От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России - Ирина Владимировна Юкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне скажут: а Штутгардтская резолюция? <…> И Штутгардтская резолюция подтверждает мои слова. Иначе непонятно ее появление. Ведь социал-демократическая партия существует не со Штутгардтского конгресса, и в программе ее всегда значилось равноправие женщин. Зачем же понадобилась эта резолюция: «Социал-демократические партии всех стран обязаны энергично бороться за введение всеобщего женского избирательного права»? Значит, до этого они не считали себя обязанными? <…> Можно смело сказать, что эта резолюция принята под влиянием так называемого буржуазного женского движения, с одной стороны, и из боязни, чтобы какая-нибудь другая партия их не опередила и тем не отвлекла бы значительное число членов, хотя бы и женщин, – с другой1251
<…> Я надеюсь убедить женщин, что им не следует ждать свободы от мужчины, как бы он ни назывался: либерал, консерватор или социал-демократ. <…> Что мне в имени твоем? Не в названии дело, а в той власти, которую мужчины присвоили себе и которую они так ревностно охраняют1252.
Кальманович была отнюдь не голословна. Ее доклад базировался на анкетном опросе видных деятельниц европейской социал-демократии – К. Цеткин (Германия), М. Пельтье (Франция), Д. Монтефиор (Англия) – и анализе немецкой, венгерской и итальянской социалистической прессы в отношении женского равноправия. В итоге она пришла к неутешительным выводам:
Хорошие законы не доказывают, что и нравы хороши <…> главная причина враждебности партий <социал-демократических. – И. Ю.> к феминизму та, что партия состоит из рабочих. Только среди интеллигенции женщина может надеяться на некоторую справедливость, для рабочего она только самка и служанка1253.
Другими словами, Кальманович обнаружила и подняла тему патриархатных взглядов членов социал-демократических партий, которые мешали им реализовывать собственные постановления в отношении женщин и вели к неприятию женской политической активности.
Я не объявляю похода ни против мужчин вообще, ни против социал-демократов в частности. Еще меньше против теории последних. Я только против того, чтобы мы, женщины, ждали свободы от них. Все прошлое человечества не оправдывает таких ожиданий ни по отношению к женщине, ни по отношению к угнетенным вообще1254, —
завершила она свое выступление. Ее вывод и одновременно призыв заключался в том, что
женское движение внепартийно <…> женщинам не следует надеяться ни на одну партию. Им нужно организовываться самим: всем женщинам всех классов <…> Только тогда станут считаться с их волей1255.
В итоге третья секция приняла резолюцию о существовании двух взглядов на тактику женского движения и о правомерности обеих тактик – деятельность в рамках общедемократических организаций и специфических женских. Важно одно – подчеркивалось в резолюции – вести работу неустанно, постоянно и настойчиво.
По замыслу Коллонтай, группа работниц должна была демонстративно покинуть съезд. Однако повода к этому демаршу найти не удавалось. По распоряжению ЦК профсоюзов группа могла покинуть съезд только в том случае, если будет нарушена свобода агитации; по распоряжению ПК РСДРП – в случае, если съезд не поддержит резолюций работниц. Ни того, ни другого не происходило. Кувшинская предложила уйти, если съезд санкционирует создание Всероссийской женской организации, но большинство участниц группы склонялось к тому, что этого повода недостаточно.
16 декабря, в последний день работы съезда, на общесекционном заседании Философова выступила с докладом «Значение Международного женского совета и национальных женских советов». Она напомнила съезду, что первая попытка включиться в международное феминистское движение относится к 1899 году, когда русские женщины получили приглашение участвовать в Международном женском конгрессе в Лондоне. С тех пор, несмотря на все усилия, так и не удалось создать общенациональную женскую организацию: правительство всеми силами противилось этому. Философова обосновала необходимость создания единой всероссийской женской организации тем, что последняя будет координирующим органом и позволит присоединиться к Международному женскому совету, то есть структурно интегрироваться в международное женское феминистское движение. Она предложила принять устав Всероссийского женского совета, который теперь, в новой ситуации, правительство, возможно, утвердит. Прения по этому докладу были бурные, активно участвовали М. В. Сабинина, А. С. Милюкова, Е. Д. Кускова, Е. А. Кувшинская. Одни утверждали невозможность объединения, другие стояли за проект Философовой. Работницы внесли следующее заявление:
Единая общественно-политическая организация, охватывающая женщин враждебных друг другу экономических слоев, невозможна и вредна для развития женского пролетарского движения. Всестороннее освобождение женщины требует уничтожения основ современного капиталистического строя, что возможно лишь в связи с классовой пролетарской борьбой1256.
Большинство, однако, признавало необходимость создания центрального информационного органа. У Философовой не хватило политического опыта противостоять леворадикальным силам, стремившимся затормозить развитие феминистского движения. Она не смогла удержать ситуацию в своих руках – съезд пошел на компромисс. Устав заслушали, но не обсудили и не приняли, а проголосовали только за «желательность образования Всероссийского женского совета». И хотя Философова уходила с трибуны под аплодисменты зала, свою задачу она не выполнила: русский феминизм в ближайшие годы не мог присоединиться к международному движению. Парадоксальным образом цели правительства и социал-демократов совпали.
Главным результатом съезда было принятие резолюции об избирательных правах женщин. На 3‐й секции было заслушано два проекта этой резолюции. Одна резолюция требовала немедленной реформы российских законов с точки зрения равенства полов и предоставления всем женщинам равных избирательных прав во все органы власти вплоть до Государственной Думы (предложена Н. Мирович (З. С. Ивановой)). Другая резолюция, выдвинутая группой работниц, требовала того же – добиваться закона о всеобщем, равном, прямом, тайном избирательном праве без различия пола, вероисповедания, национальности. В этом проекте утверждалось, что женщины должны бороться за данный закон лишь в союзе с «сознательными группами», то есть в составе рабочих организаций. Присутствующий на съезде пристав запретил прения по предложенным проектам.
Работа над общей версией главной резолюции происходила в редакционном бюро, в которое от работниц вошли Е. Д. Кускова и А. Я. Гуревич. Так как полиция запретила обсуждение проектов, то редакционное бюро, сохраняя суть и дух резолюций, объединило их по своему усмотрению. В итоге в общесъездовскую резолюцию вошло требование «всеобщего избирательного права без различия пола, вероисповедания и национальности», с предложением работать во имя осуществления этой цели в существующих женских организациях и создавать новые. В ответ на это Кускова и Гуревич признали резолюцию незаконной, выразили протест и покинули бюро.
После оглашения резолюции на общем заседании в последний день съезда начались бурные дебаты. Группа работниц не признала эту необсужденную резолюцию и потребовала поставить на голосование
