Приданое для Царевны-лягушки - Нина Васина

Платон вдохнул полной грудью - только здесь был установлен новейший кондиционер с очистителем воздуха, и подожженная палочка сандалового дерева окутывала дымком комнату и мягкие предметы в ней только на время своего тления. В комнате не было старых устоявшихся запахов, ощущение чистоты и свежести не дополняли своим привкусом древности даже персидские ковры на полу.

- Нельзя, - сказал Платон твердо и легко произнес слова, в любое другое время покоробившие бы его: - Это моя личная комната для траханья.

Решили сесть за стол и поговорить. Устроились в большой комнате, Платон принес на подносе сок и фрукты. Братья съели по персику, выстрелили друг в Дружку косточками, после чего достали ядовито-красные резинки и синхронно их зажевали.

Платон не знал, с чего начать беседу с племянниками. Он посмотрел на Федора, на его мощно движущиеся челюсти, отсутствующий взгляд. Потом - на Вениамина.

Пока Платон подбирал слова, Федор шлепнул по столу ладонью.

- Короче, анкл. Отец отбросил копыта, но не нам его судить. А на тебя у нас большие планы.

- Копыта?.. Как это - судить? Какие еще планы? - забормотал Платон.

- Отец обещал передать всю номенклатуру Федьке из рук в руки. Посвятить, так сказать, в дела. Обещал? Обещал. Выполнил? Фиг! - с обидой в голосе объяснил Веня. - Убил его Пончик, что тут непонятного? Ты по своим делам должен знать этого Пончика.

- Да-а-а?.. - протянул Платон. - А мне сказали, что сердечный приступ...

- Они скажут, - кивнул Веня. - Они и не то скажут. У отца с сердцем все было в порядке. Никогда не жаловался. А на Пончика жаловался!

- Считай, по два раза в месяц жаловался, - подтвердил Федор. - Там, короче, такая бодяга была. Пончик не захотел по договоренности поделить гостиницы, отец прижал его, а тот рванул за границу.

- Вот и ладно, - с облегчением вздохнул Платон. - Давайте поговорим о наших с вами планах.

- А мы тебе о чем толкуем?! - повысил'голос Федя. - Ты должен завалить Пончика, потому что он жизни нам все равно не даст. Убьет то есть. Тут дело времени. Кто кого успеет первым.

- Минуточку, - выставил перед собой ладони Платон. - Никого я не собираюсь валить, и раз уж вы заговорили о криминальных связях вашего отца, то это разговор отдельный.

- Брось, анкл. Ты что, надеешься с ним договориться? Если отцу не удалось, то тебе и подавно, - отмахнулся Веня. - Мы уже все подготовили. Позвонили, кому следует. Ночью вылетаем.

- Как это?.. - Платон отвалился на спинку стула. - Куда вылетаем?

- В Ялту, - ответил Федор. - Надеюсь, бумаги у тебя в порядке?

- Бумаги?.. - Платон почему-то вдруг подумал, что не написал завещания. Как-то раньше ему это не приходило в голову.

- Паспорт, визы всякие? - уточнил Федор.

- А... нет. Нет, не в порядке. У меня загранпаспорт просрочен, а вы сказали, что этот Пряник...

- Пончик.

- Ну да, Пончик, что он за границей, так что давайте пока отложим его замачивание.

- Мы полетим в Ялту, это недалеко, - успокоил Платона Вениамин. - Он с охраной там окопался в гостинице.

Платон встал, походил по комнате, уговаривая себя перестать паниковать и собраться с мыслями. Кое-как ему удалось составить начало речи.

- Федор. Вениамин. Мы не виделись с вами почти десять лет. За это время и вы, и я сильно изменились. Помолчите! - повысил он голос.

- Закрой пасть, видишь, анкл нервничает, - Федор ткнул брата локтем.

Веня закрыл рот и опустил поднятую руку.

- Да... - сбился с мысли Платон. - Я хотел сказать, что намеревался поближе с вами познакомиться, прежде чем принимать те или иные решения по поводу нашей совместной жизни. Например, расскажите, чем вы занимались в последнее время.

Братья переглянулись.

- Анкл... - начал говорить Веня, но Платон его перебил:

- Вы все время называете меня этим странным прозвищем, оно несколько режет слух.

- Чего оно режет? - спросил у брата Федор.

- Ему не нравится слово "анкл", - объяснил Веня.

- А как тебя называл отец? - заинтересовался Федор.

- Ну... - задумался Платон. - В хорошем настроении он называл меня Тоней, а в плохом... Нет, минуточку. Я хотел предложить вам называть меня по имени и отчеству, этого вполне достаточно.

- Тоня не пойдет, это по-бабски как-то, - заявил Федор. - Мы будем называть тебя Тони. Тони - это как у мафиози в Италии.

- Ага, - кивнул Веня. - Я фильм видел, там так звали главного гангстера.

- Меня зовут Платон Матвеевич...

- Так мы не поняли, что ты решил с Пончиком? - перебил его Веня.

