Миссия Шута - Робин Хобб

– Просыпайся!

– Оставь меня в покое, уродливый ублюдок, – прорычал он.

Принц злобно смотрел на меня, склонив голову и слегка приоткрыв рот. Я бы не удивился, если бы он зашипел или попытался меня оцарапать. И я не справился с гневом. Яростно встряхнув его, я отшвырнул Дьютифула от себя, он потерял равновесие и едва не упал в костер.

– Не смей меня так называть! – предупредил я. – Никогда!

Он остался сидеть на песке, удивленно вытаращившись на меня. Наверное, с ним никогда так не обращались. Мне стало стыдно, что я оказался первым. Отвернувшись от него, я сказал:

– Разожги костер. Я попытаюсь найти какой-нибудь еды, пока вода не вернулась. – И, не оборачиваясь, я решительно зашагал прочь.

Через три шага я пожалел, что не надел сапоги, но упрямо продолжал идти дальше. Мне не хотелось еще раз смотреть ему в лицо. Мой гнев не успел утихнуть, ярость все еще кипела в груди.

Прилив не успел добраться до полосы песка. Я осторожно ступал на черные камни, стараясь не порезать ноги об острые края ракушек. Я собрал охапку двустворчатых моллюсков и водоросли для топлива. Под одним из камней мне удалось обнаружить крупного зеленого краба. Он попытался защищаться, схватив меня за палец. На пальце остался синяк, но я поймал свою жертву и засунул под рубашку вместе с моллюсками. Утренняя прохлада и простая работа охладили мой гнев. Дьютифула использовали, напомнил я себе, Полукровкам не следовало так поступать. То, что пытается сделать женщина, отвратительно – и у меня не оставалось сомнений, что люди, находящиеся с ней в сговоре, не знают, что такое мораль. Не следует винить мальчика. Он молод, в нем нет глупости или зла. Ну ладно, он молод и глуп, но разве я был другим?

Возвращаясь к костру, я наступил на четвертое перо. Когда я остановился, чтобы его подобрать, заметил пятое, блеснувшее на солнце всего в дюжине шагов от меня. Пятое засияло всеми цветами радуги, но когда я протянул к нему руку, я подумал, что дело в солнечных бликах и влаге, поскольку оно оказалось таким же серым, как его собратья.

Когда я вернулся, принца у огня не было, хотя перед уходом он успел развести большой костер. Я положил два пера к трем, найденным прошлой ночью, потом посмотрел по сторонам в поисках Дьютифула и увидел, что он возвращается к костру. Он ходил к ручью, чтобы помыться, волосы он зачесал назад. Подойдя ко мне, принц молча наблюдал, как я прикончил краба, а затем завернул его и моллюсков в принесенные водоросли. После этого я разворошил палкой горящие сучья и аккуратно засунул в ямку сверток. Раздалось громкое шипение. Принц продолжал наблюдать за мной, а я насыпал сверху тлеющие угли. Когда принц заговорил, его голос звучал ровно, словно речь шла о погоде.

– У меня есть для тебя сообщение. Если ты не приведешь меня до заката, они убьют человека и волка.

Я не показал вида, что слышу его слова, продолжая перемешивать угли. Когда я заговорил, мой голос прозвучал так же холодно.

– Быть может, если они не освободят человека и волка к полудню, я тебя убью. – Я поднял голову и посмотрел на него взглядом убийцы.

Он отшатнулся.

– Но я же принц! – воскликнул он.

Через мгновение я увидел, что он презирает себя за произнесенные слова. Но забрать их назад он уже не мог. Они повисли в воздухе между нами.

– Это имеет значение только в том случае, если ты ведешь себя как принц, – равнодушно проговорил я. – Но ты даже не подозреваешь, что стал инструментом в чужих руках. Хуже того, ты инструмент, направленный не только против твоей матери, но и против Шести Герцогств. – Я отвернулся и произнес слова, которые должен был произнести. – Ты даже не знаешь, что женщины, которую обожаешь, не существует. Во всяком случае, в виде женщины. Она мертва, принц Дьютифул. Но когда она умерла, вместо того чтобы мирно уйти, женщина вторглась в разум кошки, чтобы остаться там жить. И с тех пор она поселилась в кошке – страшный позор для человека Древней Крови. Она воспользовалась кошкой, чтобы выманить тебя из Баккипа и обольстить словами любви. Мне не известны ее планы, но тебе отведена незавидная роль. А мои друзья заплатят за это жизнью.

Мне бы следовало предвидеть, что она все слышит. И что женщина не позволит, чтобы я рассказал принцу о том, что она существует лишь в теле кошки. Он зашипел, точно кошка, перед тем как прыгнуть, и этот негромкий звук послужил мне предупреждением. Я отклонился в сторону, когда он бросился на меня. Дьютифул проскочил мимо, а я сзади схватил его за плечи, развернул лицом к себе и прижал к груди. Он попытался ударить меня головой, но достал только до челюсти. Я прекрасно знал этот прием, он всегда был одним из моих любимых.

