Затворник - Сергей Волков

— Ты уже устал, наверное, гость дорогой? — прокричала она на весь зал — Отдохнуть не хочешь?

— Я смотрю, у вас на Струге не пляшут, а ползают как мухи осенние! — отвечал Хвост, вдвое прибавив своей пляске пыла и ярости.

Они плясали рядом, вдвоем — но не вместе, а друг против друга. Девчонка оказалась не из стеснительных, а только рада была утереть заезжему нос. Хвост не сколько не смутился тем, что танцевала стружанка не в пример лучше него — против ее умения была его решимость и азарт. Но и у красавицы тоже решимости было довольно. Страсть — едва ли полное самозабвенье пылало у обоих в очах, и злость, злость — такая, какая бывает у соперников на ристалище!

— Задохнешься первая, смотри! — кричал Хвосворту, падал перед соперницей пластом, бил рукой в пол, и тут же подпрыгивал на два локтя, хлопая ладонью об пятку!

— Не дождешься! — со смехом кричала в ответ плясунья, и шпарила еще резвее прежнего. Как волчок на игральном столе кружилась, только не падала!

— Эх, надсадишься, милая, побереги себя!

— Ты сам-то отдохнуть не хочешь, герой! А то завтра в поле, а ты ногой не сможешь двинуть!

— Не бойся за меня, огненная! Смогу да еще как! Двину так двину! Эх, огненная…

Танцующие кругом невольно расступились пошире, давая простор этим двоим яростным танцорам, будто были не гостями на пиру, а зрителями на состязании. Это и было состязание — уступать никто не собирался! Миротворцы били в ладоши и кричали:

— Огневка, поддай жару! Поддай!

— Покажи ей, парень! Дубравец, давай! — горланили приезжие.

— Без остановки играй! Без остановки, да веселее! — приказывали бояре музыкантам, и метали на пол перед ними серебро.

— Сдашься! Сдашься! — кричал Хвост

— Сам сдавайся! — крикнула девушка, ударила что есть силы пяткой в пол, и вдруг нога у нее подкосилась, и плясунья едва не рухнула, если бы подскочивший вовремя Хвостворту не успел подхватить соперницу под руки.

— А-а-а-а-а-а!!! Наша взяла! — закричали по всей столовой храбровцы, верхнесольцы, засемьдырцы и уннаяка. Все смеялись, хлопали в ладоши, стучали кубками о кубками. Смеялся князь, смеялся Коршун, трясся от смеха Пила. Кажется, одна только Стройна, смотревшая со своего высокого места, не менялась в лице.

— Говорил же, сдавайся, пока не поздно! — ухмыльнулся Хвост.

— Пусти ты! — крикнула девушка, освобождаясь от его рук. Она сняла с ноги башмачок и потрясла им — Каблук сломался!

Каблук, сбившийся с подметки, болтался кое-как.

— Это все равно! Наша взяла! — кричали вокруг. Миротворцы тут же вступились за своячку: она не сдавалась, и пляску не бросала. Начали спорить, но без всякой злости и ругани. Все хохотали и хвалили обоих танцоров. Хохотал и Хвост. Но обиженная девушка скинув башмак со второй ноги, убежала из столовой.

Хвост подскочил к столу, где сидел Пила. Голова Хвостворту была как водой облита. Мокрые волосы пристали к лицу. Он дышал, раскрыв рот, как собака, едва не роняя язык. Налил себе полную чашу, осушил одним духом и прохрипел:

— Пошли спляшем, брат!

— Ну ты дал жару, брат! — смеялся Пила.

— Пошли! — не унимался Хвост — Пойдем, разомни ноги!

— Н-е-е… — махнул Пила рукой.

— Э-э-э-эх, брат! — крикнул Хвост — Штаны просидишь!

