Новатерра - Георгий Булавин

      Гетман закурил, выпустил в потолок несколько пижонских колец ароматного дыма и задумчиво произнёс:

      - Вижу я, братья и сёстры, некую социальную несправедливость в нашем сегодняшнем мероприятии. Все нынешние гости Новороссии имеют место находиться в зале, и только один, не менее достойный, скучает на больничной койке. Я взял на себя смелость пригласить его к нашеѓму столику. Если, конечно, вы не против.

      Возражений не последовало, хотя, признаться, и восторгов - тоѓже. Большинство просто не знало о существовании Никоненко, капитана ВВС.

      - Алёна Валерьевна?

      - Я не против, Алексан Саныч. Как я могу..?! - девушка густо покраснела.

      Гетман и сам сейчас не понимал, зачем позвал из карантина авиатора. Для очистки совести решил - пусть оба, он и девушка, быстрее втягиваются в новый для себя быт, не сторонятся первых встречных-поперечных. Он снова ласково погладил руку Алёнки, и та, вздрогнув, опустила пушистые ресницы.

      - Вот и отлично, малыш. Чувствуй себя спокойно, привыкай к норѓмальной свободной жизни. Считай, что она у тебя - третья по счёту, а вторую просто забудь. Прости, если... сама понимаешь...

      - Всё хорошо, батюшка, - чуть слышно прошептала она.

      - А выражение 'как я могу?!' старайся употреблять пореже. Очень скоро ты станешь полноправным членом нашей общины и сможешь делать всё, что не запрещено законом. Впрочем, высказывать своё мнение ты не просто имеешь право, но даже обязана уже сейчас. Поняла?

      Девчонка глядела, на него, раскрыв рот, и быстро-быстро кивала. Александр же вдруг поймал себя на мысли - да, они оставили её в станиѓце, но ведь, в отличие от Никоненко, её желания никто не спрашивал. А вдруг она...?! Конечно, не дай Бог!

      ... - Твой Господь тебе сейчас как дал бы..! - подхватился со скамьи величественный седовласый старец. - Ещё чего надумал! Сынок и есть сынок...

      Сынок, - незнамо почему подумал гетман о самом себе, но всё-таки рискнул предположить:

      - Если, конечно, ты захочешь и дальше оставаться с нами.

      - Я... я... батюшка... Алексан Саныч... - едва не плакала девѓчонка.

      - Царь-батюшка Александр I Саныч иной раз ляпнет - как будто в лужу... - Алина дотянулась через стол до её ладошки и торопливо отвлекла от неоднозначной темы. - Кстати, девушки, обратиѓте внимание, через четыре столика от вас в темной келье справляет вечерню самый настоящий батюшка, наш духовный пастырь отец Никодим.

      Алина говорила громко, и сухонький мужичок с жидкой нечёсаной бородёнкой и багровым от ежедневных возлияний лицом привстал, подѓнял рюмку и клоунски поклонился.

      - Он что же, выпивает?! - изумилась Алёнка.

      - Говорят, даже на хлеб намазывает, - серьёзно заявила Алина.

      - Любит наш батюшка это дело, - поддержал её Серёга.

      - Наговариваете вы на отца Никодима, - вмешался Елизаров. - Он, великомученик, грехи наши на себя принимает...

      - С раннего утра и каждый Божий день, великий подвижник! - гетман не удержался и продемонстрировал Никотину литой десантный кулак. Тот моментально сник. - Мы, Алёнушка, люди простые, незатейливые, приземлённые, что ли. В крайности не бросаемся, всему в этой жизни отводим своё время и место...

      Друзья согласно закивали. Борисовна, пригрозив мужу пальцем, подвела к столу пунцового Никоненко в новеньком, с иголочки, камуфляже. Гетѓман подал знак освободить новому гостю место и продолжал:

      - ...учимся, работаем, приходит время воевать - бьём врага. Бывает, правда, что и сами получаем... Грустим в печали, ну, а выпадает миг досуга - веселимся, отдыхаем. Столь же проста и незатейлива наша мораль - допустимо всё, что естественѓно, не безобразно и во благо. Человеку свойственен юмор, и мы шутим, пусть и зачастую плоско. Человек всегда ищет, кому бы доверитьѓся, на кого опереться, и мы дружим. Мы любим, ибо что может быть прекраснее и естественнее любви?! Возможно, именѓно это чувство отличает людей от всего остального Сущего...

      Алина выразила сомнение:

      - А речь, а разум?

      - Я говорю о чувстве, милая, о концентрированных эмоциях, о важнейшей составляющей человеческой души, а речь, созидательный труд при помощи специально изготовленных орудий, разум - совершенно иная ипостась большого людского Я. Причем вторичная. Не зря же говорят, что, во-перѓвых, чувства не подвластны разуму, а во-вторых, - я точно это знаю! - та же любовь мобилизует человека и на героические поступки, и на творческие свершения.

