Будни и праздники - Николай Бондаренко

— Нельзя таких работников отпускать, — стоял на своем Назар. — Не отпущу! Секретарь райкома сказ…

Удар Бекташа не дал ему договорить. Он упал на груду вещей, стукнулся затылком об угол какого-то ящика. Бекташ кинулся к нему, неподвижно лежащему, обшарил карманы — ключей не оказалось. Поднял удивленный взгляд на онемевших от испуга Шалдаевых.

— Нет ключей, — произнес он и только сейчас понял, что произошло. — А чего он прыгает на меня, хлюпик.

— Срочно врача! — распорядилась Зина и, присев возле Назара, приподняла его голову. — Где у нас бинт? Надо кровь остановить.

— Да отойдет он, — растерянно топтался на месте Бекташ. — Я его в детстве еще не так лупил.

— Уйди! — крикнула Зина.

— Беги за фельдшером, — подтолкнул его к двери Джахангир.

— Да отойдет он, — пятился к двери Бекташ, не сводя испуганных глаз с лежащего неподвижно Назара. Ему казалось, что Назар притворяется, мстит ему. Но походило, что не притворялся.

— Да скорее ты! — крикнул на него Шалдаев, и Бекташ выскочил за дверь.

Варвара Ивановна охала и причитала, отыскивая бинт; Степан Матвеевич молча помогал ей, срывая веревки с узлов. Нашли стопку полотенец.

— Очнулся! — обрадовалась Зина, когда Назар приоткрыл глаза и попытался подняться. — Лежи, лежи… Сейчас перевяжу.

— Вещи распакуйте… сначала… — с трудом произнес Назар.

— Да ты что?! Шутишь, что ли?! — возмутился Шалдаев.

— Отдай ключи, — приказал Джахангир. — Пусть едут.

— Мы остаемся! — объявила Зина.

— Ну, ты не командуй! — осек ее Степан Матвеевич. — Молода еще.

— Папа, ты же сам хочешь остаться, — повернулась к нему Зина и заговорила взволнованно и упрямо: — Звал нас сюда как! Безнарядка будет. Сейчас дают нам поле, а ты… Его, что ли, испугался? — кивнула она на Джахангира, черным вороном стоявшего в своем расстегнутом кожаном пальто в ногах у Назара. Джахангир вздрогнул, с удивлением покрутил головой.

— Ну и воспитание! Девчонка отцом командует.

— Зинка, не лезь в дела взрослых, — прикрикнула на дочь Варвара Ивановна.

— Я тоже взрослая. Это и мои дела! Папа, ты же сам говорил: бороться надо. А тут райком поддержит, если задание дали.

Шалдаев, конечно, был согласен с дочерью. Он вздохнул решительно:

— Ладно, повременим… Вот что, парень, черт с тобой, задержимся на сутки. Только учти, завтра не подпишешь договор — уедем! Понял!

— Понял. Подпишу, — сказал Назар и больше не сопротивлялся. Зина спокойно обматывала бинтом его голову.

Хлопнула дверь, Зина вскинула голову — Джахангира в комнате не было. А Варвара Ивановна и Степан Матвеевич смотрели в окно: подняв воротник, он быстро шагал по улице в сторону дирекции совхоза.

2

Утром следующего дня Джахангир Холматов заехал за Назаром на новеньком голубом «Жигуленке» и повез представлять бригаде. Не поинтересовавшись здоровьем — а мог спросить хотя бы из вежливости, отметил Назар, — он сосредоточенно смотрел на раскисшую дорогу и, стиснув руль, крутил его нервно и напряженно. «Наверное, не привык к машине», — объяснил себе эту нервозность Назар, вспомнив, что Джахангир лишь неделю назад купил «Жигули», а до этого у него был « Москвич».

Въехали на бригадный двор, окруженный с трех сторон навесами для хранения техники, подкатили к дверям конторки с двумя подслеповатыми окошками. Выбравшись из машины, Джахангир распрямился, расправил плечи и заулыбался подошедшим к ним рабочим. В своем кожаном пальто и ондатровой шапке, в белых войлочных сапогах с кожаными головками, весь он был какой-то добротный. А более всего эту добротность придавал ему хозяйский спокойный взгляд его бархатистых глаз. И поздоровался он с рабочими солидно, будто проделал важную работу.

— Вот, нового бригадира вам привез, — сказал Джахангир, кивнув на поеживавшегося от бесцеремонных взглядов Назара. — А где бригада?

Перед ними стояли четверо мужчин, а в стороне, на скамейке под навесом, сидели несколько девушек.

— Я же сказал, чтоб бригаду собрали, — нахмурился Джахангир.

— Распалась бригада. Разбежались кто куда.

