Древняя Спарта и ее герои - Лариса Гаврииловна Печатнова

наличие в спартанской традиции двух диаметрально противоположных версий о царе Клеомене. Преобладание негативного варианта предания объясняется тем, что после гибели Клеомена все представители власти, замешанные в этом деле, были кровно заинтересованы в том, чтобы скрыть как от собственных граждан, так и от всего внешнего мира факт политического убийства и представить Клеомена жертвой собственных пороков[63]. Немалое значение для распространения и закрепления этой версии сыграло и то, что не Клеомен, а его враги имели царственных наследников, которые сохраняли и передавали враждебную Клеомену традицию. Она исходила по большей части от враждебных Клеомену информаторов из обоих царских домов — как потомков его сводных братьев Дориея, Леонида и Клеомброта, так и потомков пострадавшего от него царя Демарата. Э. Тигерштедт предполагает, что Геродот, возможно, получил часть своей информации непосредственно от Демарата или же его родственников, которые еще долго продолжали управлять Тевфранией в Малой Азии как персидские вассалы (Xen. Hell. III, 1, б)[64]. Для посмертного реноме Клеомена фатальным, по-видимому, стало и то, что он не имел мужского потомства, а его единственная дочь Горго была замужем за его врагом царем Леонидом. Как известно, историю пишут победители. Эту истину еще раз подтверждает посмертная репутация Клеомена. Как верно замечает И. Е. Суриков, «один из самых ярких и талантливых архагетов, сделавший очень много для укрепления спартанской простасии[65] в Элладе, вошел в историю с ярлыком нечестивца и чуть ли не сумасшедшего»[66].

Стоит напомнить, что в Риме процедура посмертной диффамации насильственно смещенных императоров была институизирована и осуществлялась в виде сенатского постановления — damnatio memoriae (осуждение памяти). Подобные постановления были вынесены в отношении Нерона, Калигулы, Домициана, Коммода. Damnatio memoriae предполагала целый ряд мер: уничтожение изображений, конфискацию и уничтожение письменных документов, составленных осужденным, аннулирование его завещания, объявление даты его рождения несчастливым днем и т. д. Сенат с помощью damnatio memoriae предлагал обществу официальную оценку, которая, как правило, имела нормативный характер. Иногда эта процедура сопровождалась также выдвижением удобных для правящей элиты версий кончины императоров. Так, после убийства Коммода сенат ограничился издевательским заключением, что смерть императора наступила от апоплексии, вызванной перееданием и пьянством.

Как мы показали, крайне отрицательное отношение к Клеомену стало культивироваться в Спарте только после его смерти, а при жизни он был известен всей Греции как талантливый военачальник и неподкупный политик. У того же Геродота можно найти фрагменты благоприятного для Клеомена варианта предания. Позитивно, как правило, оценивают Клеомена и большинство известных современных историков, специалистов по Спарте. Так, например, Дж. Хаксли характеризует его как «одного из самых способных и энергичных спартанских царей, хотя официальная спартанская точка зрения на него… и была исключительно враждебной»[67]. Э. Тигерштедт говорит о нем как о монархе, который отличался сильным и незаурвдным характером[68]. П. Кэртлидж пишет, что «Клеомен I был, без сомнения, самым сильным спартанским царем со времен Полидора, и ему подобный не появится вплоть до Еврипонтида Агесилая II»[69]. Правление Клеомена Кэртлидж оценивает как решающее не только для Спарты, но и для всего греческого мира, поскольку именно при этом царе «Спарта твердо стала лидером Пелопоннеса и Греции в целом»[70]. По словам?. Клаусса, «с Клеоменом умер один из самых энергичных царей Спарты, который завоевал себе большой авторитет вне Спарты и умело им пользовался»[71]. Согласно Э. Балтрушу, «Тюхе (судьба. — Л.П.) подарила спартанцам, когда они были на вершине своего взлета к гегемонии, царя Клеомена»[72]. Г. Добеш отмечает, что именно благодаря Клеомену «Спарта ко времени Персидских войн стала самой могущественной и уважаемой греческой сухопутной силой и была признана таковой всеми другими государствами»[73]. В том же духе, как правило, оценивают Клеомена и отечественные антиковеды. Так, И. Е. Суриков, посвятивший Клеомену целый раздел в своей недавно вышедшей работе, считает, что «Клеомен являлся одной из самых крупных и авторитетных фигур в Элладе конца VI – начала V в. до н. э., хотя значение его личности и деятельности обычно недооценивается в историографии»[74].

В заключение отметим следующие моменты.

Соперничество между двумя спартанскими царями обусловливалось самим фактом существования в Спарте диархии. Это соперничество становилось особенно разрушительным как для самого института царской власти, так и для его конкретных представителей в случае прихода к власти одновременно двух сильных царей. Самый яркий пример тому — царствование Клеомена и Демарата. Конечным результатом их вражды стал уход с политической арены обоих соперников: Демарат благодаря проискам Клеомена лишился царской власти и оказался в изгнании, а Клеомен вскоре после этих событий был убит. Причем тайное убийство Клеомена было представлено как самоубийство безумца, наказанного богами за невиданное святотатство, проявленное им в истории с отстранением от власти Демарата.

Объективным результатом вражды Клеомена и Демарата было укрепление власти эфората в Спарте. В 506 г. был принят закон, запрещающий обоим царям вместе руководить одной и той же военной кампанией. Поводом к его принятию послужил скандальный провал афинской экспедиции 506 г. Этот закон стал важным рычагом в руках эфоров: теперь они могли более эффективно вторгаться в военную сферу, все еще остававшуюся монопольной вотчиной царей.

Непредвзятый взгляд на военную составляющую в деятельности Клеомена неизбежно приводит нас к следующему выводу: во внешней политике Клеомен непосредственно формировал ту политическую линию, которая в конце концов дала Спарте возможность оказать сопротивление персам в 480–479 гг. и добиться гегемонии в Греции.

Гораздо сложнее ответить на вопрос, каковы были отношения Клеомена с основными правящими институтами внутри Спарты — герусией и эфоратом. Геродот этой темы почти не касается, и потому все рассуждения современных исследователей на этот счет носят во многом умозрительный характер. Как правило, обращают внимание на стремление Клеомена действовать независимо от эфоров.

Конечно, тот факт, что Клеомен, будучи обвиненным в коррупции, дважды был оправдан судебной коллегией, состоящей из эфоров и геронтов, свидетельствует о том, что по крайней мере до своего бегства в Аркадию царь пользовался большим авторитетом у спартанской элиты. По сравнению со своими преемниками он обладал большей степенью свободы, особенно в военной сфере. Однако, когда он стал подстрекать к восстанию против Спарты ее аркадских союзников, а возможно, и илотов, с ним расправились как с государственным преступником. Сам факт беспрецедентной в спартанской истории расправы над царем свидетельствует о возросшей силе эфората. Клеомену, несмотря на все усилия, не удалось «вернуть назад стрелки часов», ослабив власть эфоров и усилив царскую власть. Судя по конечному результату, в борьбе с эфорами он не преуспел.

Именно с Клеомена берет начало целая серия судебных процессов, направленных против царей. В основном они