Платон вдруг успокоился и посмотрел на братьев с участием и жалостью.

- Тони, не смотри так, будто мы уже покойники, - попросил Федор. - Мы в тебя верим.

- Давайте продолжим знакомство. Расскажите мне о брате. Я его давно не видел.

- Чего говорить? - уточнил Федор.

- Ну, чем он интересовался последние годы.

- Пять лет назад чеченцев теснили от гостиниц, он этим интересовался. Еще он немножко интересовался казино, но там было кому интересоваться, кроме него.

- Еще он интересовался два месяца кино, - напомнил Веня. - А потом перестал. Поставил на главную роль телку и завязал.

- Телку?.. - не понял Платон. - В смысле - корову?

- Телку - в смысле шикарную соску. Он был этим, как его... - Федор нахмурил лоб.

- Продюсером, - медленно выговорил Веня. - Кого скажет на главную роль, того и поставят. За два месяца кое-как выбрал. Героиню, в смысле.

- Ах, героиню, - улыбнулся Платон.

- Расскажи про татуировку, - напомнил Федор.

- Да. Он татуировками стал интересоваться. На заднице наколол себе дракона. Из Японии в прошлом году приезжали жирдяи, у них есть спорт такой толкаются, кто кого вытолкнет из круга. Отец разохотился, тоже тряпкой между ног обмотался и выскочил на подиум толкаться.

- И что? - заинтересовался Платон.

- Показал всем дракона на заднице. А зря, что ли, его выкалывали полдня?

- А еще он целый год интересовался бриллиантами, - вспомнил Федя.

- Якутскими алмазами, - уточнил Веня.

- Ну да. Он так изучил чукчей, что все время говорил про них! Даже язык выучил немного.

- Он уверял, что может уломать любого чукчу купить у него все, что угодно. Даже печку.

- Не печку, а типа духовки! - поправил брата Федор.

- Печку!

- Подождите, может быть, холодильник? - внедрился в спор Платон. - Есть такой анекдот про чукчу с холодильником. Там вся суть в том, что температура в холодильнике плюс пять, понимаете? - Платон сбился, видя одинаково снисходительное выражение на лицах братьев, - ну, в общем, в холодильнике теплее...

- Ну ты, Тони, странный какой, - удивился Веня. - На кой черт чукче холодильник? У него в чукляндии и так один лед кругом!

Братья замолчали. Платону стало вдруг нестерпимо грустно.

- Ваш отец... - Платон задумался, обнаружив вдруг в горле спазм, с которым еле совладал. - У Бо-гуслава тоже была любимая книжка. Он ее выучил почти наизусть.

- А нам потом рассказывал на ночь, - тяжело вздохнул Федор, кивая головой.

- Ага, - невесело поддержал его Веня. - Рассказывал одно и то же, как молился. Я до десяти лет думал, что это молитвы такие из Библии. Облажался в первом классе на уроке. Учительница спросила, что мы знаем о боге, я на память зашпарил ей бормотания отца на ночь вместо сказки. "Трудится он, когда ничего не делает, ничего не делает, когда трудится. Бодрствует во сне, спит бодрствуя, с открытыми глазами, опасаясь ночного нападения Колбас, исконных своих врагов. Смеется, когда кусается, когда кусается - смеется. Купается на высоких колокольнях, сушится в реках" (Фр. Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль"). Хохоту было...

- Это же Постник, - улыбнулся Платон. - Это не о боге, а о Постнике.

- Я тоже помню! - повеселел Федор. - "Если Постник сморкается - это соленые угри, если дрожит - это огромные пироги с зайчатиной, если чихает - это бочонки с горчицей". Надо же, - удивленно повертел он головой, - как все хорошо запомнилось. Анкл, может, хоть ты, наконец, нам скажешь, кто такой Постник?

- А также, кто такие - Мухолов, Живоглот, Брюльфер, Алькофрибас, - грустно перечислял Веня.

- Это имена из родословной великана и обжоры Пантагрюэля, сына Гаргантюа, - охотно объяснил Платон, и вдруг, неожиданно для себя, все вспомнил! Гаргантюа был повелителем Утопии, когда ему исполнилось пятьсот двадцать четыре года, у него родился сын Пантагрюэль, огромный и тяжелый ребенок...

- А Панург? Помнишь Панурга? - Федор положил на стол руки и подался к Вениамину.

Платон посмотрел на братьев, удивленный их детской неприкаянностью и нервическим отчаянием в голосе.

- Еще бы не помнить! Как говорил отец - это классика: "Панург с детства страдал ужасной болезнью - отсутствием денег".

Они засмеялись, толкая друг друга.

- И ему... "ему были известны шестьдесят три способа добывания денег!.. давился смехом Вениамин, - из которых самым честным являлась обыкновенная кража".

- Когда Федору исполнилось шесть лет, Богуслав подарил вам опасную игрушку - Большой Шантельский Арбалет, как он это называл, - грустно улыбнулся Платон.