Миссия Шута - Робин Хобб

На сей раз я действовал под влиянием гнева, не думая о последствиях. Мой яростный приказ отпечатался в его сознании со всей мощью моего Скилла. Он не сам решил прекратить схватку. Какая-то часть его разума продолжала желать моей смерти. Недоумение на лице ясно говорило о том, что принц не понимает, что я с ним сделал. Как и я сам.

– Ты можешь встать? – осторожно спросил я.

– Я могу встать? – эхом отозвался он.

Он говорил невнятно, его взгляд был обращен в себя, словно Дьютифул пытался найти ответ, но потом его взгляд обратился на меня.

– Ты можешь встать, – произнес я. Голос у меня дрогнул.

И Дьютифул встал.

Он двигался неуверенно, словно недавно был без сознания. Казалось, мощь моего приказа выбросила из его сознания женщину. Однако я не хотел такой победы. Он стоял, слегка опустив плечи, словно погрузившись в собственные болезненные ощущения. Через некоторое время он поднял на меня глаза и сказал:

– Я тебя ненавижу. – Но в его словах не было злобы.

– Ничего удивительного, – услышал я собственный ответ.

Иногда я разделяю это чувство.

Я не мог на него смотреть. Отыскав на песке кинжал, я засунул его обратно в ножны. Принц обошел костер и уселся с противоположной стороны. Я незаметно наблюдал за ним. Он вытер рот рукой и посмотрел на испачканную кровью ладонь. Слегка приоткрыв рот, Дьютифул провел языком по зубам. Я боялся, что сейчас он выплюнет несколько сломанных зубов, но все обошлось. Он сидел и даже не жаловался. Мне показалось, что он мучительно пытается что-то вспомнить. Униженный и смущенный, он смотрел в огонь. Интересно, о чем он думает?

Я сидел и оценивал собственный урон. Впрочем, большинство моих ран не имели к физическим никакого отношения. Едва ли их можно было сравнить с тем, что я сделал с принцем. Я не знал, что ему сказать, поэтому решил проверить, готов ли наш завтрак. Водоросли высохли и начали чернеть. Я осторожно вытащил сверток из огня. Ракушки открылись, а мясо краба побелело. Пожалуй, уже можно есть, решил я.

– Еда готова, – сказал я.

– Я не голоден, – ответил принц, его глаза смотрели в пространство.

– Нужно поесть, пока у нас имеется возможность. – Получился неловкий приказ.

То ли сработал Скилл, то ли на помощь пришел здравый смысл, не знаю. Но после того как я взял свою долю, принц осторожно обошел костер и забрал остальное. В некотором смысле он напоминал Ночного Волка, когда мы с ним только встретились. Волчонок был настороженным и даже дерзким, однако знал, что должен позволить мне добывать для него пищу. Возможно, принц понимал, что без меня ему будет трудно вернуться в Бакк.

Или мой Скилл-приказ оставил такой сильный отпечаток, что он не мог ослушаться.

Мы молчали до тех пор, пока не покончили с едой. Наконец я решил заговорить.

– Прошлой ночью я изучил положение звезд.

Принц кивнул и после паузы с неохотой признал:

– Мы далеко от дома.

– Возможно, мы будем вынуждены возвращаться в Баккип, не имея никаких припасов. Ты знаешь, как прожить охотой?

И вновь наступило долгое молчание. Он не хотел разговаривать со мной, но только я мог ответить на его вопросы.

– А как насчет пути, которым мы попали сюда? – угрюмо спросил Дьютифул. – Разве мы не можем вернуться тем же способом? – Он нахмурился. – Как тебе удалось освоить этот вид магии? Он связан со Скиллом?

Я решил поделиться с ним малой толикой правды.

– Король Верити учил меня Скиллу. Много лет назад. – Прежде чем он успел задать следующий вопрос, я объявил: – Мне нужно сходить на берег и подняться на скалы. Возможно, поблизости есть город.

Раз уж приходится оставить мальчика одного, то пусть он лучше побудет здесь. Если окажется, что Скилл-колонна так и не появилась из-под воды, нам придется подготовиться к долгому возвращению домой. Тут я был готов на все. Я вернусь в Бакк, даже если придется ползти. А потом выслежу Полукровок и предам их мучительной смерти. Обещание сразу же вызвало приток сил. Я надел носки и сапоги. Перья по-прежнему лежали на песке. Быстрым движением пальцев я отправил их в рукав. Позднее я пристрою их поудобнее. Мне не хотелось говорить о них с принцем.