Наша схватка получилось короткой. Принц был в том возрасте, когда кости и мышцы еще не успели привыкнуть друг к другу, да и дрался он с отчаянной яростью юности. Я уже давно научился использовать свое тело, сказался опыт множества драк, да и весил я значительно больше. Поскольку мне сразу же удалось прижать его руки к бокам, ему оставалось лишь наносить удары головой и ногами. Я довольно быстро сообразил, что ему никогда не приходилось драться. Естественно. Принцев учат обращаться с клинком, а не кулачным дракам. К тому же у него не было братьев и отца. Он не знал, как реагировать на подобное обращение. Принц попытался оттолкнуть меня при помощи Уита. Как и Баррич много лет назад, я легко обратил нападение против него. Дьютифул явно не ожидал такого жесткого ответа, но тут же удвоил старания. Я ощущал охватившую его ярость. Казалось, я дерусь с самим собой. Не приходилось сомневаться, что он пойдет на все, чтобы причинить мне вред. Его безудержные атаки ограничивались лишь отсутствием опыта. Дьютифул пытался повалить меня на землю, но мне удавалось сохранять равновесие. Его попытки вырваться из моих объятий заставили меня усилить хватку. Принц густо покраснел, а потом уронил голову. Несколько мгновений он висел у меня на руках.

– Довольно, ты победил, – наконец прошептал он.

Я отпустил его, предполагая, что он сползет на песок. Но он резко развернулся с моим кинжалом в руке и ударил меня в живот. Во всяком случае, хотел ударить. Ему помешала пряжка ремня, клинок скользнул по коже и запутался в ткани рубашки. Прикосновение холодной стали пробудило во мне гнев. Я поймал его запястье и резко завел назад, кинжал выпал из разжавшейся ладони. Ударом кулака я заставил принца опуститься на колени. Он взвыл от злости – да так отвратительно, что волосы у меня встали дыбом. Направленный на меня свирепый взгляд больше не принадлежал принцу – женщина сумела подчинить себе мальчика и кошку. Именно ее воля заставила принца вскочить с колен и броситься на меня.

Я попытался поймать его, но теперь он дрался как безумный, плевался, шипел, старался вцепиться мне в волосы. Я ударил его в грудь, чтобы замедлить его движения, но он лишь набросился на меня с новыми силами. Мне стало ясно, что женщина полностью подчинила принца – и ей наплевать, какую боль я могу ему причинить. Чтобы его остановить, нужно действовать с максимальной жестокостью, но даже сейчас я не мог заставить себя драться с ним всерьез. Выбрав подходящий момент, я прыгнул на него, прижал к груди и повалил на землю. Мы упали рядом с костром, но я оказался сверху и не собирался меняться с ним местами. Наши лица находились на расстоянии всего нескольких дюймов друг от друга, когда мне удалось зафиксировать его руки и ноги. Он отчаянно дергал головой, чтобы ударить меня в лицо. Наши глаза встретились, и я понял, что он перестал быть принцем. Женщина-кошка плевалась в меня и отвратительно ругалась. Тогда я приподнял принца и ударил о землю. Он стукнулся головой. Это должно было его оглушить. Но он попробовал укусить меня за руку. Ответная волна ярости поднималась в моей груди.

– Дьютифул! – закричал я. – Прекрати сопротивляться!

Он вдруг сник. Женщина-кошка злобно взглянула на меня его глазами и медленно исчезла. Теперь на меня с ужасом смотрел принц Дьютифул. И вновь его глаза померкли. На меня взирал мертвец. Дьютифул лежал совершенно неподвижно. На зубах виднелась его собственная кровь – он разбил себе нос и рот. Меня вдруг затошнило, я медленно поднялся на ноги, моя грудь тяжело вздымалась.

– Да смилуются над нами Эда и Эль, – вознес я редкую для себя молитву, но боги не проявили интереса к моим мольбам.

Я понимал, что сейчас совершил. Мне случалось так поступать и раньше – холодно и обдуманно. Я использовал Скилл, чтобы заставить принца Регала сохранять верность королеве Кетриккен и ребенку, которым она была беременна. Я намеревался сделать эту верность вечной, но безвременная смерть принца Регала через несколько месяцев не позволила мне установить, каким долгим остается такое воздействие.

На сей раз я действовал под влиянием гнева, не думая о последствиях. Мой яростный приказ отпечатался в его сознании со всей мощью моего Скилла. Он не сам решил прекратить схватку. Какая-то часть его разума продолжала желать моей смерти. Недоумение на лице ясно говорило о том, что принц не понимает, что я с ним сделал. Как и я сам.