Золотой Сын - Пирс Браун

– А ты ему веришь? – интересуюсь я, вспоминая свой последний разговор с Августусом.

– Да, Дэрроу! – радостно улыбается она. – Впервые за долгое время я действительно ему верю!

Рано делать выводы, думаю я, пока лучше оставить свои соображения при себе.

– А что с…

– С Кассием? – угадывает Мустанг. – Его отца убили Телеманусы, а потом он сразился с Рагнаром на стене. Все его братья и сестры мертвы. Кассий и его мать пропали без вести, – тихо добавляет она.

– Ты переживаешь за его жизнь?

– Он наш враг, – холодно отвечает она. – Его благополучие меня не волнует. Погоди-ка, а ты за него волнуешься?

– Не знаю, – неуверенно отвечаю я.

– Черт возьми, Дэрроу! Иногда ты кажешься просто нежным цветком! Жалеешь, что отрубил ему руку?

– Я жалею, что мне пришлось убить Юлиана…

– Мы все не без греха… – возражает Мустанг. – Не забывай, что и мне выпала эта участь на Пробе. Каждый нобиль со шрамом прошел через убийство: Лорн, Севро, Крошка, Тактус, Октавия, Даксо – все мы начинали с этого. Иногда кажется, что мы слишком часто жалеем о том, что делаем.

Она говорит о нас? Жалеет о том, что связалась со мной?

– Да, я пытаюсь ненавидеть Кассия, – медленно произношу я. – Правда пытаюсь. Только подумаю о нем, и сразу хочется что-нибудь расколотить. Окно разбить. А лучше двинуть ему от души по его отвратительной роже!

– Отвратительной? – скептически переспрашивает она.

– Такой красивой роже, что аж воротит! – не остаюсь в долгу я, и Мустанг смеется.

– Но долго ненавидеть кого-то сложно, правда? – роняет она.

Киваю в знак согласия. Ненависть заставила семью Кассия пойти против Августуса, и с чем они остались?

– Мне его жаль. Где бы он сейчас ни находился.

– Я уже говорила тебе, что ты не должен доверять моему брату, – меняет тему Мустанг. – И повторяю еще раз! Я знаю, что ты продолжаешь сотрудничать с ним. На его фоне ты выглядишь божеством, но этому надо положить конец! Ты ничего ему не должен. Будь с ним ласков, вежлив, всегда уважителен на людях, но никаких тайных встреч, никаких договоренностей! Ты должен отдалить его от себя. Он тебе больше не нужен, теперь с тобой я!

Огонь, а не девушка! Если бы я мог познакомить с ней маму, Кирана и Лианну… Они бы ее хорошо приняли. И Эо она бы понравилась, думаю я, и мне тут же пережимает горло.

– Ты не со мной, – тихо произношу я.

– Дэрроу…

Внутри меня что-то ломается. Как будто фонтан эмоций наконец-то старается пробиться наружу.

– Там, на дне реки… я думал, что уже никогда тебя не увижу…

Мустанг растеряна. Она хочет обнять меня, но медлит из-за всего, что произошло между нами до сражения.

– Знаешь, если надумаешь умереть, то необязательно ждать, пока я уйду, – пытается пошутить она. – Но Севро с упырями тебе этого не простили бы. Да и все остальные тебе такого не простят. У тебя так много друзей, Дэрроу! Готовых пойти за тобой в огонь и воду!

Пойти в огонь и сгореть в его пламени… Да, их и правда оказалось много. Дрожа, я прикрываю глаза и глубоко вздыхаю, борясь со всепоглощающим чувством вины, а потом беззвучно плачу.

– Дэрроу, не надо! Не плачь! – шепчет Мустанг и наконец обнимает меня. – Все хорошо, все закончилось, мы в безопасности!

Из моей груди вырываются безудержные рыдания.

Она ошибается, ничего не закончилось. Закрывая глаза, я вижу только войну. У нас нет другого будущего. Сколько раз меня будут разрывать на части и сшивать заново? И сколько продержатся эти швы? Останется ли под конец хоть что-то от меня, настоящего меня? Мне никак не успокоиться, даже дыхание не перевести. Сердце колотится, руки дрожат, как будто все напряжение разом пытается выйти из тела. Мустанг весит в два раза меньше, но ее руки крепко и нежно обнимают меня, пока я не опускаюсь на постель, окончательно обессилев. Сердце постепенно утихает и начинает биться в одном ритме с сердцем моей подруги.

Мы сидим в обнимку очень долго, наверное, час. А потом она целует мое плечо, шею, едва касаясь губами пульсирующей вены. Пытаюсь отодвинуть ее от себя, но она отталкивает мои руки, дотрагивается до щеки и просит:

– Впусти меня…

Безвольно разжимаю пальцы, и ее теплые губы находят мои. Поцелуй соленый от моих слез, она нежно раздвигает мои губы языком, проникая внутрь. Гладит меня по шее, проводя по коже ногтями, а потом слегка тянет меня за волосы, и меня пронзает дрожь возбуждения.

Сопротивление просто невозможно. Внутри меня бушует такой ураган страсти, что я перестаю чувствовать себя виноватым из-за того, что предал память Эо. Из-за того, что Виргиния – золотая, а я – алый. Какая, к черту, разница! Я – мужчина, а она – самая желанная на свете женщина!

Прижимаюсь к ней всем телом, гладя ее бедра и тонкую талию. Меня охватывает безумное желание, которое я так долго сдерживал. Я весь горю, она нужна мне, нужна вся целиком! Я хочу забыть обо всем, что нас разделяет, забыть пережитое горе. Мне не нужен никто, кроме нее, и на этот раз я не сбегу. Теперь я знаю, что был на волосок от смерти и мог бы никогда больше не увидеть эту девушку, поэтому я останусь с ней.

Медленно, но уверенно снимаю с нее одежду, ткань в моих руках похожа на влажную бумагу. Кожа у Виргинии гладкая, словно нагретый солнцем мрамор. Мышцы сокращаются и напрягаются, она выгибает спину. Ее тело создано для движения, и оно грациозно подается навстречу моему. Провожу рукой по изгибу поясницы, Мустанг тут же прижимается ко мне, обдавая горячим дыханием, и закидывает бедро мне на талию.

Для нее прошла целая неделя, а мне кажется, что всего несколько минут или даже секунд назад я стоял на коленях на холодном стальном полу, согреваемый лишь собственной кровью, и ждал, когда мне отрубят голову. Когда я дрожащими руками рыл могилу для Эо, то думал, что такое бывает только раз в жизни. Только раз в жизни можно встретить женщину своей мечты. Так на хрена вообще жить в этом холодном мире, если все время убегать от единственного источника тепла, который у меня есть?!

44

Поэт

Мы с Виргинией медленно идем по каменному коридору. У окон стоят патрульные, охраняющие виллу и защищающие нас. За окном слегка моросит. Из открытой двери доносится смех вперемешку с запахом кофе и бекона.

– Как это у меня нет чувства юмора? – обиженно спрашивает Рок.

– Так, – спокойно отзывается Даксо. – Ты, конечно, можешь попробовать пошутить, но, боюсь, ты слишком… правильный.

– Ладно! Итак, кто был первым плотником на свете?

– Это что, анекдот? – удивляется Даксо.

– Хотелось бы верить, – иронично отвечает Рок.

– Иисус из Назарета? – предполагает Даксо. – Это же исторический анекдот, да?

– Ной? – раздается неуверенный голос Крошки.