Роман Молодой - Сычев К. В.

– Слава Брянску! Слава Дмитрию! – дружно закричали все его воины. Передняя шеренга брянских пехотинцев резко отступила назад, конница князя Дмитрия расступилась, выпустив в образовавшийся проем пехоту, и ошеломленные пешие литовцы, не успев понять, что происходит, оказались под ударами брянской конницы, рванувшейся вперед.

– Увы, горе нам! – кричали безоружные перед пиками конников литовские пехотинцы. В короткий срок брянские воины повалили на землю всех тех, кто не успел выставить перед собой щиты. Однако до победы еще было далеко. Ердвил, увидев совершенную его воинами ошибку, попытался предпринять ответное наступление, пустив на врагов свою конницу. Удар последней был так силен, что на землю попадали даже собственные литовские пехотинцы, не успевшие скрыться за спинами своих конников. Выпали, обливаясь кровью, из седел и передние брянские воины. Сам князь Дмитрий Ольгердович отчаянно отражал этот жестокий выпад литовцев. Его тяжелый меч беспощадно выбивал из вражеских рядов все новых и новых воинов, но на смену им приходили свежие силы… – Сколько же их? – подумал, чувствуя усталость, брянский князь. – Неужели я просчитался?

Но в этот миг неожиданно вся масса литовских всадников остановилась и, подавшись назад, медленно попятилась: прямо в левый фланг, понесший наибольшие потери, ударили молодые московские всадники. – Руби! Секи! – кричал скакавший впереди своих воинов Пересвет, размахивая своим тяжелым мечом. – Слава Москве! Слава Брянску! – вопил охваченный азартом битвы Ослябя. В одно мгновение они повалили на землю остатки левого полка литовского войска и устремились врагу в тыл. Вот тут литовские конники, почувствовав угрозу полного окружения, стали поспешно разворачиваться и, неся большие потери, показали врагу спину. Они так резво скакали, оглашая своими воплями окрестности, что их преследователи остановились. Над полем битвы прогудел рог брянского горниста. – Пусть бегут! – весело сказал Дмитрий Ольгердович, вытирая тряпицей со лба кровь и пот. – Будет только лучше, если они узнают о нашей силе! Зауважают!

К вечеру уже были известны потери. Брянцы вместе с ополченцами утратили убитыми около сотни человек, но литовцев полегло в три раза больше. Оказав помощь раненым врагам, брянцы увели их за городские стены. Около трех сотен литовцев, в их числе раненый воевода Гимбут и любутский наместник Ердвил, попали в плен. Остальные враги разбежались.

Вечером, празднуя победу, Дмитрий Ольгердович восхвалил «московскую рать».

– Молоды, но отважны! – весело сказал он, поднимая бокал с густым греческим вином. – Пью же за здоровье боярских сыновей Пересвета и Осляби! Счастья им и ратных подвигов!

– Не боярских сыновей, – вскричал, вставая, любутский боярин Симеон Резанович, – а любутских бояр! Мы постановили дать им любутское боярство! А если они останутся у нас, мы наделим их землями и построим для них достойные терема!

– Слава! Слава любутским боярам Пересвету и Ослябе! – вскричали обрадованные сказанным московские воины.

На следующее утро князь Дмитрий Ольгердович с боярами и лучшими воинами подвергли допросу пленных литовских военачальников. Те чувствовали себя неловко: они были уверены в легкой победе, а тут – такой разгром!

– Мы не ждали такого позора! – сказал, качая головой, багровый мрачный Гимбут, сидевший на передней скамье напротив княжеского кресла. – Хоть мы и знали о твоих силах, Дмитрий, но на это совсем не рассчитывали!

– Да, хороши твои брянские воины, славный Дмитрий, – пробормотал, не чувствуя страха, Ердвил, – особенно молодые дружинники! Те самые, широкоплечие и безбородые! Если бы не их молодость, мы бы приняли этих богатырей за литовцев!

– Что ж вы полезли на рожон?! – возмутился Дмитрий Ольгердович. – Зачем было губить столько людей? Я же предлагал вам перейти на мою сторону!

– Мы не можем так поступить, княже, – покачал головой Гимбут. – Сейчас у Ягайлы очень много сил! С ним и сам Кейстутас! Тебе не устоять против них! Ты погубишь и себя, и своих людей! Поэтому я советую тебе помириться с братом и дядькой!

– Подожди, вот только подойдет ко мне мой старший брат Андрей с большим войском, – усмехнулся князь Дмитрий, – и тогда мы справимся и с Ягайлой, и с Кейстутасом!

– Твой старший брат не придет, княже, – мрачно молвил Ердвил. – Он заключил «вечный мир» с Кейстутасом и обещал не выходить из своего Пскова! Я недавно узнал об этом и готов подтвердить свои слова сердечной клятвой от имени всех наших богов и даже Христа! Клянусь!

– Что же тогда уготовил мне жестокий дядька Кейстутас?! – буркнул Дмитрий Ольгердович, поверив сердечной клятве пленника. – Неужели он хочет бросить меня в сырую темницу? А может, желает моей смерти?

– Нет! – горько усмехнулся Гимбут. – Он послал меня не лишать тебя жизни, не брать в плен, а лишь примерно наказать. Твой дядька Кейстутас и великий князь Ягайла хотят, чтобы ты отказался от своих пагубных замыслов и уехал со своими людьми в городок Трубчевск. Великий князь отнимает у тебя твой непутевый Брянск и временно передает его князю Корибутасу. А пока, княже, уезжай с миром в свой Трубчевск и сиди там тихо до лучших времен!

ГЛАВА 4

БИТВА НА ВОЖЕ

Князь Роман, сидевший в седле своего вороного коня, пристально смотрел в сторону речного кустарника, облепившего противоположный берег Вожи. Густой туман стелился по реке, поднимался вверх и скрывал от его взора стоявших неподалеку татар. Но ржание коней и звуки татарской речи доносились до его слуха.

Татары проявляли поразительную беспечность. Обычно они вели себя тихо и появлялись внезапно, а уже тогда, врезавшись во вражеские ряды или начиная надежную атаку, позволяли себе крики и прочий устрашающий шум. Но чем объяснялось их нынешнее поведение?

– Может, возгордились разгромом нижегородцев, – подумал князь, – и надеются взять нас на испуг?

В самом деле, войско татарского временщика Мамая совсем недавно, в июле 1378 года, побывало у стен Нижнего Новгорода. Великого князя Дмитрия Константиновича не было в городе, а его воеводы и горожане оказались неспособными обеспечить надежную оборону городских стен. Татары же не стали сразу осаждать город, а разорили весь удел и захватили большое число пленников. Тем временем из Городца прибыл Дмитрий Константинович, пославший в татарский стан киличея с предложением – принять выкуп и не губить его стольный город. Но татары ответили отказом. – Зачем мне твое серебро? – надменно сказал мурза Бегич. – Мне нужна лишь башка непокорного Дэмитрэ Мосикэ и твоя никчемная жизнь!

После этого татары сожгли дотла Нижний Новгород, не пощадив даже церквей! Такого злодеяния от них давно не ждали!