Блокада. Запах смерти - Алексей Сухаренко

– А мы попросим начальство, чтобы церковь открыли, так нам легче будет работать, – нашел серьезный аргумент Мышкин. – И священник нам не понадобится. Со связным во время службы можно будет встречаться.

– Хорошая мысль, – согласился Иван. – Такую информацию я первый буду убеждать отца Амвросия отнести в Большой дом.

Найдя выход, они замолчали. В госпитале обменять сало на литр спирта оказалось весьма просто. Иван и Серега двинулись назад, по пути Мышкин в безопасной обстановке написал на листке послание руководству.

– Сразу, как вернемся, передай священнику, и пусть сразу дует в город, – протянул сложенную бумажку Ивану Мышкин. – Нам уже завтра нужно связь иметь, а то в любой момент нас могут заставить начать проводить ликвидации и разную другую дрянь, а мы не сможем предупредить командование.

– Хорошо, – кивнул Зарецкий, держа свой вопрос на кончике языка. И только когда вдали показался купол церковки, решился. Правда, начал издалека: – Сергей, а ты хорошо знаешь майора Петракова?

– Да, хорошо, – немного удивился вопросу Мышкин. – По-моему, и ты его знаешь неплохо. Вместе же банду Деда обезвреживали.

– Я слышал, у него трое детей?

– Да, два парня и дочь. А чего ты вдруг про него вспомнил?

– Так просто. Мужик он рисковый, а ведь детей поднимать надо, – осторожно нащупывал свою тему Иван.

– Дети у него не такие уж маленькие, только младшему семь лет. Другому парню пятнадцать, а дочь и вовсе взрослая, институт скоро закончит.

– Замужем? – дождался возможности наконец задать свой вопрос Зарецкий.

– Да.

– Наверное, за студента вышла? – продолжал гнуть свою линию Иван.

– Нет, не угадал, – улыбнулся Мышкин.

– За кого же тогда? – Зарецкому не понравилась улыбка напарника.

– А тебе зачем знать? – еще больше оскалился старший.

– Да мне без разницы, но надо же дорогу скоротать за разговором, – как можно равнодушнее пожал плечами Иван, а внутренне раздражаясь из-за того, что никак не может узнать самого главного.

– Давай о чем-нибудь другом поговорим, – предложил Мышкин.

– Ладно, – буркнул Цыган, – я и так догадываюсь, что Петраков наверняка за какого-нибудь своего тупого безвольного подчиненного дочку выдал.

– Ты почему так неуважительно говоришь? – задетый за живое, остановился Мышкин.

– А кого я должен уважать? – огрызнулся Цыган.

– Ты же не знаешь, за кого Анастасия вышла замуж, – нахмурился Сергей.

– Да наверняка шкура тыловая, – еще более резко высказался Цыган.

– Ты должен забрать свои слова назад! – схватил Ивана за рукав Мышкин.

– Это почему? – холодно и зло спросил Зарецкий, удивляясь, что его напарник так переживает за своего сослуживца.

– Потому что Настя вышла замуж за меня, – наконец не выдержал Мышкин.

– Серег, хватит гнать! – просто остолбенел Иван, не зная, верить ему или нет.

– Я правду говорю. – Старлей ожидал извинения.

– Не знал. Прости, если что не так сказал, – сквозь зубы процедил Иван, разглядывая своего начальника, так, словно увидел его впервые.

– Да ладно, – моментально оттаял Сергей, двинувшись дальше.

– И что, жена любит тебя? – еле сдерживая эмоции, продолжил Зарецкий.

– Вань, ты чего такие вопросы задаешь? – опешил теперь Мышкин, не понимая интереса бывшего уголовника.

Цыган промолчал, пожав плечами.

– Мы перед самым началом операции поженились, так что я не могу с уверенностью сказать о ее чувствах ко мне, – неожиданно признался своему напарнику Мышкин. – За себя могу сказать определенно: я ее очень люблю, сильно.

– Ничего, дети пойдут, так и ее чувства откроются, – продолжал искать подтверждение услышанному от священника.

– Да, это уже не за горами, – опять улыбнулся во весь рот счастливый Мышкин. – Настя ждет ребенка.

– Счастливый ты, старлей, – безрадостно произнес Зарецкий.

«Вот человек, который лишил меня надежды на счастье с любимой, – почти злобно подумал Иван, который вообще-то успел подружиться со старшим лейтенантом Мышкиным. – Зря ты, Серега, перешел мне дорогу. За свою любовь я буду бороться. В конце концов, я муж Насти перед Господом!» В голову лезли черные мысли, которые толкали решить проблему просто – убив Мышкина на первой же операции, когда в руках будет оружие и представится такая возможность.