Он резко развернулся к залу, и раскинув руки, снова бросился вперед, в пляс! В мыслях у него теперь было одно: всем показать, что силы у него остались, и что если бы не разнесчастный каблук, то все равно победа была бы за ним.

Пила только молча смотрел со своего места, и улыбался себе в усы.

«Пойти и правда, тоже сплясать — подумал он — что сидеть сиднем!»

Допил свою чашу, и уже приготовился вставать с места.

— Что, нравится? — вдруг услышал он рядом вроде бы как знакомый голос.

— А… — Пила обернулся. Рядом с ним, облокотившись на край стола руками, и чуть подавшись вперед, стояла девушка. Она улыбалась не очень широко, не размыкая губ, и улыбка ее, и сам взгляд, были… были не то, чтобы не приветливыми, и не то, чтобы не радостными, и не то, чтобы не добрыми… но первым делом замечалось не это все, а лукавинка, озорство, или чертенок, игравшие в ее чуть прищуренных глазах. С таким взглядом, с вздернутым кверху кончиком носа, она была похожа на молодую хитрую лисичку.

— Нравится, спрашиваю! — повторила она. И Пила вспомнил, где слышал этот голос — незнакомка говорила с ним на второй день по приезду компании в Каяло-Брежицк, на лестнице в отроческом доме. Пила тогда не рассмотрел ее толком, а про себя подумал, что хорошо бы этой случайной его собеседнице оказаться красивой. Теперь же, глядя на нее воочию, он с некоторым удовольствием отметил, что да, девушка эта действительно была красавицей. Тут же он заметил, что уже видел ее на Струге.

— Ну… да, нравится. — сказал он — А я тебя знаю. Князь, когда в город приехал, заходил с нами в хоромину, ты его встречала у крыльца хлебом-солью.

— Да, это я была. — ответила девушка — мне такую честь доверили, встречать вашего князя у входа в дом, такая вот я важная птица.

— Что ты за птица? — спросил Пила.

— Я Баса дочь. Его весь город знает. Он — ключник той хоромины, в которую вас поселили.

— Понятно. А здесь что делаешь?

— Меня отец прислал, чтобы вам гостям прислуживать.

— Тебя-то почему, если у тебя отец такой известный? — спросил Пила.

— Ты, смотрю, вообще в таких делах простой! — засмеялась незнакомка — Тут сегодня половина прислуги, кто еду подает — это дочери больших бояр! Понимаешь? Почетным гостям — и прислуживать почетно! Если сама княгиня только что вашему князю подавала вино, а потом забрала пустую чашу, так нам-то с чего бесчестье? А потом мне сказали, что тут какой-то приезжий всех мастеров в шашки обставляет. Я и пришла посмотреть, что за умник. А ты, оказывается, уже про шашки забыл, и на девок наших заглядываешься!

— Хорошо плясала та девчонка.

— А это, кстати, сестра моя родная. — девушка села за стол почти напротив Пилы. — Пляшет она — загляденье, да! Она и поет, и пляшет — всегда лучше всех. А еще на коне скачет, не хуже бояр! Из лука стреляет, рыбу бьет острогой. Такая бойкая! Ее и зовут — Огневка.

— А тебя как зовут? — спросил Пила.

— Меня Лиска. Слушай, я как раз спросить хотела — Лиска положила локти на стол, и сказала как бы по секрету — Сестра хочет узнать про одного человека. Он с вами живет в комнате.

— Это про Хвоста, что ли?

Пила нисколько не удивился, что так скоро в этом месте какой-то девушке приглянулся его брат. Хвостворту, несмотря на свой речевой изъян был собой хорош, и девкам за это нравился. Еще больше им нравился бойкий характер Хвоста, решительность, с которой он подходил к любой, кто приглянется, беззастенчивость его, неприятие никаких отказов, алчность горящего взгляда и щедрость шепелявого языка. И то, с каким жаром он выплясывал только что перед дочерью ключника, конечно, тоже не могло ее не привлечь.