Йомсвикинг - Бьёрн Андреас Булл-Хансен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чем я могу похвалиться, так это тем, что я уже мог ускакать из Вейтскуга в самый первый раз, когда сел на лошадь. Всем, посещающим мой дом, я рассказываю, и, наверное, это звучит как хвастовство, что сразу же поладил с лошадьми. Мне раньше приходилось кататься верхом, но теперь я седлал коней дружинников Бурицлава, а это очень большие кони. Скоро мне исполнялось шестнадцать лет, и ростом я уже был со взрослого мужчину, но я помню лошадей, которые были все равно намного выше меня. Первый раз я отправился к реке на жеребце, черном как смоль, со шрамом в виде серпа на боку. Я взял его из-за своего юношеского упрямства, если бы Вагн или Аслак увидели меня в тот день, то они пришли бы в ярость. Этот конь был подарен Бурицлаву самим Свейном Вилобородым, он был частью приданого Тюри. Позднее я узнал, что Бурицлав видел, как я выехал на жеребце, что его сыновья хотели схватить меня и повесить за кражу, но Бурицлав был рассудительным человеком и позволил мне ускакать. Конечно же, я выполнял поручение у реки. Бурицлав сам попросил конюха послать меня за гвоздями в кузницу, об оплате я не должен был беспокоиться, потому что к кузнецу уже были отправлены рабы с серебром.
Из Йомсборга удалось выбраться примерно четыремстам йомсвикингам, первые дни казалось, что все они бродили по ближайшему лесу, не зная, чем заняться. Эйстейн и Токи Трехпалый в то утро поехали со мной, нам повстречалось несколько десятков человек на тележной дороге, спускавшейся вниз к реке. У некоторых из них в руках был лук, они надеялись подстрелить зайца или какую-нибудь птицу, еще мы встретили пьяную компанию, расположившуюся на обочине дороги. Они болтали и хохотали, сидя возле костров, дым которых отпугивал комаров.
Если бы вокруг форта Бурицлава появилась деревня, то произошло бы это у реки. Здесь была построена бревенчатая пристань, заходившая в реку на один бросок камня, вокруг нее ютились сотни избушек и сараев. Большинство стояли на сваях, некоторые смело заходили далеко в воду, туда, где можно было предлагать товары причаливающим к пристани. В тот день, когда мы прибыли, там стоял огромный когг, судно в форме бадьи со смехотворно низкой мачтой и таким широким корпусом, что на нем можно было плавать и боком. На борту был навален огромными кучами мех, над чем посмеялся Токи, разговаривая сам с собой, что, наверное, очень трудно было разъезжать посреди лета на лодке и продавать меха.
На борту когга оказалось три человека, один из них был чернокожим с голым черепом. Разумеется, зрелище для тех краев непривычное, поэтому большинство людей на реке толпилось возле этой лодки, чтобы поглазеть на него. Пристань была всего одна, но местечко получило название Пристани, что казалось мне странным, хотя она была широкой, длинной и ладно построенной. Чего нельзя было сказать про домишки, расположившиеся вокруг – они были такими ветхими, что, казалось, могли развалиться при первом же порыве ветра.
Поскольку мы сидели верхом, нам были хороши видны все постройки. Мы поехали на звук молотка в сторону домов, расположившихся справа от пристани, где нашли небольшой бревенчатый домишко, опиравшийся на большой широкий дубовый пень. С другой стороны пня располагался очаг и кузнечные мехи, здесь же стояла грубо сколоченная наковальня, а также невысокий, но крепкий мужчина с необычайно большим задом. Когда мы прискакали, он стоял склонившись, и нам был виден лишь его зад. Он даже не потрудился выпрямиться, складывалось впечатление, что на спине у него глаза и он мог нас разглядывать, продолжая ковыряться в деревянном ящике.
– Йомсвикинги прискакали, да… – Он откашлялся и плюнул между своих голых ног. – Я видел вас. И слышал вас, да, да…
Кузнец точно был уроженцем Ютландии и говорил с нами на изысканном датском языке. Выпрямляясь, он держал маленький гвоздик.
– Такие. Вот, что вам нужно. Кому из вас… Он посмотрел своими темными глазами на Эйстейна, потом на Токи и наконец – на меня, я кивнул головой. Тогда он снова харкнул и сплюнул, но часть слюны попала на его грязную седую косматую бороду. Он показал на меня гвоздиком. – Знай, это глупо, мальчик. Если бы лошадям нужны были подковы, они бы родились с ними.
Я промямлил, что это приказ Бурицлава и я лишь выполняю то, что мне велено сделать. Он сплюнул в третий раз, и правая сторона его круглого лица нервно задергалась. Он прошипел, что тоже родом с Севера, но никогда не убивал мужчин, женщин или детей по приказу конунга, чем мы так славились.
– Но то же может произойти и с вами, – добавил он. – Теперь вы люди Бурицлава, и так будет всегда. – Эти слова ужасно рассмешили этого маленького широкого человека, он начал хохотать и продолжал смеяться, пока прибивал крышку к ящику. Он смог успокоиться, лишь когда подошел ко мне и отдал ящик с гвоздями. – Тебе не надо ничего платить, – сообщил он. – Здесь уже были рабы с серебром.
Мы ускакали оттуда. Позднее я узнал, что Бурицлав часто давал рабам поручения, связанные с определенной ответственностью, и многие из них научились читать, что обычно было даровано лишь скальдам и летописцам. Отправляя рабов этим утром к кузнецу, он тем самым хотел убедиться, что они повинуются ему и никто из них не собирается бежать.
Токи, Эйстейн и я выехали из деревни и поскакали в лес. Я нашел удобный ритм, с которым можно было скакать на лошади, и Эйстейн это заметил. Он поинтересовался, ездил ли я раньше верхом, я ответил, что нет, если не считать того раза, когда мы убегали из Йомсборга, но Эйстейн решил, что я разыгрываю его. Одна моя рука лежала на бедре, а в другой я держал вожжи, но они мне были не нужны, чтобы направлять коня. Казалось, что жеребец сам понимал, куда нам надо было