Вернувшись назад, они весьма обрадовали Мазута, который, получив спирт, сразу напился и завалился спать. Иван никак не мог справиться с собой и искал уединения, чтобы обдумать свои дальнейшие шаги. Он не хотел оставаться вдвоем с Сергеем, поскольку его помимо воли моментально охватывала жуткая ревность, и голова разрывалась от тех же черных мыслей. Увидев отца Амвросия, не удержался. Вопрос его был прост: кто является настоящим мужем Анастасии, он, который венчался с ней в церкви, или мужчина, оформивший отношения в загсе.

– Брак церковный единственно правильный, – высказал свое мнение отец Амвросий, – и перед Господом вы продолжаете являться мужем и женой, а повторный Настин брак недействителен.

– Значит, тогда отчаиваться мне нет причины, – обрадовался Цыган. – Я просто должен объявиться живым и здоровым.

– Так бы и было, если бы эта история произошла при царе, – удрученно продолжил священник. – Но теперь жизнь другая, и церковный брак вообще не признается. По законам Советской власти Настя не была замужем до государственной регистрации брака. К тому же у нее ребенок от нового мужа. Опять же предпочтение ее родителей, насколько я знаю, не на твоей стороне.

– Что же вы мне предлагаете, батюшка? Отказаться от любимой? – возмутился Цыган. – Отойти в сторону, чтобы не тревожить ее родителей?

– Я предлагаю тебе не торопить события, смириться и предоставить все на волю Господа нашего, – уверенно произнес священник.

– Последнее время я так все время себя и веду, – немного спокойней заговорил Иван. – Только не фартит мне. Уж думаю, может, самому что-нибудь предпринять? Под лежачий камень вода ведь не течет.

– Все в руках Господа! – остался на своем священник.

Зарецкий протянул ему бумагу с сообщением, которую нужно отнести в народный комиссариат внутренних дел, и пояснил, что, возможно, тогда завтра придет разрешение на службу в церкви. Отец Амвросий хоть с недоверием, но взял сообщение и отправился в город.

Нецецкий с Прибалтом приехали вечером на грузовике.

– Вытащите груз, – приказным тоном буркнул Дед, вваливаясь во флигель.

Цыган и Мышкин откинули брезент и обнаружили в кузове тяжелый деревянный ящик, который они принесли в дом. Там Нецецкий уже отчитывал еще не вполне трезвого Мазута. Уголовник огрызнулся, за что получил от Прибалта удар кулаком в ухо, и замолчал, но его взгляд был красноречивей любых слов. Открыли ящик. В нем оказался целый арсенал – оружие, взрывчатка и прочее для совершения диверсий.

– Завтра мы должны обстрелять машину председателя исполкома Ленгорсовета на пути от дома до работы. Вот его маршрут и время выезда. – Нецецкий положил перед членами группы листок с планом движения.

Мышкин переглянулся с Иваном и стал внимательно изучать его.

– Старшим будет Прибалт, заместителем Кузяев. – Впервые Дед поставил Мышкина выше уголовника, наказав тем самым Мазута за пьянку. – Я с немым полудурком останусь здесь.

– А теперь запоминаем свои места, – перешел к инструктажу боевой группы Прибалт. – Вооружение – парабеллум и гранаты. Разбивка на пары: я с Мазутом, Кузяев с Цыганом. Стоим с двух сторон улицы. Как покажется машина, старшие двоек выходят вперед и кидают под колеса гранаты, вторые номера сразу начинают расстреливать машину из пистолетов. Стреляйте больше в заднюю часть, где сидит наша цель. Как закончатся обоймы, мы подхватываем эстафету и тоже начинаем стрелять. Вторые в это время перезаряжают пистолеты и осматриваются, готовясь отходить.

Прибалт замолчал. Наступила пауза.

– Все понятно? – поинтересовался Нецецкий.

– А когда волыну получать? – задал вопрос Мазут.

– Утром, перед заданием, – ответил Дед.

– Жаль, – расстроился Мазут, бросив косой взгляд в сторону Прибалта.

Поздним вечером вернулся из города отец Амвросий и радостно объявил, что службу в церкви разрешили.

– Странно, с чего бы это? – насторожился Нецецкий.

– Сказали, что блокадникам сейчас любая поддержка пригодится, поэтому для ленинградцев послабление решили сделать, – пояснил довольный священник. – Дух у людей ослаб, вот о Господе Боге и вспомнили.

– А чего, нам на руку, – вставил слово Мышкин. – Начнется служба, мы хоть не так глаза мозолить будем.

– Поживем – увидим, – озабоченно пробормотал Дед, все еще не определившись, к худу новость или к добру.

Алексей Матвеевич еще раз пробежал глазами строчки: «Запомни, сука легавая, твой сын у нас. Если будешь вести себя правильно, может быть, его и увидишь. Начнешь чудить – пустим твоего сынка на начинку в пирожки, а потом займемся остальными детьми. Первое, что ты должен сделать, это перестать заниматься убийствами. Про свои подозрения забудь и не сообщай о них другим легавым. Короче: пока идет саботаж, твой сын жив. Шевельнешь хоть пальцем – убьешь сына».