Гидеон (СИ) - Генрих Эдуардович Маринычев

— Да. Вон, чуть правее, застава. — Аким показал рукой направо, и я действительно разглядел небольшой форт под черно-оранжевыми знаменами. — А вам сюда. — Он указал на лесок по левую руку от нас. — Со стен заставы заметили, как в лес вошла кучка нежити. Три или четыре создания. Кто именно — разглядеть не удалось. Вот. Согласно договору между солдатами форта и гильдией магов города, если врагов немного, то солдаты форта не убивают их, а посылают посланца в гильдию магов, к Арбану.

— А господин Арбан послал за новичками? — хмуро бросил Ленье.

— Ага. Вот так тут все работает. Разве это не здорово? — улыбнулся парень.

Я согласился — здорово. Хотя, как я понял, Ленье был другого мнения.

— И, напоследок. Вот, держи вот это. — Аким протянул благородному небольшой мешочек.

— Что это? — удивился тот, но мешочек принял.

— Это мешок. Для трофеев.

— Для трофеев?

— Да.

— И зачем он нам?

— Тут как все устроено? — снова принялся объяснять улыбчивый паренек. — Молодой маг получает задание — молодой маг его исполняет и идет в гильдию за печатью. Да только так просто он свою печать не получит — гильдии нужны доказательства.

— Доказательства? Доказательства чего? — удивился Ленье.

— Доказательства выполнения задания, разумеется.

— И что это за доказательства? — Я так же был в недоумении.

— Да самые обычные. С поверженного скелета нужно взять его челюсть. С зомби — его гнилые уши. Вот для таких трофеев и создан этот мешок. Хорошая вещь — прочная, не порвется. И самое главное — он не пропускает ни запаха, ни крови. А такого ужаса у мертвецов в избытке.

Услышав объяснение, мы с Ленье дружно переглянулись. Ну тут и порядки.

— Что ж желаю удачи, — заявил Аким. — Идите и победите. Когда вы вернетесь, я буду ждать вас здесь, — пообещал он нам.

Приграничный западный лес встретил нас широкими зарослями молодых кустов, шелестом густых ясеневих крон, журчанием прохладных ручьев и щебетом взбудораженных птиц. Прекрасный весенний лес. Однако знание того, что где-то там, среди мирной зелени, бродит опасная нежить, убивало всю красоту.

Мы с Ленье осторожно брели вперед, тщательно вглядываясь во все подозрительные места — не видно ли там чего. Честно признаюсь — мое сердце стучало так часто, как часто стучит сердце кролика. Ленье так же было порядком не по себе — я видел это в его напряженном взгляде. И не мудрено — мы очень страшились предстоящей битвы. Очень страшились. Оба.

— Ты раньше встречался с нежитью? — нервно спросил благородный, не отрывая взгляда от подозрительного переплетения ветвей поваленного каштана.

— Да. Они пару раз нападали на нашу деревню, — тихо сообщил я ему, тщательно прислушиваясь к шороху листьев в близлежащих кустах.

— Ты что-то помнишь о тех нападениях? — снова спросил он меня.

— Нет. — Я грустно покачал головой. — В первый раз мне было всего четыре года, а другой раз — шесть.

— Понятно. Но среди ваших людей должны были сохраниться какие-то истории о тех нападениях!

— Да какие истории! Все, о чем там говорилось, так это о том, как нам всем было страшно в начале боя, и как все были счастливы в завершении.

— Вот оно как? Понятно.

— А ты? Ты раньше встречался с нежитью? — набравшись смелости спросил я у темноволосого.

— Нет. Я только слышал он них от гостей в нашем имении.

— И что они говорили? — встрепенулся я.

— Тоже, что и твои. Только мои еще привирали с три короба.

— Привирали? Зачем?

— Выпендривались, — зло пояснил благородный. — Чтобы придать себе веса.

— Что? — Ни первого, ни второго слова я отродясь не слышал. — Понимаю… — протянул я, чтобы не упасть в грязь лицом.

Мы старательно вспоминали все, что только знали, стараясь себя подбодрить звуками своих голосов. Мы оба понимали, что лучше не разговаривать, что лучше таиться в тени, чтоб первым увидеть врага. Знали, понимали, но ничего не могли поделать — текущий в наших жилах страх был сильнее нас и заставлял беседовать.

Но нам повезло — мы первыми заметили бредущую по лесу опасность. Едва мы миновали небольшой молодой ельник, как нашему взору открылась маленькая поляна, где и обнаружилась наша нежить. Несколько скелетов и однорукий зомби молча стояли у края цветущей лужайки и внимательно глядели на старый разлапистый пень, стоящий в центре поляны. Что именно они делали? Почему стояли? Этого я не знал. Может они хотели сделать привал? А может они приняли пень за какого-то хищника, и думали, нужно ли с ним сражаться?

Нежить стояла и пялилась на пень, а мы стояли в полусотне шагах в стороне и пялились на нее. Моим телом вновь овладел глубочайший страх, едва я увидел позеленевшие кости и почерневшую плоть, которые, не лежали, как им полагается, в благословенной земле, а ходили по миру.

— Ну…. Это… Давай, начинай, — осторожно, почти шепотом, предложил я напарнику. Я говорил тихо не только для того, чтобы не привлечь нежить, сколько для того, чтоб не вспугнуть благородного. Но даже тихий шепот заставил его слегка вздрогнуть.

— Я? А почему я-то? — тут же воспротивился он. Слава богам, что тоже очень тихо.

— Ну а кто? Ты же взял задание. Значит, тебе колдовать, — быстро нашелся я.

— Но ты же обещал мне помочь! — сразу припомнил он.

— Обещал. И помогу, — заверил я его. — Но только как ты начнешь. — Мой страх снова плеснул наружу.

— Нет — помогай сейчас. А я присоединюсь, — заупрямился юноша.

Спорить в лесу, когда рядом слоняется нежить… Ладно, так и быть — в этот раз начну я.

Я пригляделся к своим врагам, но на этот раз я уже смотрел на них как на своих противников. Ни у кого из врагов не было на себе никакой одежды, чтобы сошла за доспехи. Это меня порадовало. Зато огорчило другое — у одного из скелетов в руках виднелась дубина, у второго — серп, третьего — топор. Лишь зомби однорукий был совсем безоружен. Но на его единственной руке я разглядел очень крепкие когти, что так же могли сойти за оружие.

На меня вновь накатил леденящий страх. На какой-то миг я хотел бросить эту затею, думая, что не справлюсь. И я уже хотел ему поддаться, как внезапно мне в голову пришла весьма необычная мысль. Я снова взглянул на оружие, что находилось в руках у нежити. Дубина, серп и топор. Обычное оружие самых обычных крестьян. Вполне может статься, что до своей смерти эта нежить и была самыми обычными крестьянами. Они даже могли работать на какого-нибудь господина, годами и десятилетиями трудясь для