Политическая наука №1/2011 г. Этничность и политика - Ольга Малинова

В названной работе, которая стала своеобразным рубежом в процессе кристаллизации этнополитологических воззрений, Родшильд предложил свою типологию полиэтнических государств, показал роль статуса этнической группы во внутриполитической жизни страны, указал, что происходящие в обществе изменения привели к политизации этнических групп и этничности, ввел эти понятия в политологический дискурс. В результате понятие этничности превратилось из сугубо культурологического в политическое, а на стыке этнологии и политологии сформировалась этнополитология.

Наиболее основательные отечественные курсы по этнополитологии строятся, исходя из высказанной Ротшильдом идеи о конвертации такого культурного явления, как этничность, в политическую силу. При этом значительная часть этнополитологов согласны, что этнополитология – это не столько теоретическая дисциплина, сколько прикладная, а потому ее методы ориентированы на конструктивно-прикладное осмысление этнополитических реалий.

В связи с этим, вероятно, следует признать важнейшей целью данной научной дисциплины не изучение деятельности государства и «правящих центральных и региональных элит», связанной «с участием в этнополитических процессах» [Ачкасов, 2005, с. 5], не анализ форм «политического самоопределения, поведения, взаимодействия этнических групп» [Кирдяшов, 2004, с. 8] и не процесс «политической социализации этносов» [Абдулатипов, 2004, с. 16], а, в первую очередь, решение принципиального вопроса о пределах политизации этничности в общегражданском пространстве современного национального государства.

Главный смысл определения пределов политизации состоит в том, чтобы проанализировать этничность как политический ресурс. При этом этничность может рассматриваться как ресурс общегосударственного значения, когда политиками берется на вооружение концепция нации-этноса, а не нации-полиса; как региональный политический ресурс, когда ведется борьба за политический статус этнической группы, отстаивается ее особое положение в территориальном сообществе; или локальный и индивидуальный политический ресурс, когда этнополитическая организация на местном уровне борется за политическое влияние и когда в конкурентной политической борьбе этническая принадлежность кандидатов на оспариваемые должности приобретает значение политического маркера.

Одной из ключевых проблем современной этнополитики специалисты называют проблему меньшинств. Однако есть основания полагать, что нет проблемы меньшинств, а есть неправильное понимание многими специалистами политической роли меньшинств. Не сами меньшинства создают угрозы социальной стабильности, а этнические антрепренеры, которые политизируют проблемы меньшинства.

Опасность представляет ситуация, когда культурное меньшинство превращается в политическое меньшинство, т.е. когда оно обретает некий политический статус и получает право претендовать на политическое доминирование, распределение ресурсов, когда возникает ситуация политического противостояния с государством и другими группами. В этом смысле весьма показательна ситуация в Индии, которая отличается огромным разнообразием культур, сложным этническим и религиозным составом населения, а также вполне очевидными и нередко болезненными проявлениями местных национализмов. Этот факт явился поводом для многочисленных пророчеств о неизбежном распаде Индии как единого государства. Но государственное единство страны выдержало все испытания во многом потому, что сильное государство необходимо как гарант интересов многочисленных этнических меньшинств.

Материал, который приводится в качестве иллюстрации в учебных курсах по этнополитологии, достаточно очевидно демонстрирует опасность политизации этничности и ее разрушительную силу. Поэтому актуальной проблемой этнонациональной политики в России и в мире является деполитизация этничности. Такой подход диктует необходимость отдельно рассмотреть вопросы, связанные с неполитическими формами реализации этнонациональной политики. К таким сферам мы относим систему школьного образования, культурные институты, социальную рекламу и СМИ. Идея деполитизации этничности является существенно значимой при анализе правовых аспектов этнополитики. Здесь главное значение имеет рассмотрение политического смысла концепта групповых прав («прав этносов»).

Многие специалисты не видят позитивного начала в идее коллективных прав и в легитимации этой идеи путем ее юридического оформления, так как коллективное право следует логике этноцентризма. Правовая система может основываться только на признании прав личности, и все «коллективные права» неизбежно сводятся к индивидуальным, а «девальвация» индивидуальных прав выгодна только этническим элитам, которые и присваивают себе роль выразителя коллективных интересов этнических групп.

Закон должен строиться на четком понимании того, что представляет собой субъект права. В случае с этническими (и расовыми) сообществами такого четкого понимания быть просто не может, так как границы этнических (расовых) сообществ весьма условны, размыты, а многие представители этнических групп в полиэтничных (миграционных) государствах имеют множественную идентичность (т.е., к примеру, ощущают себя одновременно и русским и евреем или русским, евреем и поляком одновременно и т.д.) или же вообще не характеризуют себя с помощью этнических категорий, а называют себя американцем, россиянином, т.е. для них существует только гражданская идентичность.

При этом стоит согласиться с еще одним очень важным принципом, который нельзя упускать из виду, когда дискутируется проблема коллективных прав этнических (или расовых) сообществ, а именно: «Субъект права должен не только иметь способность приобретать и реализовывать права своими действиями, но и исполнять обязанности, а также нести ответственность. Условное или статистическое множество подобными свойствами не обладает, и речь может идти только о фикции» [Осипов, 2004, с. 443].

Таким образом, как только упускается личностный аспект защиты интересов и прав, проблема теряет правовое значение и приобретает значение политического инструмента, с помощью которого отстаиваются интересы не абстрактных коллективов, а неких групп лидеров, отождествляющих себя с данной группой или выступающих от имени группы.

Не следует думать, что попытки политизации этничности, которые были особенно ощутимы в политической практике России в 1990-е годы, исчерпали себя, а общегражданские идеалы и ценности стали безусловным приоритетом для отечественных политиков. Этничность продолжает использоваться как политический ресурс, и особую роль здесь играют как обычное морализаторство, так и попытки представить такие культурные явления, как язык и религия, в качестве идеологии, равно и откровенная спекуляция культурными правами, рассматриваемыми исключительно как групповые права. В этом смысле довольно уместной является модель «этнополитического маятника», предложенная для объяснения отечественных этнополитических реалий Эмилем Паиным [Паин, 2009, с. 32–34].

Наличие разноплановых учебников по этнополитологии есть важное и наиболее значимое свидетельство того, что данная дисциплина активно внедряется в учебный процесс. Если проанализировать сайты отечественных высших учебных заведений, и прежде всего университетские сайты, то на многих из них можно найти указание, что среди гуманитарных дисциплин, которые преподаются в вузе, числится и этнополитология. Еще несколько лет назад акцент на наличие в учебных программах этнополитологии не делался, и представляется, что произошедшие изменения весьма показательны. Впрочем, важно также заметить, что значительное количество российских ученых, занимающихся этнополитологической проблематикой, являются преподавателями вузов, а те немногие научные центры, которые систематически обращаются к анализу этнополитики, тесно взаимодействуют с вузовской наукой. Так, Центр независимых социологических исследований тесно координирует свою работу с Европейским университетом (С. – Петербург), Центр этнополитических исследований Института этнологии и антропологии РАН взаимодействует с московскими вузами. Те или иные связи с вузами имеют и сотрудники Центра этнополитических и региональных исследований (Москва), Центра этнологических исследований Института истории АН РТ (Казань).

Тесная связь между вузовской и академической наукой не есть, однако, гарантия полного признания статуса этнополитологии как дисциплины.

Во-первых, до сих пор нет самостоятельного государственного образовательного стандарта по этнополитологии. Он включен в общий стандарт по политологии, что, на наш взгляд, не совсем верно и что, безусловно, снижает значимость (статус) столь важной дисциплины. Во-вторых, сама дисциплина все еще носит характер «периферийной», а потому либо преподается как спецпредмет / факультатив, либо не включается в число профилирующих научных дисциплин даже там, где это кажется оправданным и необходимым. К примеру, в многочисленных академиях государственной службы, функционирующих при администрациях глав субъектов РФ, этнополитологию (именно как этнополитологию, а не как приложение к другим курсам) преподают редко. Между тем в полиэтничной и поликонфессиональной стране, каковой является Россия, подготовка современных политических менеджеров вряд ли будет достаточно качественной, если они не будут обладать необходимым комплексом знаний этнологического и этнополитологического характера (это касается и работников миграционных и юридических служб, а также ряда других специалистов, вовлеченных в сферу социальной работы).