Элохим - Эл М Коронон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нельзя, так нельзя! Шуруйте домой! – приказал Ахиабус.
– Доложите Ферорасу! – отчаянно потребовал Иуда бен Сарифеус.
– Ферораса нет.
– Мы знаем. Он во Дворце! Доложите ему!
– Тебе говорят, нету его, – раздраженно ответил Ахиабус. – Ферорас умер!
Голова Ахиабуса также исчезла.
– Как это умер? – не поверил своим ушам Иуда бен Сарифеус. – Не может быть! Не может быть, чтобы оба брата умерли одновременно.
– А почему не может быть? Может, кто-то их убил! – сказал Маттиас бен Марголис.
– Не верю, – пробормотал Иуда бен Сарифеус.
Было досадно осознавать, что план окончательно развалился. Маттиас бен Марголис предложил вместо Ферораса обратиться к Сарамалле, что никак не состыковывалось с их первоначальным планом. Иуда бен Сарифеус отрицательно помотал головой. Какой-то студент предложил хором выкрикнуть имя Ферораса, в надежде, что их голос донесется до Дворца. Откликнется кто-нибудь. Иуда бен Сарифеус ничего не ответил. Все сорок студентов тут же приложили руки ко ртам и во весь голос начали бойко звать:
– Фе-ро-рас! Фе-ро-рас! Фе-ро-рас!
Мгновенно на зубчатой стене вновь появилась голова Ахиабуса.
– А ну-ка прекратить безобразие! Убирайтесь вон!
– Не уйдем, пока не выйдет Ферорас! – ответили студенты.
– В последний раз говорю. Убирайтесь вон!
– Нет! – твердо ответили студенты.
Ахиабус исчез и моментально как по команде на зубчатой стене вырос ряд лучников. В доли секунды лучники высунулись между зубцами, прицелились и пустили стрелы. Сотни стрел густым роем полетели в студентов. Все произошло настолько быстро, что они не успели даже сдвинуться с места. Но никто не был ранен. Все стрелы со свистом вонзились в землю прямо у их ног. Кто-то крикнул:
– Спасайся! Бежим!
И все под громкий хохот лучников пустились бежать, но не назад, а к памятнику Ироду. Добежав до памятника, они скрылись за ним. До них все еще доносился хохот лучников. Некоторые из студентов вскарабкались на пьедестал. Все замерли в страхе, не смея даже звука издать.
Прошло некоторое время. Студенты осторожно выглянули из-за памятника. Не было видно никого. Лучники исчезли. Вернулась смелость. Всех вдруг потянуло на подвиг.
– Давайте скинем Ирода с пьедестала! – призвал кто-то.
Еще несколько студентов забрались на пьедестал. Ростом они едва доходили до половины сапог Ирода. Вцепились ему в сапоги, поднатужились, но не смогли сдвинуть его с места. Около двадцати студентов также поднялись наверх. Уже негде было стоять. Все навалились разом на ноги исполина, но вновь не смогли свалить его с пьедестала. Памятник был слишком тяжел. Ирод поставил его на века.
В полном расстройстве чувств Иуда бен Сарифеус следил за тщетными усилиями своих учеников. Теперь уже не так позорно вернуться на площадь, правда, не героями, как он мечтал. Как-никак они дошли до ворот Крепости, подвергли свою жизнь смертельной опасности, попали под стрелы, выдержали, так сказать, «боевое крещение». Нет, они имеют полное право вернуться на площадь с поднятой головой. Но все-таки что-то было не то. Что они скажут? Что их не пустили к Ферорасу! Никто не погиб, даже не был ранен. Выходит, все это шествие было бессмысленным! Надо было как-то спасать лицо.
Вдруг его осенила новая мысль, как ему показалось, простая и гениальная.
– Стойте! – взволнованно крикнул он. – Бессмысленно толкать этого истукана. Лучше пойдем обратно. Снимем поганого римского орла с ворот Храма!
– Бежим туда! Очистим от скверны нашу святыню!
Раздались радостные возгласы. Студенты спрыгнули с пьедестала. И все, сломя голову, пустились бежать назад к Храму.
На площади перед Храмом толпа горожан поредела, но молодежь все еще ждала своих героев, несмотря на то, что прошло много времени. Когда вдали появились бегущие студенты, всем на площади сначала показалось, что за ними гонятся галлы Ирода. Но заметив их радостные лица, толпа также засияла.
Иуда бен Сарифеус, а за ним остальные, ворвались в гущу толпы, кое-кого сбили с ног, кого-то оттолкнули локтем и устремились к воротам Храма. В считанные минуты они образовали у стены живую лестницу, забравшись друг другу на плечи. Иуда бен Сарифеус и Маттиас бен Марголис вскарабкались по ним к золотому орлу. Орел оказался полым. Его не трудно было снять. Толпа отступила от ворот. И римский орел полетел вниз. Раздался победоносный клич. Студенты вмиг кинулись на орла и начали топтать его. Откуда-то появился топор. Иуда бен Сарифеус схватил его, все расступились, и он принялся крушить орла. Наконец-то он ощутил себя настоящим героем. Как Иуда Маккавей он очистил от скверны Храм. Толпа безумно ликовала.
Но эйфория продлилась недолго. Вдруг услышали топот копыт. В конце главной улицы появилась черная туча. Это на черных конях мчались галлы, все в черном с красной повязкой на лбу. Они стремительно приближались. Летели как ураган. На солнце засверкали обнаженные мечи. Кто-то истерически крикнул:
– Атас! Галлы!
Толпа панически бросилась врассыпную. Поднялась суматоха: толкались, кричали. Визжали женщины. Каждый стремился поскорее уйти с площади. К тому времени, когда галлы выехали на площадь, все разбежались. Остались только двое – Иуда бен Сарифеус и Маттиас бен Марголис.
116
Крики с площади долетели до Храма, где в Доме Совещаний все еще заседали старейшины. Ни при каких обстоятельствах нельзя было тревожить совещание. Лишь только сами старейшины могли прервать свое собрание.
Еще утром до них дошел шум молодежи. Но тогда старейшины не обратили на него внимания. Спор о замужестве Мариам был тогда в самом разгаре. Но в этот раз крики с площади звучали тревожно, да и спор окончательно зашел в тупик. Все были утомлены.
Первосвященник Маттафий бен Теофилий послал Каиафу выяснить, что там за крики.
– Будем надеяться, что пока мы тут спорили, мир там, за Храмом, не перевернулся, – сказал он.
– Лучше прекратить споры и поставить вопрос на голосование. Все равно не придем к единому мнению, – предложил Эл-Иазар бен Боэтий.
Спор разгорелся между ним и Йешуа бен Сием. Йешуа бен Сий отстаивал ту точку зрения, что неправомерно против воли выдавать иудейку замуж. Господь, говорил он, зажег в каждом из нас волю к жизни и желание. Не ум, не чувства, а воля есть сердцевина души. Даже растения обладают волей. Воля исходна, уникальна и священна. Подавить ее нельзя.
– Мы иудеи первыми поняли это. И мы первыми среди народов земли отказались выдавать своих дочерей против их желания. Еще со времен Ревекки и Исаака. Мы ввели закон: при бракосочетании последнее решающее слово остается за дочерью. Ибо насильственно выдать свою дочь замуж равносильно тому, что отдать ее на изнасилование.
– Да, в высшей степени желательно, чтобы в выборе жениха родители не