Впрочем, Дьютифул сохранял молчание, но когда я встал и зашагал к берегу, он последовал за мной. Я остановился у ручья, чтобы умыться и выпить воды. Принц молча наблюдал за мной, а когда я закончил, прошел немного вверх по течению, чтобы напиться. А я тем временем быстро оторвал кусок от рубашки и связал перья в пучок. К тому моменту, когда принц смыл кровь с лица, перья были надежно припрятаны в моем рукаве. Мы вместе пошли дальше, но между нами повисла тяжелая тишина. Я знал, что Дьютифул пытается осознать то, что я рассказал ему о женщине. Мне хотелось обрушить на его голову поток слов, чтобы он понял, что она собиралась с ним сделать, и спросить, осталась ли она в его сознании. Но я прикусил язык и предпочел молчание. Принц – неглупый юноша, сказал я себе. Он услышал от меня правду. Теперь он должен сам во всем разобраться. Мы продолжали идти рядом.

К моему облегчению, мы не нашли новых перьев. Вообще, на песке оказалось мало полезных вещей, хотя море выбросило на берег много мусора. Куски сгнившей веревки, старая корабельная обшивка. Неподалеку от уключины валялся обломок мачты. Мы подошли к черному утесу, высившемуся над водой, и я подумал, что с него, наверное, открывается прекрасный вид. Склоны утеса были усеяны дырами. Будь его поверхность песчаной, я бы принял отверстия за ласточкины гнезда, но только не в скальной породе. К тому же отверстия находились на равном расстоянии друг от друга, что наводило на мысль об искусственном происхождении. В некоторых ярко отражалось солнце. Меня охватило любопытство.

Реальность оказалась удивительнее любых фантазий. Подойдя к основанию утеса, мы увидели, что отверстия – это углубления разных размеров. Во многих из них лежали предметы. Мы с принцем молча прошли вдоль нижнего ряда. Разнообразие наводило на мысль о сокровищнице безумного короля. В одном лежал инкрустированный самоцветами кубок, в следующем – удивительно изящная фарфоровая чашка. В большой нише я обнаружил нечто, напоминающее деревянный шлем для лошади, вот только глаза находились по бокам, а не спереди. Сеть из золотых цепочек, украшенная маленькими синими самоцветами, была накинута на камень величиной с женскую головку. Крошечная коробочка из блестящего дерева с изображением цветов, светильник, вырезанный из глянцевитого зеленого камня, металлический лист, где кто-то выгравировал необычные знаки, изысканный каменный цветок в вазе – здесь лежали бесчисленные сокровища.

Мной овладело удивление. Кто станет выставлять такое богатство на одиноком утесе, где до него могут добраться ветер и волны? Однако все предметы находились в идеальном состоянии. На металле я не заметил ни пятнышка ржавчины, а на дереве – следов соли. Кому принадлежат сокровища, и почему они здесь? Я огляделся, но нигде не заметил признаков обитания человека. На песке виднелись лишь наши следы. И все эти чудеса никто не охранял.

Не справившись с искушением, я попытался прикоснуться пальцем к стоящему в вазе цветку, но моя рука встретила сопротивление. Казалось, прозрачное стекло закрывает нишу. Испытывая глупое любопытство, я приложил руку к гибкой поверхности, но чем сильнее я надавливал на нее, тем жестче становился невидимый барьер. Однако мне удалось дотронуться пальцем до цветка; он слегка переместился, и послышался мелодичный звон лепестков. Я отдернул руку, пальцы неприятно покалывало. Похожие ощущения испытываешь, коснувшись крапивы, вот только жжение почти сразу же прекратилось.

Принц внимательно наблюдал за мной.

– Вор, – негромко проговорил он.

Я почувствовал себя ребенком, пойманным на месте преступления.

– Я не собирался ничего брать. Мне хотелось его потрогать.

– Конечно, – с иронией сказал принц.

– Ну, думай что пожелаешь, – проворчал я.

Я отвлекся от созерцания сокровищ и взглянул вверх. Тут только я сообразил, что серия вертикальных отверстий – это лестница. После коротких размышлений я пришел к выводу, что она высечена в скале для человека высокого роста, но я сумею по ней подняться.

Дьютифул с любопытством наблюдал за мной, но я решил, что он не заслуживает объяснений, и начал подниматься вверх. Всякий раз мне приходилось тянуться, чтобы найти рукой упор, и слишком высоко поднимать ноги. Преодолев около трети пути, я сообразил, какую трудную задачу перед собой поставил. Мои многочисленные синяки тут же дали о себе знать. Если бы я находился здесь один, то прекратил бы восхождение.

Однако сейчас я продолжал карабкаться вверх, хотя старая рана в спине отчаянно протестовала всякий раз, когда я мучительно искал новое место для упора. К тому моменту, когда я забрался на самый верх, моя рубашка промокла от пота. Некоторое время я отдыхал, лежа на животе и успокаивая дыхание. Очень скоро я ощутил, что ветер здесь холоднее. Осторожно поднявшись на ноги, я осмотрелся.