствовал присутствия Дьютифула. Я оплел себя вокруг Скилла, как плющ сливается со стволом дерева, но не смог отделить сущности мальчика от потока.

Он оставил свой след в Скилле, подобный отпечатку сапога в пыли в ветреный день. Я собрал все, что смог, но это имело к принцу Дьютифулу не больше отношения, чем аромат цветка к самому цветку. Тем не менее я отчаянно прижал к себе частицы его существа. С каждым мгновением мне становилось всё труднее помнить, каким он был. Я никогда не знал его хорошо, а тело, которое сжимал в своих объятиях, стремительно теряло с ним связь.

Пытаясь найти мальчика, я полностью погрузился в Скилл. Я не стал отдаваться на его волю, но отказался от обычных предосторожностей. У меня возникло жуткое ощущение. Казалось, я превратился в оторвавшегося воздушного змея или маленькую лодочку, лишенную руля. Нет, я не потерял собственного «я», но и не позаботился о том, чтобы наверняка найти обратную дорогу в свое тело. И все же я не стал ближе к Дьютифулу, а лишь увидел, какие бескрайние пространства меня окружают, и понял безнадежность поставленной задачи. Легче поймать в сеть дым от погашенного огня, чем собрать мальчика воедино.

А Скилл продолжал нашептывать мне обещания. Он оставался холодным и стремительным только до тех пор, пока я боролся с ним. Стоит мне сдаться – и вокруг меня воцарятся тепло и спокойствие, а я лишусь индивидуального сознания. И что в этом ужасного? Ночной Волк и Шут мертвы. Я не смог вернуть Дьютифула Кетриккен. Молли больше не ждет меня; у нее своя жизнь и любовь. Нед, сказал я себе, пытаясь вспомнить о своих обязательствах. Как же Нед? Но я знал, что Чейд позаботится о его нуждах, сначала из чувства долга, а потом ради самого мальчика.