ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА - Юрий Губин

Необходимо отметить, что такой психологический феномен как индивидуальное общение в женской части популяции был, к тому времени развит более качественно из-за того, что ему, в женских группах, не мешала система иерархических отношений. Среди праженщин такой системы просто не существовало. Это была прерогатива мужской части популяций. Точек соприкосновения при общении у праженщин было не меньше чем у прамужчин, а, скорее всего, даже больше из-за долговременного совместного проживания на постоянной территории и выполнения функциональных обязанностей материнства, определенных возрастными различиями и особенно половым диморфизмом. К тому же наличие на территории их проживания некоторых представителей данной популяции или праобщины не связанных с охотничьими группами, в частности стариков, подростковых групп, больных и увечных заставляло общаться и с ними. Все это было фундаментом для дальнейшего разделения труда как «самого существенного условия общественной жизни(172)».

Практические действия во время охоты, осуществляемые на базе ориентировочной основы, являлись, бесспорно, необходимыми факторами реализации процесса обучения. Только возникает вопрос - где могли отрабатываться первоначальные практические действия? Непосредственно на охоте в полном объеме этого быть не могло. Слишком расточительно и рискованно для популяции ради приобретения опыта терять представителя мужской части в полном расцвете сил и активного репродуктивного возраста. Ведь даже самый слабый зверь в состоянии был ранить не достаточно тренированного охотника, что могло привести к заражению крови и смерти. Да и обучение каким-то определенным моментам при напряженной атмосфере самого процесса была бы малоэффективно из-за их скоротечности и не предсказуемости. Поэтому вероятней всего, первоначальные охотничьи навыки приобретались в подростковых коллективах, а подготовка к ним начиналась еще раньше, в детской игровой и подражательной деятельности. Мальчики поздних хабилисов интенсивно начинали приобретать опыт и навыки, необходимые для основного в то время общественного труда – охоты (девочки в собирательстве) в первую очередь путем подражания. Хотя здесь и намечалась задержка у мальчиков для выхода во взрослую жизнь, но она тем самым обеспечивала безопасность неокрепшему подростку в таком трудном и мало предсказуемом процессе как охота. Поэтому не стоит удивляться тому, что в наше время девочки - подростки заглядываются на более взрослых мальчиков, а их сверстники еще играют в войну и прочие игры, выражающие опасные стороны взрослой, мужской жизни. Такое поведение пришло к нам вот из того времени.

Вполне возможно, в случаях, когда подходящие для охоты животные находились не далеко от постоянных мест обитания популяции, группы подростков следовали в отдалении за теми, кто занят был охотой, наблюдая и учась действовать в определенных ситуациях мероприятия. Обучение приемам коллективной охоты в данных случаях в первую очередь происходило по принципу зеркального проявления,(173) т.е. наблюдение за действиями охотников приводило к формированию у подростков более вероятного ответа на действия взрослых охотников и закреплению идей функциональных частей мероприятия, выраженных в определенных поведенческих актах. Это был этап латентного (скрытого) обучения, который существует и сейчас. Вот та впитанная информация и давала при явном обучении такого всплеска работы головного мозга как инсайт(174) - внезапное и невидимое в прошлом жизненном опыте понимание структурированности ситуации. Именно в то время и в том общем направлении развития при так называемом дистанционном обучении (175) началось движение переноса такой психологической формы как понимание, о котором мы уже говорили. Оно стало проявляться на основе сравнения в ходе подбора орудия труда на процесс приобретения охотничьих знаний и навыков. Обучающиеся подростки уже на личных временных стадиях онтогенеза, стали определять степень сходства своих движений с точно повторяемыми действиями охотников - демонстраторов. Данные формы научения положили начало определенным традициям – компонентам зарождающейся культуры, которая требовала четкого и неукоснительного выполнения подростками действий демонстраторов.(176) Здесь и осуществлялось понимание процесса охоты в целом. Эти формы были полезны еще и потому, что подросткам, для формирования умственной деятельности необходимо было видеть развернутую пооперационность охоты вплоть до разделки туши включительно. А хабилисы уже умели разделывать туши больших животных и доставлять их части в места расположения праженщин с детьми, которые были уже хозяйственно обжитыми. Об этом говорят археологические находки о которых уже упоминалось. Процесс охоты, последовательность действий в данном мероприятии от ее начала до разделки туши и распределения мяса, коммуникационная система обслуживающей данный процесс, орудия и способ их применения явились каркасом протокультуры хабилисов, вокруг которой кристаллизовались другие культурные элементы. Это было начало развития культуры охотников-собирателей, которая, сформировавшись, функционировала очень длительное время, вплоть до возникновения земледелия, которое требовало уже совсем другого отношения к окружающему миру. Об этом говорят представления современной науки о культурной жизни первобытных людей, которые являются результатом двойной экстраполяции: первое – определение функций орудий и границы их применения и второе - моделирование особенностей человека с этими орудиями.