      Гетману показалось, что Некто одобрительно похлопал по его душе.

      - Далее, - продолжал он, - в традициях всех без исключения наѓродов Земли веселить душу хмельными напитками. Не чураемся этого и мы. Однако нам очень не нравится, когда некоторые - не будем указывать пальцем на соседний столик! - забывают о чувстве меры и скатываются к помойному пьянству. Эти некоторые, невзирая на их духовѓный сан и положение в обществе, рискуют очень скоро подвергнуться принудительному лечению...

      - ...плеткой по жопе, - прописал рецепт Серёга.

      Алёнка несмело захихикала, поглядывая на очень своевременно поднявшего рюмку отца Никодима.

      - Вне всякой связи с пьянством и алкоголизмом, - сменил тему гетман, - хочу представить вам нашего нового гостя: капитан Военѓно-воздушных Сил России Никоненко Павел Иванович, лётчик ударного вертолёта, имеет на своём счету 226 боевых вылетов, ранение при выполнении служебного долга, сбитый в воздушной дуэли вертолёт противника, кавалер ордена Муѓжества...

      Пунцовый лётчик во все глаза глядел то на Алёнку, то на гетмана, будто недоумевая, откуда тот раскопал все перечисленные сведения. Гетѓман и сам не знал, где их раздобыл пристав. Возможно, 'Друг' подскаѓзал... Вперила взгляд в своего давнего хранителя и девушка, создавалось даже впечатление, что видит его впервые.

      - Павел Иванович изъявил желание стать членом нашей общины, и я надеюсь, препятствий к этому не возникнет. А если он ещё и вертолёт наш исхитрится в небо поднять, придётся ему с получки памятник сооѓрудить. Будь здоров, Пал Иваныч!

      Смущённый авиатор пробормотал слова признательности и поспешил включиться в разговор с Елизаровым о боевых свершениях прошлой жизни.

      - А что, у вас есть... этот... ну, вертолёт?! - изумлённо спросила Алёнка, покрутив пальчиком на манер вращающихся лопастей. Надо же, помнит даже такие подробности!

      - У нас, зайка, у нас, - поправил её Богачёв. - Есть вертолет, правда, стоит пока мёртвым грузом. У нас, понимаешь, есть ещё главный механик, некий Виктор Дормидонтович, не к ночи будет помянут! Такой же - тьфу-тьфу-тьфу! - мёртвый груз. На понтах весь: так точно, Сан Саныч! расшибусь, Сан Саныч! кровь из носу, Сан Саныч! Я ему точно носяру в кровь расшибу... О, купчина приволокся, щас Линку клеить станет!

      К столу приближался улыбающийся торговец Бабкинд.

      - ...исключительно приятно... всей честной компании... здоровья, счастья, аппетита... дорогие дамы... высокородие... если, конечно, будет на то соизволение...

      Алина, поглядывая то на Серёгу, то на мужа, вымученно улыбалась и, пользуясь тем, что ловелас у неё за спиной, сводила глаза к переѓносью.

      - ...на танец! - решился выдохнуть негоциант.

      Гетман сурово кивнул, Алина сделала непроницаемое лицо и снисходительно подала руку суетливому ухажёру. Как только пара удалилась, друзья залились тиѓхим хохотом, а с противоположной стороны зала им громогласно вторил дуайен торгового Золотницкий.

      - Шаркун хренов, дамский угодник! - сквозь смех выдавил Серёга. - Татьяна Павловна, позвольте предложить вам руку? Типа, на танец.

      Друг, в свою очередь, увёл жену к эстраде. Алёнка же растерянно глядела на Александра, не понимая подоплёки общего веселья.

      - Семен Моисеевич, - пояснил он, - наш гость, торговец всякой всячиной, прекрасный человек, но женщин любит сверх меры. К Алине испытывает тайную страсть.

      - А-а..?!

      - А она к нему - нет! Могу я пригласить тебя на танец, девочка?

      - Меня?! Ой! Да я бы... я бы - с радостью... только... ни разу в жизни... простите, Алексан Саныч! Ради Бога, простите меня!

      - Ну что ты, милый мой малыш!

      Он снова стиснул крохотную ладошку. И снова девушка затрепетала.

      - И ещё за одно простите меня, Алексан Саныч! За... за... ну, в больнице, помните? Я вела себя, как настоящая дура!

      - Ты жалеешь об этом? - помрачнев, спросил гетман.

      - Нет, - прикрыв глаза, произнесла она одними губами.

      - Я тоже, мой малыш...

      - Твой малыш...

      И опустился занавес над днём сегодняшним.

      Пропали звуки, краски, ароматы, вкус вина.

      Лишь туча за спиной.