Академии Тьмы и Света: Эстетика интриг (СИ) - Драгайцева Дарья

Том понятливо вздохнул.

Мы продолжили работать. Пока я внимательно перечитывала новый написанный Томом параграф работы, он изучал исправления в предыдущем. Я увлеклась чтением, полностью погрузилась, и именно поэтому внезапное появление третьего лица в моем кабинете напугало.

— А-а-а-а! — завопили где-то на улице, и в одно из окон на огромной скорости кто-то влетел.

Послышался пронзительный звон стекла, девчачьи крики, потом все затихло. Том вскочил, разбросав бумаги по кабинету. Белые листы, медленно планируя, опускались на пол.

— Какого демона?! — воскликнул он.

Я вздрогнула, но осталась сидеть в кресле, недовольно наблюдая, как из-под тяжелых темных портьер выпутывается обнаглевшее чудо.

Девчонка, совсем еще молодая — первый курс, кажется. Раздраженно откинув в сторону изрядно подранную ткань, студентка, наконец, огляделась, и осознала, где находится.

— Ой! — выдавила она, поймав негодующий взгляд Тома. Когда она увидела в кресле своего ректора, до жути спокойного, то вовсе побледнела.

— «Ой»? — ядовито переспросила я. — Это все, что вы можете сказать?

Том подошел к ней и, наклонившись, поднял причину случившегося. Я на мгновение прикрыла глаза, сдерживая злость.

— Студентка Дориана, разве вы не знали, что полеты на метле на территории академии запрещены?! — процедил Том.

Девушка смущенно опустила глаза.

— Знала, — прошептала она и тут же взвилась: — Но я из Салема, это традиционный способ перемещения ведьм! Я прекрасно летаю на метле и… не знаю, как так получилась.

Дориана потупилась, мимоходом скинув с плеча пару стеклянных осколков.

— В первый день семестра, — проникновенно начала я, — выступая перед всеми первокурсниками, я сообщала об основных запретах, среди которых был и полет на метле. Я помню, Дориана, вы там были и слышали меня. Но пропустили мимо ушей наставления. И все-таки напомните, почему я запретила полеты?

— Из-за защитного купола, который дестабилизирует любую полетную магию, — неохотно ответила она.

Я резко хлопнула ладонью по столешнице, отчего Дориана вздрогнула, и так же спокойно продолжила:

— А теперь, будьте добры, объясните, почему вы решили нарушить запрет?

Дориана поникла, вздыхая и осторожно косясь на меня. Объяснять она ничего не собиралась, но виноватый вид на всякий случай приняла.

Настроения читать нравоучительную лекцию не было совсем. Совсем скоро мне почти сразу ехать к Эрриану, а злой я появляться не желала, еще нагрублю… больше, чем обычно.

— Ясно, — не желая тянуть, кивнула я и велела Тому: — Метлу конфискуй до зимних каникул.

— Но… — запротестовала Дориана, но тут же замолчала и опустила плечи.

— Сейчас вы самостоятельно, без помощи магии, приведете в порядок мой кабинет. Метлу — обычную, для уборки, — и совок возьмете у Берты. В течение недели после пар будете ходить к зельеварам и помогать им чистить котлы. Вам все понятно? — строго спросила я. Когда Дориана удрученно кивнула и направилась к выходу в приемную, чтобы попросить у секретарши метлу для уборки, я остановила ее и чуть мягче произнесла: — На этот раз обойдетесь только наказанием. Еще раз решите полетать на метле, и это отразится в личном деле.

Дориана с благодарностью кивнула и слабо улыбнулась. Она прекрасно понимала, что легко отделалась. Все-таки влететь на метле в кабинет ректора, вдребезги разбить окно и получить всего лишь неделю наказания после пар, даже без упоминания в лично деле, — чистая удача.

Том тоже это понимал. Осуждающе качая головой, он протянул:

— Все-таки вы весьма мягко поступаете с провинившимися.

— Возможно, — согласилась я и прямо посмотрела на него. — Но почему-то студенты меня слушаются, уважают и даже больше — ценят.

Вечер у Эрриана в кабинете прошел на удивление спокойно. Мы вместе медленно переводили тексты. Кое-какие символы, особенно ключевые для наших поисков, я показала Эрриану, чтобы он тоже пролистывал книги и отсеивал ненужные — их я буду пересматривать в последнюю очередь.

