Приданое для Царевны-лягушки - Нина Васина

Дальнейшая беседа привела Платона Матвеевича в состояние полнейшей отрешенности - так иногда бывало, отчаяние в нем превращалось постепенно в равнодушие, если стресс по силе своей превышал восстановительные возможности организма.

- Почему же он на меня хряпнулся? - медленно спррсил Платон, приготовившись выслушать самый невероятный ответ, но то, что он услышал, превзошло все ожидания.

- Вы летели, считай, на одном парашюте! Твой ведь не раскрылся, потому что ты был в отключке.

- Я прыгал с парашютом? Где? Зачем?.. - спросил Платон еще тише и в дальнейшем перешел на шепот, который племянники ловили, как говорится, прямо из плохо двигающихся уст: склонившись с Разных сторон, они навалились на него молодыми телами, чавкали жвачкой и дышали в лицо запахом пива и клубничной синтетики.

- Не где, а откуда! - радостно поправил его Веня. - Из самолета мы прыгали. Потому что два козла, которые с нами опять летели, оказались совсем не сбежавшими из тюряги братками, а подсадными кротами. Мы подрались и бросили гранату, а сами прыгнули.

- А ты, Тони, после хлороформа был ну совсем никакой, - вступил в беседу Федор. - Я еле на тебя парашют нацепил.

- Хлороформа?..

- Мы тебя до самолета везли в "Скорой", ты должен был выглядеть натурально, как труп, а уговорить тебя так лежать не было никакой возможности.

- Никакой? - прошептал Платон.

- Ты, Тони, очень возбудился после выстрела. Ну очень, - объяснил Вениамин.

- Это дело понятное, тут кто хочешь возбудится. По телеку новости были. Когда? - Федор вопросительно посмотрел на брата.

Вениамин задумался, потом уверенно ответил:

- Давно. Мы тебе записали на кассету, потом посмотришь. Короче, ты завалил Поню с одного выстрела. Своего, коронного. В глаз.

- Давно?.. - прошептал Платон. - Ты сказал...

- Ты давно тут лежишь, Тони, - Вениамин тряхнул у него над головой своими рыжими кудрями. - Ты вторую неделю лежишь. Тогда ты очень возбудился после удачного выстрела. Кричал, пел и все такое. Ну а если бы нас тормознули с проверкой на дороге? Пришлось тебя... это самое... хлороформом. И все тип-топ. Привезли тебя, тихого такого, к самолету и погрузили на носилках без проблем. Если бы Федька не нажал повтор последнего номера на своем телефоне, и у подсадного не отозвался его мобильник - запиликал на весь салон - мы бы долетели спокойно.

- Как это?.. - Платон смутно помнил звонок в самолете, тут же в голове его всплыло подозрение, что звонивший сидел под пледом в том же самолете. Подсадной?

- Два! - уверенно заявил Федор. - Два подсадных. Наверное, они на нас вышли, когда мы самолет фрахтовали.

- Нам сказали, что мы полетим не одни. Двоих братков нужно было перебросить на пару часов на Украину по делам, - продолжил объяснения Вениамин. - А это совсем и не братки были, а легавые!

- Легавые?.. - прошептал Платон.

- А кто ж еще?! Кто еще может вынюхать номер моего мобильника? Совсем оборзели! - взвился Федор. - Прикинь, летят вместе с нами туда и обратно и еще имеют хамство звонить на мой телефон!!

- Короче, пришлось прыгать с парашютами, - подвел итог Веня.

- Я не мог в глаз, - до Платона дошло все сказанное о его нелепом выстреле, - я никак такого сделать не мог, это не я!

- Тони, только не начинай про бухгалтера, ладно? - попросил Федор. - Пора уже нам доверять. Я тебя к себе прицепил, вот как ты мне дорог. Конечно, скорость спуска при таком весе увеличилась...

- Если бы ты не упал сверху на дядю, как-нибудь приземлились бы без инсульта и при большой скорости! - повысил голос Веня.

- Я понимаю, это я виноват, - опустил темную голову Федор. - Но врачи сказали, что этот самый инсульт бьет всех по-разному. Тебя вот стукнул на правую сторону, а если бы на левую, было бы хуже, потому что там сердце. Я спрашивал. Сила удара не зависит от веса упавшего на тебя человека. Оказывается, это все в мозгу, - он постучал себя по лбу.

Кое-как приподняв левую руку, Платон погладил сначала мягкие кудри Вени, потом, показав пальцем, чтобы темная голова еще приблизилась, жесткую щетинку на макушке Федора.

- "Сердце мудрого - по правую сторону, а сердце глупого - по левую", тихо произнес он, вдруг жутко захотел чихнуть и еле успел прикрыть рот ладонью.

Вщи-и-их!

Тело Платона содрогнулось, из вены на правой руке вывалилась игла капельницы.

- Кто это сказал? - не согласился Веня, вытирая лицо Платону уголком простыни. - Какой же ты глупый? Ты со странностями, это - да, но умный!

