Футуриф. Токсичная честность. - Александр Розов

— Поздравляю, Ваше величество. Зачистка оппозиции выполнена, и руки у вас чистые. Остается лишь посетовать на чрезмерное применение силы верной армией, и вынести необидный выговор полковнику Умару Мураду, а позже повысить его до генерала.

— Вы хорошо знаете обычаи, — одобрительно ответил эмир, — но не надо называть меня титулом «Ваше величество». Это чисто европейский оборот, и очень помпезный. Мне приятнее будет, если вы продолжите называть меня дервишем, можно без «мистер» и, соответственно, я буду продолжать называть вас капитаном.

— Ладно. Но, извините, дервиш, все это не изменит мой выбор.

— Капитан, — укоризненно сказал Сувейд-Али, — разве можно бросать на полпути такой интересный проект! Всего через два месяца наша сборная команда проведет первый любительский старт к лунной орбите! Давайте до этого дня отбросим мелкие обиды и поработаем вместе. Вы согласны?

— Знаете, дервиш, я должен хорошо подумать, прежде, чем решать.

— Конечно, капитан. Думайте, решайте. На острове Ассумптион у вас будет более, чем достаточно времени все взвесить. Переговоры продлятся до завтрашнего полудня.

*49. Рудокопы лунной мечты

Этот островок в составе Сейшельских Спорад похож на 8-километровую запятую, с небрежным изяществом нарисованную природой в океане, к северу от Мадагаскара. Начиная с середины 1980-х годов население тут, можно считать, отсутствовало. Но, события последних нескольких месяцев кардинально поменяли картину.

На юге острова была старая фактория с футбольным полем и причалами у пляжа (сюда добавилось нечто, напоминающее базу береговой охраны — десяток больших ангаров, и кубических инсталляций). Бетонная полоса старого аэродрома (километр с четвертью), соседствовала с новой полосой протяженностью полтора километра построенной чуть севернее, совсем недавно, и снабженную зданием аэропорта. Эти две полосы будто бы специально шли поперек острова-запятой, отделяя его старый юг от нового севера.

На севере острова, где раньше был лишь брошенный карьер по добыче гуано, теперь раскинулся центр миссионерства четырех версий христианства одновременно. Карьер оказался превращен в квадратный парк с декоративным озером, четыре угла которого занимали культовые здания. Католический собор. Молитвенный дом баптистов. Храм мормонов. Англиканская церковь. Вокруг парково-культового центра выросли другие сооружения (тоже по-своему культовые). Супермаркет «C-and-C». Отели «Hilton» и «Tropicana». Огромная стекляшка — бизнес-центр с вывесками банков, адвокатских и страховых контор, кабинетов стоматологии, и парикмахерских. В стекляшках менее крупного размера разместились рестораны и салоны авто-проката и автосервиса.

Олаф Тюрборг увидел всю эту эклектичную архитектуру сначала с воздуха (и отметил визуально-четкое деление на старый юг и новый север). Затем, после лэндинга (когда вышколенные сотрудники отеля Хилтон встретили эмира Эль-Обейда и торжественно усадили в лимузин), Олаф остался в одиночестве и двинулся осматривать чудеса этого острова. Овеществленный сюрреализм как будто молотом бил по мозгу. Зачем сюда, в полупустынный известковый клочок суши, вбита куча денег, причем таким очевидно-нерентабельным способом? Что означает огромный строгий плакат в аэропорту около полицейского пункта фейс-контроля: «Остров Ассумптион включен в международно-охраняемую этнокультурную территорию аборигенного племени нйодзу. Основания: резолюция Комитета ООН по деколонизации и постановление Африканского союза». Кстати: полисмен на пункте был не Сейшельский, а международный, в голубой каске, украшенной литерами UN, и в униформе с нашивками SFOR (миротворческие силы по установлению правопорядка в Сомалийском регионе).

По мере пешей прогулки к центру Нового Севера, сюрреализм рос и множился. Будто тайное общество богатых шизофреников построило тут копию (или муляж) куска Wall-Street больше километра длиной. Тут было все. Дорогие авто на немногочисленных, и поэтому переполненных парковках. Стада клерков, одетых в серые костюмы и белые рубашки с галстуками, и спешащих глотнуть кофе за короткий перерыв. Дорожные и строительные рабочие (индусы, кажется), что-то шумно обсуждающие в облаке пыли, поднятой тяжелой техникой на очередном пятне застройки, огороженном пластиковой сеткой. Девушки в бейсболках, раздающие дисконтные карты на корейские кухонные комбайны и финскую мебель… Утомившись от этого гротеска, Олаф Тюрборг решил поискать местечко, где можно со вкусом пообедать. Надеясь, что желаемое существует в рекреационной зоне, он быстро прошагал к квадратному парку — и, когда он проходил около католического собора, его взгляд зацепился за пиццерию с широкой верандой. Не то, чтобы датский летчик особо увлекался итальянской кухней, но… Внезапно кто-то с веранды помахал ему ладонью. Быстрый внимательный взгляд — и успешное опознание.

Бывают же такие случайные (случайные ли?) встречи. За столиком сидели двое.

Первый — какой-то, кажется, южноамериканец в униформе майора UN SFOR.

Второй — знакомый итальянец, Лоренцо Спарвиеро (для своих — просто Ларри) бывший лейтенант UNAD UNFOR (миротворческий авиаотряд в Верхнем Нигере).

Через минуту товарищи по миротворческой авиации уже обнимались, и обменивались выразительными шлепками по спине и по плечам. Еще через полминуты Ларри бегло сообщил официанту, что тут трое мужчин остро нуждаются в бутылке граппы, а затем представил друг другу Олафа и майора SFOR. Майор был из Уругвая, его звали Пабло Гарсия, и он абсолютно не понимал, за каким чертом сюда прислали миротворцев.

— Понимаешь, Олаф, здесь вообще никто ни на кого не нападает, даже простая уличная преступность невозможна! В городке полно неаполитанских… Э-э… Джентльменов, и сомалийской… Э-э… Береговой охраны. Еще какие-то греческие коммандос, которые притворяются океанологами. Только один раз какой-то босяк — йеменец пугнул ножом девчонку из англиканской миссии, и снял с нее золотые часики. Так, его поймали, и он примерно час висел вот там, на воротах, извивался, и мычал.

— Час висел? — удивился Олаф, — Я думал, не бывает таких живучих людей.

— Его, — пояснил уругвайский майор, — повесили не за шею, а за ноги, вниз головой. Еще запихнули ему в рот маленький китайский будильник, так что не выплюнуть. Наврали, будто это часовая бомба. А у нас была долбанная фиеста на полночи: разминирование подвешенной жертвы теракта. