Блокада. Запах смерти - Алексей Сухаренко

Майор машинально отметил: текст написан печатными буквами, значит, человеку, писавшему записку, знакомы основы криминалистики. Все еще до конца не веря в происходящее, он, в надежде на какое-то чудо, поспешил домой. Но сына в квартире не было.

– Что-нибудь случилось? – увидев встревоженное выражение на его лице, спросила Анастасия.

– Славка приходил вечером домой? – вместо ответа спросил отец.

– Нет, – услышав его вопрос, навстречу вышла жена. – А что происходит?

– Да нет, ничего, – не стал пугать домашних Петраков, собираясь с мыслями.

Анализ угрозы показывал, что кому-то стало неугодно его участие в раскрытии убийств. Но ведь он помогал только по одному делу – убийству Веры Зуевой. А по нему недовольным был Семен Иванович Брюжалов.

«Нет, – Петраков в сомнениях мотнул головой. – Заместитель председателя исполкома Ленсовета. Но его семья к убийству не имеет никакого отношения. Тогда кто? Может, сам убийца? Но откуда он узнал обо мне?»

Размышления не приносили результатов. Логические связи не вырисовывались. Петраков поймал на себе взволнованный взгляд жены и, понимая, что дома сосредоточиться не получится, собрался на работу.

– Сообщи мне, если Славка придет, – попросил он Ларису, частично выдавая свои переживания.

– Что с сыном? – требовательно спросила жена.

– Не знаю. Может, просто у приятелей заночевал, – уклонился от правды Петраков, – позже поговорим.

В кабинете он взял лист бумаги и стал вычерчивать схемы, пытаясь составить хоть одну основанную на логике версию. Однако перед Петраковым возникали только уравнения со многими неизвестными. Кто похитил сына? Где его удерживают? И самый главный вопрос: как ему теперь поступить? Доложить начальству или пока выждать? Продолжить расследование по делу об убийстве Веры Зуевой или не испытывать на прочность нервы бандитов, подвергая сына смертельному риску? От всех этих мыслей голова начала раскалываться от боли. Одно было бесспорно: его сын связан с врагами, предателями Родины. Вполне возможно, руководители преступной группы знали, кто его отец. Тогда можно предположить, что именно они похитили и удерживают где-то сына. Остается понять, зачем им нужно давить на него и какое отношение они имеют к убийству девушки. Может, чистая случайность? Петраков наконец почувствовал, что стало вырисовываться нечто реальное. В любом случае, найти сына можно только в случае выхода на преступную группу. «А как выйти? Что я имею? – лихорадочно заработал мозг оперативника. – Внешность подростка, передавшего записку, и все».

И все же он отправился в отдел подростковой преступности и просидел всю ночь, рассматривая фотоальбомы несовершеннолетних уголовников. Парня, передавшего записку, среди них не было. Офицер милиции, видя его интерес, попросил составить фоторобот, обещая, что в случае появления похожего подростка даст ему знать. Также он пообещал собрать фотоальбомы из райотделов, и тогда Петракову удастся посмотреть весь имеющийся материал.

…После доклада Христофорова о сыне Петракова Семен Иванович Брюжалов моментально среагировал на эту удачу, решив, что опытного оперативника вначале можно попробовать завербовать для работы на немецкую разведку. Ликвидировать-то всегда можно. Главное, нужно незаметно заставить его сделать первый шаг. А первый шаг – это подчинение их ультиматуму. Брюжалов понимал, что дети – самое слабое место у Петракова, и оперативнику есть над чем подумать. Поэтому он моментально дал свое разрешение и проинструктировал Христофорова на проведение похищения Вячеслава Петракова и последующий шантаж его отца. Христофоров ликовал. Наконец-то он сможет поквитаться за все неприятности, которые причинила ему семья Петраковых.

В отличие от Семена Ивановича Брюжалова, Христофоров, в тайне от шефа, уже строил планы, в которые освобождение Петракова-младшего не входило ни при каких условиях. Мало того, он был весьма разочарован, когда Брюжалов отказал ему в предложении похитить и других членов семьи оперативника.

– Семен Иванович, я знаю Петракова, он фанатик, – уговаривал Христофоров. – Только страх потерять всю семью целиком может заставить его начать с нами сотрудничать.

– Не надо перегибать палку и лишать его всей семьи. Могут быть непредсказуемые последствия, – не согласился с ним Брюжалов. – А так он еще вынужден объяснять своим домашним, почему пропал сын, что станет дополнительным стимулом для принятия им нашего предложения.

– А если он предпримет сейчас активные действия? Тогда можно похитить других детей? – осторожно поинтересовался Бронислав Петрович.

– Зачем? Если он поведет себя неправильно, нужно просто ликвидировать его, – пожал плечами Брюжалов. – Мороки меньше.

«Ладно, убить так убить, – успокоил себя Христофоров. – Я уж сам решу, что с остальными делать».

На следующее утро Христофоров приказал выстричь с головы малолетнего узника клок волос и, вложив в конверт, доставить на квартиру Петраковых вместе с очередной запиской, в которой печатными буквами он написал следующее: «Пока твой сын жив. Остальное зависит от твоего поведения».

Конверт отдали мальчишке, который опустил конверт в почтовую щель в двери квартиры Петраковых. Когда Петраков на рассвете вернулся с работы домой, его встретили потрясенные жена и дочь. Ничего не говоря, Лариса протянула мужу конверт. Изучив содержимое, Петраков так же молча посмотрел на своих женщин, словно спрашивая у них совета.

– Где Славка? – с глазами, полными слез, спросила жена.

– Папа, брат жив? – заплакала и Настя.

Петраков рассказал о проведенном опознании, на котором в его сыне свидетель узнал расклейщика антисоветских листовок.

– Его заставили! Ему, наверное, угрожали! – вступилась за брата Анастасия. – Ты же знаешь, какой он добрый и как любит Родину!

Лариса, услышав слова мужа, казалось, потеряла дар речи и только молча вытирала слезы, отрешенно уставившись на дверной косяк.

– Может, и заставили, – согласился Алексей Матвеевич, вспоминая последний разговор с сыном… Мальчик явно был подавлен и испуган.

Зазвонил телефон. Петраков поднял трубку и услышал взволнованный голос дежурного по управлению:

– Нападение на машину председателя исполкома Ленсовета!

Ночью, перед самым рассветом, группа Нецецкого стала собираться в город. Дед сам лично выдал каждому по пистолету с запасной обоймой, а Мышкину и Прибалту по осколочной гранате. Сергей всем своим видом показывал, что хочет переговорить с Зарецким, но случая остаться наедине не предоставлялось. Иван догадывался, что беспокоило старшего лейтенанта, но его настроение после полученной от него информации об их с Анастасией отношениях было настолько паршивым, что нервозность офицера даже приносила ему небольшое облегчение. Он словно мстил ему за то, что тот занял его место, и всячески избегал возможности с ним поговорить.

– Кузяев, умеешь? – спросил Дед у Мышкина, кивая на гранату, которую тот все продолжал вертеть в руке.

– Приходилось в военном училище, – подтвердил Сергей.

В город поехали на грузовике. По дороге машину остановил комендантский патруль, но с документами все было нормально – машина числилась за Ленсоветом, и предъявленный патрулю пропуск сделал свое дело безукоризненно. Дождавшись положенного времени на соседней улице, машина подвезла их к месту намеченного нападения, где группа Прибалта вылезла из машины.

– Ты зайдешь с Цыганом в тот подъезд, – указал старший Мышкину на жилой дом на другой стороне улицы, – а я с уркой буду здесь. Через десять минут выходите, и в полной готовности. Как только подам знак, следуйте на дорогу, навстречу нашему объекту.

– Какой знак подашь? – уточнил Мышкин.

– Харкну под ноги.

Цыган с Мышкиным зашли в указанную Прибалтом парадную дома.

– Иван, я не знаю, что делать, – растерянно признался Мышкин. – Мы же не успели наладить связь со своими! Нельзя же позволить состояться покушению. Но если обезвредим Прибалта с Мазутом, сорвем свое задание и не выявим всю немецкую резидентуру в городе.

– Ты же легавый, вот и решай, – зло бросил Цыган.

– Давай, когда Прибалт даст мне команду, я попытаюсь его арестовать, а ты подстрахуешь меня, решишь вопрос с Мазутом, – предложил план Мышкин.

«Вот случай, когда можно все враз сделать», – предательски зазвенело в голове у Ивана. Он тряхнул головой, словно пытался вытряхнуть их наружу.

– Ну так что? – ждал от него ответа Мышкин.

– Мазут решит вопрос с Прибалтом, – неожиданно заявил Цыган.

– Что? – напрягся Мышкин.

– Он его кончит, едва окажется у него за спиной, когда тот будет кидать гранату в машину, – пояснил Зарецкий.

– Да? Что же ты мне не сказал раньше? – стал лихорадочно соображать Мышкин, пытаясь просчитать возникшую ситуацию.

– Чтоб не сглазить. Я только сегодня узнал, что он это сделает.