Приданое для Царевны-лягушки - Нина Васина

- Вы меня слушаете?.. Но это же вы позвонили, я ничего не понимаю!

- Нет, Платон Матвеевич, это вы искали телефон, чтобы позвонить нам.

- Кому это - нам? - подозрительно прищурился Платон, привстал и оглядел салон самолета.

- Нам, то есть Коле Птаху. Расскажите о своих проблемах.

- Это у вас проблемы, а не у меня. Почему вы не дали задержать братьев, когда они разбили машину? Что это за игры такие? Вы доиграетесь!

- К делу, Платон Матвеевич.

- А я давно в деле. Я говорил, что пристрелил кошку? Говорил?

- Попали?

- В глаз! Зажмурившись. Это, наверное, у меня от страха получилось. А теперь я лечу в Ялту, чтобы убить Пряника.

- Пряника?

- Нет, постойте. Может быть, Пончика, я не уверен.

- Вы не волнуйтесь, Платон Матвеевич.

- Как же мне не волноваться! - Платон.опять вскочил, уже твердо уверенный, что разговаривающий с ним человек находится рядом в салоне. - Вы должны принять меры! Мои племянники почему-то вбили себе в головы, что я суперкиллер! Кошка на дороге под ногами - это одно, а охраняемый человек в гостинице - это совсем другое! Да если я начну палить из этой страшной штуковины, которую они держат в сумке, то могу ранить массу народа!

- Мы что-нибудь придумаем. Вспомните, пожалуйста, гостиница точно в Ялте?

- А вот не поручусь! Я не могу ничего толком вспомнить, потому что меня напоили. Прошу вас, снимите нас с самолета в аэропорту и арестуйте! У меня нет визы на Украину. Арестуйте хотя бы меня одного, раз уж вы решили не трогать моих племянников!

- Платон Матвеевич. Мы сделаем так. В аэропорту вы сядете в машину...

- В вашу машину? - перебил Платон.

- Вы сядете в машину с племянниками, поедете к гостинице, в нужный момент возьмете предложенное оружие...

- И сдамся первому же милиционеру?

- Нет. Возьмете оружие. И когда вам покажут объект, выстрелите в воздух. Один раз. Запомнили?

- Один раз, запомнили... - пробормотал Платон, еще не веря в услышанное. Но как же?.. Гудки в трубке.

- Это невозможно, - подвел итог Платон. Прошел, шатаясь, в хвост самолета, внимательно осмотрев укрытых с головой пледами попутчиков. Потом раздвинул малиновые шторки и обнаружил за ними дремлющего на стульчике настоящего стюарда в белом и с бабочкой из того же малинового материала, что и шторы.

- У вас есть ракия? - строго поинтересовался Платон.

Стюард молча протянул плоскую бутылочку коньяка. Осмотревшись и не обнаружив ничего, куда можно было бы налить коньяк, Платон поделил его на глотки из горлышка.

На шестом глотке он добрел до кресла рядом с Федей и с облегчением привалился к его плечу своим.

Дорога к Ялте сияла солнцем и прозрачным обжигающим небом. Платон пришел в себя на шоссе. Он лежал на заднем сиденье довольно большого автомобиля, братья сидели впереди, вел Федор. Судя по количеству децибел, которые долбили по мозгам из невидимых колонок, спрашивать о чем-то племянников было бессмысленно, Платон осторожно сел и стал смотреть в окно, отслеживая все попадающиеся на пути рекламные стенды и дорожные указатели.

- "На Харькив", - удрученно прочитал он вслух. - Что происходит?..

Осторожно ощупав голову, Платон убедился, что она не раздулась в несколько раз, как ему показалось, когда он сел, и из ушей ничего не свисает.

Братья заметили, что Платон проснулся, и выключили музыку. Платон удивился: стало очень тихо, и звук вылетающих из-под колес камушков резал по мозгам скрежетом куда более неприятным, чем только что громкие ударные.

- Тони, - повернулся к нему Веня, - ты чем охлупляешься?

- Охлупляюсь?.. Ну, чем я могу охлупляться, Дайте подумать... Сдаюсь.

Что-то неприятно давило в левую ягодицу. Повозившись, Платон вытащил из-под себя пустую плоскую бутылку из-под коньяка и обнаружил, что брюки и сиденье мокрые.

- Я разлил коньяк, какая жалость! - понюхал бутылку Платон.

- Нет, Тони, до этого не дошло. Не огорчайся так. Коньяк ты весь выпил, а штаны просто обо-ссал, - утешил его Федор.

- Как?.. Что?.. - обомлел Платон.

- Извини, Тони. Мы сунулись в пару бутиков по дороге, чтобы сменить тебе штаны, но ничего не вышло, - виновато сказал Веня.

- Да, Тони. Ты просто бугай какой-то, - поддержал брата Федор. - В одном месте мы даже попросили обмерить тебя в машине. Нам сказали, что нужен шестьдесят второй размер. А это редкость. У них такого размера нашлись только пляжные трусы до колен.

- В красный горошек, - вступил Веня. - Сам понимаешь, ехать стрелять Пончика в пляжных трусах в красный горошек - это несолидно.

