Плач - Кристофер Сэнсом

– Они как крысы – несколько крыс в сточной канаве на общественной улице могут во времена бедствий и недовольства расплодиться в тысячи и устроить пожар и смерть нам всем. – Лорд гневно взмахнул свободной рукой. – Их нужно искоренить.

– Вы сообщили королеве, что сказал Лиман? – спросил я.

– Да. Я разбудил ее рано утром, чтобы сообщить ей последние новости. Подумал, что так будет лучше всего. Она заплакала и задрожала, очень напугалась. Ее тревожит, что книга так и не найдена, а теперь добавился еще этот Бертано. Но, – Парр немного помолчал, глядя мне в глаза, – она храбрая женщина и умеет сохранять хладнокровие и царственные манеры, какие бы чувства ее ни обуревали.

Уильям замолчал, когда мимо нас, поклонившись, прошли двое служащих в черных робах со значком короля. Прибыв в Уайтхолл, я послал домой за своей робой – Тимоти принес ее, и я был теперь в ней. Такие вещи значили здесь очень много. Слуги пошли дальше, ненадолго остановившись, чтобы полюбоваться на прошедшего по газону павлина с огромным разноцветным хвостом.

– Теперь у меня на одного слугу меньше, – спокойно продолжил лорд Парр. – Бедняга Данмор, погибший вчера вечером, был добрым и полезным человеком.

– Я даже не знал его имени, – вздохнул я.

– Кто же это? – Мой собеседник стукнул тростью по белому гравию. – Кто вдохновил их на кражу книги и нанял тех двоих, чьих следов мы не можем отыскать, чтобы убить всех членов той анабаптистской группы? Я не верю, что тот, кто взял книгу у Грининга, будет ждать, пока прибудет Бертано, чтобы ее опубликовать. Если они знают короля, они бы показали ее ему немедленно, дабы он обрушил свой гнев на королеву и реформаторов, чтобы стал более восприимчив к предложениям, которые привезет этот чертов посланник папы.

– Это стало бы так страшно? – спросил я.

Лорд Уильям тихо проговорил:

– Король все еще любит королеву, в этом я уверен. Но от этого он только больше рассердится на ее неверность. И это сильнее его уязвит. А когда он чувствует себя уязвленным… – Лорд Парр покачал головой. – Само существование книги не так важно: Кранмер говорит, что она не была еретической, хотя и на грани.

Я не ответил. Никогда раньше я не слышал, чтобы этот человек так открыто говорил о Генрихе VIII.

– Король всегда легко поддавался внушению, был тщеславен, – продолжал старый лорд. – Он слушает бесконечные нашептывания на ухо, особенно когда они касаются преданности кого-то близкого ему. А когда он решит, что его предали, то…

– Как его здоровье? – спросил я.

– С каждой неделей немного хуже. Хотя его ум ясен и остер как всегда. – Дядя королевы ненадолго замолчал, возможно поняв, что сказал больше, чем это было бы разумно, а потом злобно взорвался: – Зачем держать ее у себя три недели, Шардлейк?! Я не могу этого понять, и Сесил тоже.

– Как и я, милорд. Вы знаете двор гораздо лучше меня.

– Мы должны разыскать этого шотландца, покарай его Бог…

Я положил руку на рукав шелковой робы лорда Уильяма, чтобы успокоить его. Он нахмурился на мою дерзость, но я видел то, чего не видели его старые глаза: к нам приближались два человека с длинными бородами. Эдвард Сеймур, лорд Хартфорд, дядя короля и главная фигура среди реформаторов в Тайном совете, и его младший брат сэр Томас, поклонник королевы до ее брака с королем. Значит, подумал я, лорд Хартфорд снова в Англии.

Братья остановились перед нами. Приближаясь, они с тихим упорством о чем-то спорили, но теперь большие карие глаза сэра Томаса не отрывались от моих. Раньше мы с ним уже скрещивали клинки.

Я видел Сеймуров вместе несколько лет назад и теперь снова отметил, как они похожи и в то же время непохожи. Овальное лицо лорда Хартфорда над светло-русой бородой было бледным и некрасивым, с несколько сдвинутыми бровями, что придавало ему выражение не до конца подавленного раздражения. Он излучал власть, но не авторитет – или, по крайней мере, недостаточно авторитета. Как политик, этот человек был грозен, но говорили, что его пилит и доводит жена. На нем была коричневая длинная роба с меховым воротником, а роскошная золотая цепь на шее говорила о его положении старшего тайного советника. Сэр Томас Сеймур был более крепко сбит, и его лицу, тоже овальному, но с правильными чертами и неотразимыми карими глазами, шла длинная медно-рыжая борода. В то время как лорд Эдвард был в простой робе, сэр Томас щеголял в зеленом камзоле из тончайшего шелка, с разрезами у плеч и на рукавах, через которые виднелась богатая оранжевая рубашка. На нем тоже была золотая цепь, хотя и поменьше.

Оба сняли свои усыпанные драгоценностями шапки и поклонились, звеня своими золотыми цепями. Мы поклонились в ответ.

– Мастер Шардлейк, – сказал младший Сеймур с насмешливой ноткой в своем низком голосе. – Я слышал, вы присягнули Ее Величеству, чтобы служить теперь в ее Научном совете.

– Да, сэр, – ответил я.

Лорд Хартфорд перебил брата и обратился к лорду Парру:

– Надеюсь, что королева в добром здравии, милорд.

– Да. Сегодня утром она знакомится с новым портретом леди Елизаветы – он соответствует высокому положению дочери короля. – Старик многозначительно наклонил голову в сторону, где строились новые апартаменты леди Мэри. – Не сомневаюсь, портрет доставит удовольствие Его Величеству.

Я понял их зашифрованный обмен фразами. Лорд Уильям и лорд Эдвард оба были на стороне реформаторов, в отличие от традиционалистки Мэри, которая до разрыва с Римом воспитывалась как католичка.

Томас принял скучающий вид и снова повернулся ко мне:

– Я видел, Шардлейк, вы включены в список тех, кто будет встречать адмирала д’Аннебо.

– Это так, сэр Томас, – подтвердил я.

– У меня большая роль в организационном комитете этих церемоний, – важно сказал Сеймур-младший. – Многое нужно сделать. Адмирал привезет с собой тысячу человек. – Он улыбнулся. – Это будет великолепное празднование рыцарского примирения после честного боя между солдатами.

Я не ответил, снова подумав о своих друзьях-солдатах, которые пошли ко дну вместе с «Мэри Роуз», и прочих погибших в этой проигранной и никому не нужной войне.

Томас приподнял брови:

– Вы не согласны? Что ж, – он рассмеялся и расправил свои широкие плечи, – одни из нас скроены и созданы для войны, другие – нет. – И он демонстративно посмотрел мне за спину.

Это было страшное оскорбление, но положение сэра Томаса позволяло ему такое, и я не ответил. Однако его брат сердито посмотрел на него, а сам он, повернувшись к лорду Парру, насмешливо проговорил:

– Берегитесь мастера Шардлейка, милорд, он себе на уме и отнимет у вас вашу работу.

– Я так не думаю, сэр Томас. – Лорд Уильям наградил его гневным взглядом.