При некоторых экспериментах на организацию и последовательность действий у современного человека(177) участвующие испытывали трудности в их выполнении. При тренингах были необходимы определенные значимые внешние стимулы, как вехи, которые и помогали усвоить и выполнить заданные действия. После длительной тренировки испытываемые усваивали требуемую последовательность действий при помощи зрения. Вследствие этого у человека вырабатывается определенная система действия, которая при повторении формировала устойчивые схемы. Такие психические свойства человек пронес через огромную толщу лет. Со времен жизни первых охотников - Homo habilis.

Типовая структура поведения человека в ходе решения возникающих задач, это разделение исходной проблемы на множество более простых промежуточных моментов, количество которых зависит от ее сложности. Принятие решения в ходе подготовке к охоте у хабилисов, скорее всего, было такое же, как и современного человека. Точно так же выделялась стадия поиска решения проблемы, в процессе поиска вычленялись варианты согласно информации и коллективного опыта, затем происходило рассмотрение данных вариантов на предмет их пригодности. Далее, выбор и принятие для реализации одного строго выполняемого во всех пунктах решения, и, наконец, само решение. Но необходимо помнить, что это были еще только зачатки формирования данного механизма, уровень мозговой деятельности еще не позволял принимать решение на высоком, понятийном, человеческом уровне. Все это происходило рефлекторно подсознательно с конструктивным действием биологически активных веществ мозга, а значит и строго фиксировано во всех пунктах реализации. Поэтому анализ прошедших событий чисто эмпирически, а тем более логически был невозможен. Только в эмоциях и двигательных проявлениях при активном влиянии БАВ мозга было возможно понимание событий. Со временем развитие второй сигнальной системы приглушило этот древний способ передачи информации на базе эмоциональных настроев, которые, работают при близком контакте непосредственно. Фактически эмоции не были включены в культуру как ее составляющие вообще. Они были предназначены напрямую, при активном действии БАВ подтверждать правильность или не правильность следования элементам культуры в рамках существующего информационного поля. Хотя эмоции являлись механизмом психики и работы головного мозга, подтверждавших культурные константы(178) хабилисов, а затем и архантропов, но в первую очередь это все-таки относилось к ситуационным эмоциям. Именно чувства и эмоции побуждали к действиям и побуждают сейчас к выполнению определенных психологических программ. Вообще все стороны жизни поздних гоминид и архантропов были эмоционированы.

На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что представителям страты подростков - поздних хабилисов/ ранних архантропов было, что воспринять из опыта охотников. Им, в процессе обучения и научения охотничьим приемам необходимо было решать очень сложные задачи по усвоению жизненно важного материала. Нужно было к одному промежуточному этапу мысленно присоединить другой или другие и при этом нужно уяснить, что они составляют единый процесс. Это необходимо было представить для того, что бы определить и выявить в своем мозгу образец действия и конечный результат, к которому это мероприятие может привести. Кроме того, они должны были раскрыть для себя и понять все этапы охоты с отработкой каждого отдельного элемента. При этом должно было быть обязательное вычленение опорных пунктов данного процесса, которые необходимы при переходе от одного элемента к другому. Это в какой-то мере устраняло возможность выделения случайных признаков, на основе которых было возможно построение заведомо неправильных действий, а это могло привести к смерти кого-то из охотников или сделать охоту неудачной. Случайностей в таком сложном и опасном процессе как охота и так очень много. Если подросток не усвоил последовательность выполнения всех необходимых операций охоты, то требуемые действия могли не сформироваться или сформироваться не правильно. Простое воспроизводство форм жизнедеятельности поздних хабилисов и ранних архантропов, их довольно эффективная изоляция от окружающей среды, тормозила перестройку функциональных возможностей подростковых групп в плане реакции на изменения ситуаций в окружающем мире. Это все предполагало и требовало четкого повторения подростками опыта старших без каких-либо изменений. В конце концов, в последствии у архантропов это привело к строго регламентированному образу существования во всех сферах жизнедеятельности.