— Людьми поможем, — пообещал Назару Джахангир и, взмахом руки подозвав девчат, объявил громко, почти торжественно: — Вот, товарищи, ваш новый бригадир. Вы все его знаете, наш он. Член партии со вчерашнего дня. Директор совхоза, уважаемый Марат Касымович, просил передать, что надеется на нас, товарищи, что девятнадцатая бригада станет лучшей бригадой совхоза!

После таких слов полагались бы аплодисменты, но обстановка была явно неблагоприятной: рабочие стояли нахмурившись.

— Ну, вот и все… Бумажки у Мурата возьмешь, — сказал Назару Джахангир, кивнув на учетчика. — Он все знает, не подведет. В общем, действуй!

— Джахангир, не торопись, — выступил вперед поливальщик Махмудов. — Говорят, бригада у нас будет какая-то особая, безденежная…

— Как это — «безденежная»?

— Да, говорят, зарплаты не будет.

— Я объясню, — сказал Назар. — Зарплату мы будем получать в конце года — все, что заработаем. За конечный результат. Так это называется. А в течение года можем брать авансы.

— В долг?

— В долг. Но у себя.

— А зачем мудрить? — не унимался Махмудов. — Сейчас мне все понятно: посылают на работу — выписывают наряд. Сделал дело — получил по этому наряду деньги. А в безнарядной как же? Делай, делай, а в кармане пусто.

— Получим в конце года, когда сдадим весь урожай.

— А если не будет урожая — припишут? — Махмудов повернул хитрый взгляд на слушавшего с любопытством Джахангира. Тот замахал рукой:

— Э, нет! Кто тебе припишет? За что?

— За эксперимент.

— Ишь, чего захотел! Так каждый захочет экспериментировать.

— Не понадобятся нам приписки, — приободрил Назар мужчин и растерянно взиравших на них девушек. — Мы сами заработаем.

— Ясно теперь, — прервал его Махмудов, достал из кармана листок бумаги и подал его Джахангиру. — Вот мое заявление об уходе из бригады. Подпиши, Джахангир, я в другую пойду.

— Мое тоже подпиши, — подал заявление другой поливальщик, а за ним потянулись к Холматову еще руки с листками заранее написанных заявлений.

— Да вы что? — растерялся Джахангир. — Вся бригада… Я так не могу. Идите к директору. Кто работать будет, если каждый вот так… Сто семьдесят гектаров! Да меня за это, знаете…

— Подписывай! А то совсем из совхоза уйду, как Шалдаев, — заявил непримиримо Махмудов.

— Шалдаев не ушел! — вскинулся Назар тревожно и растерянно.

— Уйдет, — с мстительным торжеством бросил тракторист Хафизов и, повернувшись к Джахангиру, твердо заявил: — Мне тоже подписывай! В сельхозтехнику ухожу.

— А чего я? У вас бригадир есть — ему и отдайте свои заявления.

Джахангир сунул пачку заявлений Хафизову, но тот отдернул руку. Тогда Джахангир попытался приткнуть их за лацкан пальто Махмудову, но тот тоже увернулся. Рабочие насмешливо поглядывали на растерявшегося начальника.

Стыдливо потупившись, Назар боковым зрением видел эту унижающую его достоинство картину, понимал, что сейчас надо убедительно все растолковать, но не находил слов; сознавал, что надо как-то действовать, но не знал, как.

Джахангир крутил в руках заявления и угрожающе хмурился, выбирая, на кого бы направить гнев.

— Я подпишу, — забрал бумаги Назар.

— Ты что? — возмутился Джахангир. — С кем работать станешь?

— Новых наберем.

— Где?

— Найду.

— А… Ну, тогда командуй, — обрадовался Джахангир и направился к машине.

Машина выскочила за ворота. Из-под колес вылетали ошметки мокрого снега.

Назар вышел с бригадного двора, не обращая внимания на недоуменно взиравших на него рабочих. Он видел, что его поведение ошарашило их, но оставаться с ними ему не хотелось. Он торопливо зашагал к зданию дирекции совхоза.

С директором совхоза Турсуновым Назар встретился в коридоре.

Тот оглядел Назара с покровительственным видом, пожал ему руку и повел за собой в кабинет.

— Смелее заходи. Ты теперь руководитель, дела у тебя служебные, а для решения служебных дел мои двери всегда открыты.

Турсунов был невысокий, круглолицый сорокапятилетний мужчина. Одевался он скромно, ничем не выделяясь среди других руководителей совхоза, был строг, порой — даже очень строг, хотя любил и пошутить с подчиненными, и пространно поговорить за дастарханом. Кабинет его ничем не примечателен: обычное казенное помещение со стандартной мебелью.

Директор сел за стол и предложил Назару располагаться за приставным столиком. Многозначительная улыбка не сходила при этом с его лица, и Назар понял: знает про стычку у Шалдаева.

— Спасибо, Марат Касымович, сяду.