- С кем не бывает! Вот возьми, - не поворачиваясь, от души протянул назад руку Федор. - Нас мужик носильщик спросил в аэропорту, "чим вин, такый здоровый, охлупляеться?" и посоветовал купить это.

- Что это?.. - На этикетке маленькой бутылочки мелкие буквы расплывались в серую мазню.

- А хрен его знает, - пожал плечами Веня.

- Кстати, там и хрен есть, - заметил Федор.

Платон на эти его слова не обратил внимания, открутил пробку довольно широкого горлышка и осторожно понюхал. Приятный пряный запах. Он наклонил бутылочку, а так как из нее почему-то ничего не вылилось, постучал по дну.

Во рту оказалась странная сладковатая масса какой-то густой пряной приправы. Вяло пожевав ее, Платон через секунду едва удержался от крика, но подпрыгнуть подпрыгнул. Он заметался на сиденье, обшаривая карманы, чтобы выплюнуть все в какой-нибудь платок или салфетку, но ничего похожего не нашлось. А во рту уже разгорелся настоящий пожар, в нос ударила перечная волна, из глаз потекли слезы. Заметив его странные прыжки, Федор резко затормозил и остановился. Платон стал валиться вперед и от этого рывка неожиданно все проглотил.

- Помогите!.. - прохрипел он, задыхаясь.

- Тони, тебе сейчас полегчает, - пообещал развернувшийся к нему Веня.

- Убийцы! Я не могу дышать...

- Сейчас пройдет, - так же спокойно заявил Федор. - Сразу ясно - ты не любишь мексиканскую кухню.

- Дайте попить! Мне нужно выйти!

- Попей, Тони.

Вцепившись с отчаянием умирающего в предложенную бутылку, Платон сделал несколько больших глотков.

- Теперь скажи честно, разве тебе не полегчало? - спросил Федор.

Платон убрал бутылку от губ и посмотрел на братьев, зачем-то прикидывая, где может быть сумка с завернутым в полосатое полотенце пистолетом.

- Полегчало! - радостно улыбнулся Веня.

Действительно, ему сильно полегчало. Жгучесть слегка отступила, хотя небо и язык горели, как ошпаренные. Зато в голове появилась полная ясность и какая-то отчаянная смелость.

- Вы у меня дождетесь! - яростно пригрозил Платон и тут только заметил, что бутылка, из которой он жадно пил, пивная.

- Не-е-ет! - простонал он. - Только не это. Что же это делается?.. Кто подсунул мне пиво? У меня на него аллергия!

- Ну извини, анкл Тони, - забеспокоился Веня. - Как эта твоя аллергия выглядит?

- Через десять минут у меня распухнет лицо, наступит отек, станет трудно дышать!

- Тони, не бери в голову. У тебя последние два часа и так морда красная, как жопа у обезьяны, глаза заплыли, и дышишь ты, как сломанный насос. Так что все в порядке. Тут другой вопрос. Как у тебя в этой аллергии ведут себя пальцы?

- Нет, я не верю, это не со мной... - Платон почувствовал, что едва сдерживает слезы, так ему вдруг стало себя жалко. - На кой черт вам сдались мои пальцы? - заорал он.

- Тони, начни думать наконец о работе. Ты должен попасть в Пончика хотя бы с восьми выстрелов, - развел руками Веня, потом стал сосредоточенно ковыряться в ухе.

- Почему с восьми? - тупо спросил Платон.

- Столько в обойме. Навряд ли нам дадут перезарядиться, - буднично объяснил Федор.

- Что у тебя в руке? Что это?.. Отдай немедленно, придурок! Это мое! опять заорал Платон и вдруг увидел себя со стороны: потный, красный, злой мужик, в облитых мочой брюках бросается на парня и отнимает у него золотую заколку для галстука, которой тот ковырял в ухе.

- Отдай дяде булавку! - еще громче заорал Федор и залепил брату подзатыльник.

После этого стало тихо. Платон крепко сжимал в руке отвоеванную заколку для галстука. Веня обиженно сопел, отвернувшись. Федор потер себя ладонью по голове, по короткому темному ежику, и решил закончить дело миром.

- А если бы Тони стащил у тебя из пупка серьгу и засунул ее себе в задницу? - назидательно поинтересовался он.

- То задница, а то - ухо! - огрызнулся Веня. - Это ты виноват. Говорил тебе, не сыпь сразу обе таблетки! Одной вполне хватило бы. Посмотри на него. Он обозвал нас придурками, а я могу поспорить - таких слов наш дядя никогда раньше не говорил. Помнишь, как он набросился на отца и сказал, что детей оскорблять нельзя?

- Настоящие ублюдочные придурки, - захихикал Платон, и ничего не мог с собой поделать даже после болезненного щипка себя за ляжку. - Мальчики, со мной что-то происходит, это, наверное, такая странная аллергия на пиво. Я уже опух?

- Это не от пива, а от двух таблеток экстази, - объяснил Веня. - Тебе после небольшого запоя хватило бы и половинки одной.