Он больше не пытался пересечь личное пространство, не пытался узнать о прошлом или отвесить комплимент. Мы общались подчеркнуто вежливо, именно так, как полагается ректорам двух академий. Меня это неожиданно расстроило. Ночь после откровенной беседы в ресторане я провела, не смыкая глаз, тщательно обдумывая каждое свое и его слово, а сейчас предполагала… или надеялась, что Эрриан вновь что-нибудь предпримет.

Так что тактичная отстраненность бесила меня.

Удивительный народ — женщины. Сначала я злилась, что Эрриан обратил на меня внимания и начал ухаживать, но вот он отступил, и я все еще недовольна! Понимание комичности моих чувств смущало еще сильнее.

И все равно, несмотря на противоречивость чувств, что-то внутри удовлетворенно успокоилось, когда Эрриан предложил сделать перерыв и выпить чая.

Оказалось, поднос с белым фарфоровым чайником, двумя чашками и всякими сладостями он приготовил заранее. Все, что оставалось — взмахнуть руками, призывая магию, и согреть чай.

Я с интересом наблюдала, как из рук Эрриана вырываются полупрозрачные светло-бежевые всполохи и окутывают чайник. Пара мгновений — и магия втянулась обратно, и теперь это были просто мужские руки. Закатанные до локтей рукава открывали вид на загорелую кожу, покрытую темными волосками. По одним только рукавам можно было определить, что их владелец явно часто тренируется с мечом. И четырнадцать лет назад они были такими же. Когда-то мне нравилось, как умело и мучительно медленно они заставляли тело плавиться от сладкого томления…

Боги, что за мысли!

Моргнув, я отвела взгляд и посмотрела в лицо мужчины. Эрриан едва заметно, как-то даже понимающе улыбался.

— Что? — тихо переспросила я, осознавая, что он что-то говорил.

— Я спрашивал, чем тебя так заинтересовала моя магия?

— Знаешь, даже несмотря на мою большую практику, редко удается увидеть светлую магию в действии. Я привыкла к темным оттенкам магии.

— Признаться, я тоже давно не видел темную магию в действии, — признал Эрриан, потянувшись за небольшим пирожным. — Продемонстрируешь?

Я улыбнулась и покачала головой:

— Возможно, в другой раз.

Себастьян не стал настаивать. Запив пирожное чаем, он нарочито спокойно поинтересовался:

— Что заставило тебя стать такой черствой, Рейвен? Или лучше спросить — кто?

Вопрос застал меня врасплох. Повезло еще, что чашку поставила на стол, иначе разлила бы или поперхнулась.

Медленно, невероятно медленно встретив взгляд Эрриана, я напряженно спросила:

— В каком смысле?

Он пожал плечами и пояснил:

— Насколько я знаю, ты не состоишь в романтических отношениях с кем-либо. Иногда ты проявляешь свою симпатию ко мне, но стоит только сделать шаг навстречу, как тут же замыкаешься. Ты не такая злюка, какой хочешь казаться.

Последняя фраза заставила меня улыбнуться, но ненадолго.

Я не хотела объяснять ему причины. Просто не могла. И оправдываться не было желания. Если посмотреть трезвым взглядом на прошлое, то можно было признать, что инициатором нашей первой физической близости стала я. Ни тогда, ни сейчас я об этом не жалела. Но то, что произошло потом…

— Слишком больно, чтобы вновь доверять кому-то свое сердце, — призналась я настолько, насколько могла.

Эрриан сочувственно нахмурился и подался вперед.

— Ну ты же понимаешь, что я — не тот, кто когда-то причинил тебе боль.

А я… а я рассмеялась, горько так, с надрывом.

— Нет, это не ты, — иронично кивнула я. — Но мне так проще.

— Просто не значит правильно, — возразил Эрриан. — Ты ведь не можешь всю жизнь провести в одиночестве. — Ну, последние десять лет у меня это отлично получалось. — К тому же, я чувствую между нами какую-то связь. Не надо отрицать, ты ведь тоже это осознаешь.

Да, Себ. С самого начала, с самого первого дня. Но как-то так получилось, что связь эта была односторонней.