Роман Молодой - Сычев К. В.

В это нелегкое время он вовсе не хотел войны с Литвой, поскольку не знал еще силы молодого великого князя Ягайло, а рисковать не желал. Дмитрий Московский был очень осмотрительным человеком, к тому же у него был прекрасный наставник – выдающийся мыслитель и государственный деятель того времени митрополит Алексий. Именно он воспитал и научил мудрости «управления государством» великого московского князя. Теперь же он тяжело болел, и его воспитанник остался один на один с появлявшимися «неведомо откуда» бесчисленными трудностями. Однако он не спасовал и действовал уверенно: «утвердил» Андрея Ольгердовича на псковское княжение и обещал псковичам свою защиту на случай вторжения на Псковщину «лютых врагов». Так, ничего существенного, кроме добрых слов, великий князь Дмитрий Иванович им не дал, потому как Псковская земля его владением не являлась, однако приобрел себе верного союзника в лице князя Андрея Ольгердовича и положил начало делу присоединения Пскова к Московской Руси. Андрей же Ольгердович, получив Псков, не добился от псковичей поддержки его вражды с Ягайло. Но, зная о том, что его ждет брат Дмитрий в Любутске, он все еще уговаривал псковскую знать на сбор ополчения, надеясь отвоевать для себя «стол» великого литовского князя.

Тем временем, зимой, объединенное московско-нижегородское войско совершило карательный поход на мордовские земли, отомстив местному населению за грабежи и поддержку татарского набега, нанесшего огромный урон Руси. Татар к тому времени «и след простыл», а беззащитное население осталось на произвол озлобленных русских воинов. Последние сожгли и разграбили мордовские поселения, захватили множество пленников, а мордовских вождей беспощадно и прилюдно казнили у Нижнего Новгорода, потравив псами и волоча по льду. Но этой победы Дмитрию Московскому показалось недостаточно, чтобы чувствовать себя уверенней перед лицом готовившихся к вторжению в его землю татар. Кроме того, 12 февраля, скончался митрополит Алексий, а сидевшего в Литве утвержденного константинопольским патриархом митрополита Киприана великий московский князь, боявшийся влияния Литвы, признавать не хотел. Он стал лихорадочно искать выход из создавшегося положения, и поэтому, когда в Москву приехали люди князя Дмитрия Ольгердовича с очередной просьбой о поддержке, они получили лишь словесные обещания.

Брянский князь уже не надеялся на московскую помощь, когда вдруг неожиданно в Любутск прибыли две сотни конных воинов князя Романа Молодого. В это время Дмитрий Ольгердович находился в тереме литовского наместника, покинувшего город, и обсуждал со своими приближенными предстоявшие дела. Сначала он выслушал воеводу Пригоду Уличевича, который сообщил, что под знаменами брянского князя собралось почти две тысячи воинов, а потом княжеский огнищанин Олег Коротевич поведал о собранных им запасах продовольствия.

Беседа с «лучшими людьми» проходила спокойно, и князь уже собирался подводить итоги совету, как вдруг его боярин, седобородый Тихомир Борилевич, неожиданно встал и, откашлявшись, задал тревоживший всех вопрос: – Когда же мы выступим в поход? Зачем томить людей бездельем и долгим ожиданием? От этого наши воины утратят боевой дух!

– Осталось недолго ждать, славный боярин! – ответил на это Дмитрий Ольгердович. – Как только прибудет мой старший брат, мы сразу же пойдем на Вильно! А может, и Москва пришлет небольшое войско…

– Какое там – Москва! – усмехнулся другой боярин, Плоскиня Ясеневич. – Они сами увязли в войне с татарами! Где им взять войско для помощи нам?!

Сидевшие в светлице брянские и любутские бояре заворчали, загудели.

В это время хлопнула дверь, и в думную светлицу вбежал мальчик-слуга.

– Батюшка князь! – крикнул он своим чистым звонком голосом. – Пришло войско из Москвы! Сюда идут их воеводы, боярские сыновья! Впустить?

– Впусти же, Ходота! – весело молвил князь, оглядывая бояр. – Вот вам, бояре, и нужная помощь!

Вновь открылась дверь, и порог пересекли двое рослых, широкоплечих, одетых в длинные бараньи тулупы, юношей, державших в руках богатые бобровые шапки. У самого статного из них едва пробивались русые бородка и усы, второй же – ниже ростом – совсем был безбород и безус. У него на лице лишь пробивался пушок.

– Совсем юноши! – выкрикнул кто-то из бояр. – Какие же они воеводы?!

Собравшиеся дружно рассмеялись.

Князь нахмурился, но, вглядевшись в лица молодых воинов, повеселел. – Это – ты, Пересвет! Старый знакомец! А ты – Ослябя! Тоже не чужак! – молвил он. – Я рад вас видеть в нашем Любутске! Неужели вы приняли мое предложение и пришли ко мне на службу?

– Мы прибыли к тебе на помощь, славный князь! – сказал с серьезным видом, покрасневший из-за боярского смеха Пересвет. – Нас прислал сюда пресветлый князь Роман Михалыч по приказу великого князя Дмитрия Иваныча! Мы пришли воевать на твоей стороне против Ягайлы! И привели с собой две сотни отборных лучников и копейщиков!

– Хорошо, – кивнул головой Дмитрий Ольгердович. – Но кто возглавляет ваш отряд? Неужели вы сами – воеводы?

– Да, княже! – буркнул, насупившись, Ослябя. – Мы сами – воеводы, а наш отряд состоит из сыновей и внуков княжеских дружинников! Среди нас совсем немного стариков, но дружина не слабая! Мы всегда готовы поразить твоего врага!

– Грозилась птаха море сжечь! – рассмеялся Тихомир Борилевич, вытягивая перед собой свой толстый, украшенный резьбой дубовый посох. – Мы все, когда были молоды, были готовы победить любого врага! Однако же батюшки не пускали нас на войну! Вот тебе, Пересвет, эта дубинка! Так покажи нам хотя бы свою силушку! Сломай ее! Тогда мы увидим, какой из тебя воин!

Бояре вновь дружно рассмеялись.

– Ну, что ж, смотри, почтенный! – вскричал, рассердившись, Пересвет и с яростью вырвал из рук брянского боярина дубовый посох. – Крак! – затрещала толстая деревяшка, и к ногам онемевших от изумления бояр упали две искореженные изломом деревянные части некогда красивого изделия.

– Эх, жаль моего посоха! – буркнул растерянный Тихомир Борилевич, разведя руки. – И зачем я так пошутил?

– Молодец, Пересвет! – сказал, улыбаясь, Дмитрий Ольгердович. – Мы видим, что ты наделен превеликой силой! Во всем городе нет такого молодца! Вот вам и юноши!

Бояре все еще растерянно смотрели на раскрасневшихся московских дружинников.

– Так! – сказал, качая головой, воевода Пригода. – Вот каков этот московский ратник! Он наших, брянских кровей, сынок Ивана Будимирыча!

– А если выйдем на воздух, – сказал, нарушая сложившуюся тишину, Ослябя, – мы покажем вам наш боевой строй и лучную выучку! Пошли же!