ДРАКОНЫ СЕВЕРА - Алексей Фирсов

— Из‑за этого говнюка Червелла я не готов сегодня умирать… — процедил сквозь зубы барон, не меняясь в лице и убирая руку с меча. — Но вы сегодня убили священника на глазах у всего города, и это обойдется вам очень дорого! Вы — глупец!

— Где ваш господин?

— Герцог два дня назад выехал в Гвинденхолл. Король собирает большой королевский совет, и ждите теперь большую армию на своих землях, лорд Грегори!

— КорольГрегори!

— Я не признаю вашей смешной коронации — вы самозванец!

Вспышка злобы молнией ударила мне в голову, и я воткнул меч прямо ему в рот и с хрустом повернул, пока он падал навзничь. Звон железа, крики и ржание коней.

Он бился в агонии, а я повернулся к своим людям.

Мои горцы сгрудились у ступеней, ведущих на помост, и рубились с офицерами барона Рамсея. Но офицеры быстро кончились. Я не успел поучаствовать.

Стража и жители разбегались во все стороны. Я увидел вокруг только спины. Палач с помощникам спрыгнул с помоста и исчез в толпе. Я обнажил кинжал и перерезал веревки на руках Молли и четверых мужчин. Они бросились целовать мои руки. Я грубо отстранил их. Приказал ближайшим горцам:

— Эгей, парни, возьмите этих людей в седла, и уходим!

Один из приговоренных, молодой парень, почти совсем мальчик, худенький и глазастый воскликнул:

— Я знаю короткую дорогу к городским воротам! Позвольте, милорд, я проведу?!

— Гвен, возьми его к себе и езжай вперед!

Через несколько мгновений наш отряд уже скакал прочь от вонючего и кровавого места.

Глава 9

Мы благополучно выбрались из города через северные ворота. Паника и суматоха сюда еще не добрались, и стража пропустила нас.

В аббатстве Святого Патрика мои люди дремали после обеда, когда туда явился мой маленький отряд.

Я занял помещение по соседству с часовней и потребовал обед.

Молли из Гартунга я приказал привести ко мне.

Она вошла и сразу же опустилась на колени.

— Так ты поешь песни, Молли?

— Пою, государь, а также играю на арфе, лютне и свирели….

— Что за песня, оскорбляющая короля, привела тебя на эшафот? И кто те четверо мужчин?

— Эти люди, государь, музыканты, менестрели. Они пришли в Гартунг и уговорили меня ездить с ними по королевству и зарабатывать пением. Они сказали, что у меня чистый и звучный голос. В Гартунге я играла на свирели для миледи и ваших людей.

— Много ли ты заработала своим голосом, Молли?

Она потупилась.

— Откровенно говоря, государь, хватало только на хлеб и эль…

— Твои родители живы?

— Я сирота, государь.

— Садись рядом, Молли, сейчас принесут обед. Ты проголодалась, я полагаю?

— Последние два дня, после оглашения приговора нас совсем не кормили, государь.

— Так ты не споешь мне песенку про короля?

Голубые глаза сверкнули исподлобья.

— Это не песня, государь, а так… короткий куплет…

— Прошу!

Молли откашлялась в кулак, прочищая горло и вполголоса напела:

Безумец на троне,В отцовской коронеНе правит никем и ничем!Но лордам спесивым не нужен король,Для них и бревно сойдет на эту роль!

Я усмехнулся.

— Твоя шутка, Молли опоздала на целый месяц! Король Руперт уже не безумен, к сожалению, и я этому причина…

— А чем же ты оскорбила церковь?

— Государь, вы не будите сердиться на меня?

— Спой, девочка, не бойся, я не аббат и не епископ!

Молли улыбнулась и также вполголоса пропела:

— Жирный епископ, имеет толстый лоб,

И обширное жирное пузо!

Не увидит член он свой

Коль нет зеркала под рукой!

— И за это вас осудили?

— Не только, государь… Еще я пела песни о море и драконах…

— О драконах?

— Я осмелилась петь песни миледи Сью…

Дверь отворилась. Вошли мои пажи с блюдами. Жареная курица в окружении ломтей жареного бекона. Ломти хлеба. Копченый окорок нарезан тонкими ломтиками. В кувшине что‑то плескалось весьма зазывно.

— Дуган, принеси прибор для нашей гостьи!

Молли сидела, сжав руки между колен обтянутых юбкой, и смотрела на еду не отрываясь.

Непосредственная и не трусливая певичка мне понравилась.

В кувшине оказалось белое монастырское вино.

Я отпустил пажей, и сам налил вино для девушки.

Она покраснела и робко взяла кубок в руку.

— За твое спасение, Молли!

— За ваше здоровье, государь и ваше доброе сердце!

А после вина мы набросились на еду. Голодная Молли уже не стеснялась. И пару раз мы одновременно брались с двух сторон за один и тот же кусок мяса.

Я смотрел на мою гостью и думал о том, почему церковь так жестока к женщинам. Почему для церкви женщина — человек второго сорта и при этом очень опасное создание, готовое броситься в бездну порока и объятия сатаны? Почему так свирепо преследуют ведуний, и почему королевские маги всегда были мужчинами?

Насытившись, Молли отодвинулась от стола, аккуратно облизнув замаслившиеся пальцы. К ножу и вилке она не коснулась и ела руками — видимо, не имела опыта работы с такими «инструментами».

— Я предлагаю тебе и твоим менестрелям остаться в моем лагере. Благодарных слушателей вы здесь найдете много. Свое покровительство я вам обеспечу. Потом поедем в Корнхолл. Там на севере мало хороших музыкантов, и мне при дворе пора бы завести своих менестрелей.

— Мы счастливы вам повиноваться, государь… Вот только инструменты у нас отняли…

— Я найду вам новые. Иди отдыхай, Молли.

— Вы спасли меня от ужасной участи, государь, и я никогда этого не забуду!

Постучав, ко мне вошел барон Гринвуд и остановился у двери, скрестив руки на груди.

— Ваше величество, я услышал о происшедшем в Давингтоне…

— Что тебя встревожило?

— Вы совершили ошибку, государь, прилюдно убив аббата и барона!

— Майлз, я — король, и я решаю кому и когда умереть!

— Государь, недостойно убивать безоружного и не обнажившего оружие…

— Они оскорбили меня прилюдно, Майлз, и за это умерли!

— Я ваш вассал, государь и любое бесчестие ложится также и на меня…

Подойдя к своему вассалу, я заглянул в его глаза. Его взгляд был тверд.

— Недостойно рыцаря обманывать своего господина и лгать о болезни отца, из‑за которой он не в состоянии принести вассальную клятву… Ваш отец по–прежнему вассал герцогини Бронкасл, Майлз! Я не хотел этого говорить, но ваши упреки меня рассердили!

Я не только ваш господин, но я ваш друг, Майлз. И никогда не покрою ваше имя позором!