Записки мертвеца - Георгий Апальков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Товарищ капитан, разрешите? — раздался бархатный девичий голосок где-то по соседству.
Я не сразу понял, что говорит Ира. Удивлённое лицо капитана Смирнова в полной мере отражало степень и моего замешательства тоже.
— Ну? — ответил на это он.
— Товарищ капитан, я могу впереди идти. Быть этим самым… Кто приманивает, — почему-то Ире не захотелось употреблять термин «барабанщик», придуманный, по всей видимости, лично капитаном Смирновым. Наверное, она, как и я, считала, что звучит это слово до крайности глупо.
— Здесь мне парни нужны. Кто бегать умеет, у кого реакция хорошая, и кто… Кто не завопит, упыря увидев.
— Товарищ капитан, я на этой улице жила, я зна…
— Исключено, нет.
— Товарищ…
— Я всё сказал!
Капитан прикрикнул на Иру, но обиды за неё я в тот момент не почувствовал. Наоборот: испытал облегчение и смог выдохнуть спокойно, поняв, что идти в авангарде нашей горе-роты освободителей проспекта Второго сентября Ире не грозит.
— Итак, фамилии, — продолжил капитан, — Лопатин!
— Я! — откликнулся рядовой Лопатин, заметно упав духом, и вышел из строя. Первая серьёзная встреча с городскими мертвецами, да ещё и в таком качестве! Тем не менее, следуя смирновской логике, назначение выглядело справедливым: Лопатин был здоровым, рослым и подтянутым, а значит и бегал наверняка неплохо. Скажем прямо, я ни чуточки не сожалел, что моего сожителя подрядили на самую опасную работёнку сегодняшнего дня. Грешным делом, я даже подумал, что, если с ним что-нибудь случится, комната в гостинице-казарме останется в нашем с Ирой полном распоряжении. Само собой, я не оскотинился ещё до такой степени, чтобы всерьёз желать погибели Лопатина или чего-то подобного. Просто промелькнула эта дурацкая мысль тогда, вот и всё.
— Полозов!
— Он умер, — сказал кто-то из строя.
— Чего?!
— Умер. На стрельбах, застрелился. Это Полозов был.
— А чё он у меня в списках?.. Так, ладно. Тогда, тогда, тогда-а… Соколов!
Я не сразу понял, что к чему. Спустя секунду-другую осознав, что не ослышался, и что капитан действительно назвал только что мою фамилию, я вышел из строя. Смирнов вопросительно посмотрел на меня, словно бы ожидая чего-то ещё, помимо моего выхода на одну линию с Лопатиным. Я повторил его вопросительное выражение лица, тоже чуть приподняв бровь. Несколько мгновений мы так и стояли: глядя друг на друга в тишине, которую нарушал лишь холодный ветер.
— «Я», наверное, надо говорить, когда фамилию услышал, да? — объяснил, наконец, свой немой вопрос Смирнов.
— Я! — спохватился я.
Фамилии двух других выманивателей мертвецов из всяческих тёмных углов я уже не слышал и не запомнил. Когда и они вышли из строя, сказав своё «я», Смирнов продолжил:
— С вами четырьмя будет отдельный инструктаж. Даже не инструктаж — так, кое-какие вводные. Для остальных: сейчас — пять минут перекур, потом загружаемся. Вопросы?
Я всё не мог взять в толк, зачем нужны эти самые «барабанщики»? Если рота будет зачищать проспект по всей его длине, более-менее кучно продвигаясь вперёд, то звуки выстрелов беспрерывно будут сотрясать округу, тем самым выманивая мертвецов не только из-за всех близлежащих поворотов, но и, наверное, из квартир на первых этажах. А раз так, то к чему вообще роль того, кто идёт впереди всех и делает, по сути, всё то же самое? Я надеялся, что грядущий инструктаж многое объяснит.
— Там всё дело в акустике, — ответил на мой вопрос какой-то сержант, проводивший пресловутый инструктаж, — Звуки выстрелов отражаются от зданий. Получается эхо, с которым и живому-то трудно источник шума определить. Поэтому некоторые мертвяки застревают на поворотах, думая, будто бы до источника они уже добрались. То же и с тварями во дворах и в домах: иногда они выскакивают, если выход находят. Но чаще остаются на месте, раздражённые и взбудораженные. А потом — как черти из табакерки выпрыгивают, когда колонна уже поворот прошла, и в тыл заходят. Случаи единичные: во дворах не всегда кто-то тусуется, да и в малоэтажной застройке они, как правило, хорошо определяют, откуда мы идём. Но в районах, где высотки — там нужны барабанщики.
— А почему название такое? — не выдержал я.
— Какое?
— Дурацкое. «Барабанщики»… Это же… Ну, тупо!
— Не я придумал, — пожал плечами сержант, а затем продолжил инструктировать нас, вкратце обрисовывая всё то, с чем нам предстоит столкнуться, и с чем нам следует быть осторожными.
— Барабанщики идут парой. Два по одной стороне улицы, два — по другой. Любой заворот, любой угол, любой проулок или двор — всё это в вашей зоне ответственности. В каждую, грубо говоря, дыру одному из вас нужно будет залезть. Этот самый один либо шумом, либо своим появлением выманивает мясо из этих самых дыр. Выманиваете одиночку — пускаете в расход сами. Видите двоих и больше — до пяти — отходите к напарнику и вместе выносите их. Вытащили откуда-то больше пяти — тянете их назад к колонне. Потом уходите с линии огня и даёте товарищам сделать всё по красоте. После этого работа продолжается: снова идёте вперёд и продолжаете вытаскивать мясо из мест, где они гасятся.
— А если на самом проспекте останутся мертвецы, которые будут на ногах? Они ж увидят нас на тротуаре.
— После того, как по проспекту пройдёт техника, никого ходячего там уже не останется. Если даже кто-то и уцелеет — с ними поступаете так же, как и с теми, кого находите во дворах и переулках. Теперь самый главный момент: если первый барабанщик, идущий впереди и приманивающий тварей на себя, теряет контроль над ситуацией, и заражённый атакует его, лишая возможности вести огонь — напарник берёт штык-нож и вступает с заражённым в контактный бой. Задача — обезвредить мертвяка до того, как тот успеет сделать укус или каким-либо ещё образом передать вирус. Если нападающих двое — напарник действует по своему усмотрению. Хорошей идеей будет попытаться отвлечь одного из атакующих. Плохая идея — открывать огонь или лезть на обоих со штык-ножом. Если же первого барабанщика в ходе столкновения кусают, и напарник видит это, он