- Это Екклесиаст... Что ты делаешь? - Платон покосился на склонившегося над его рукой Веню.

- Хочу тебе засунуть иголку обратно, все вывалилось, подожди, не дергайся...

- А!...а...вщи-и-их!

- Чох спас мне жизнь, - скажет потом Платон медсестре. - Вы успели прийти, пока я чихал. Один племянник зашиб меня до инсульта, другой чуть не загнал в вену грязь и воздух.

- Они вас любят, - улыбнулась медсестра. - Они добились невозможного.

- Невозможного?

- Вы только час назад пришли в себя, а племянники уже получили разрешение забрать вас домой.

-Нет!!..

- Не надо так дергаться. Они денег не пожалели. И медсестру самую сексапильную уговорили, и врача навещать вас по два раза в день. Требовали отвести их к лучшему специалисту, но только чтобы фамилия его была не Екклесиаст. Смешные! И посмотрите только на эту роскошь! - показала она куда-то в угол.

Платон скосил глаза и сначала ничего не понял. Тогда медсестра села в новехонькую блестящую инвалидную коляску и стала кататься и кружиться в ней по палате, напевая.

К подъезду Платона привезли на "Скорой". Он с ужасом обнаружил, что из незакрывающегося уголка его рта тонкой струйкой вытекает слюна.

К лифту племянники донесли коляску на руках. В раскрытом прямоугольнике двери квартиры стояла женщина с букетом роз.

- Ненавижу розы! И вообще алый цвет не люблю! - вдруг обозлился Платон на цветы, на свою невнятную речь, на испытующий взгляд Авроры.

- Я знаю, - невозмутимо ответила та, шарахнув букет ему в колени.

- А-а-а! - закричал Платон и дернулся. Тут же рядом с коляской возникла стройная фигурка сопровождающей медсестры.

- Больной, - строго заметила она, - вам вредно нервничать. А вы, женщина, не бросайтесь цветами в инвалида!

- Как же мне не нервничать? - завелся Платон. - Она исколола мне шипами колени!

- Вы чувствуете? - присела медсестра, обнажив яблочки коленок. - Он чувствует! - восторженным шепотом обратилась она к племянникам. - Он чувствует ноги!

- А я что говорил? - не удивился Федор. - Тони всех нас переживет! Здоров как бык.

- Это Аврора тебя вылечила, - авторитетно заявил Вениамин. - Ты разозлился на нее, она в тебя - розами. Кстати, Аврора спасла мне жизнь. Вчера вечером.

- Завезите меня, наконец, в дом, - еле сдерживаясь, чтобы не наорать на всех, потребовал Платон.

Судорожным движением плохо слушающейся правой руки он скинул цветы на пол и удовлетворенно хмыкнул, когда колеса инвалидной коляски прошлись по розам. Только он собрался в коридоре, в привычных родных стенах, с облегчением выдохнуть из себя больничную тоску и страх, как застыл в ужасе: на него шел Федор, взбалтывающий огромную - литра в три - подарочную бутылку шампанского. Что следует за взбалтыванием бутылки кем-то из племянников, Платон уже ощутил на себе в аэропорту, поэтому он моментально левой рукой схватил за халат медсестру, чтобы спрятаться за нее, а правой попытался закрыть голову.

- Больной! - сопротивлялась медсестра, падая на Платона. - Вам нельзя нервничать!

- Неси бокалы! - кричал Федор. - Сейчас рванет!

Раздался громкий хлопок.

Выглянув из-под локтя, Платон увидел, как тугая струя пены заливает потолок в коридоре, как Аврора старается подставить под донышко бутылки бокалы, собирая стекающее шампанское. Он помог стать на ноги упавшей на него медсестре и даже одернул ее задравшийся халатик.

- Извините, мне показалось, что меня сейчас опять обольют из бутылки.

- Больной! - жарко выдохнула девушка ему в лицо. - Что вы делаете рукой?

- Я?.. Я, извините, у вас халат задрался, вот, пуговица оторвалась снизу...

- Вы рефлекторно закрылись правой рукой! Правой, понимаете! А теперь ею же дергаете меня за халат! Ну-ка, обхватите мою коленку!

- Нет, зачем это... - пробормотал Платон, отпрянув.

- Тони, возьми ее за коленку, - ободряюще кивнул Федор. - Твоя рука сразу вспомнит все.

Медсестра с силой тащила к себе его правую руку. Платон сопротивлялся.

- Да он сильный какой! - восторгалась она. - Вы на глазах идете на поправку!

Платон сжал правую ладонь в кулак, но когда кулак оказался у самой ноги девушки, сдался. С помощью Вениамина его ладонь закрыла коленку медсестры. Платон удивился прохладе и детской шероховатости кожи.

- Отпустите меня, - попросил он. - Я устал, я хочу побыть один.

- А шампанское?

К лицу Платона приблизился бокал с желтоватой пузыристой жидкостью. По тончайшему стеклу - будто разливы яркой бензиновой пленки.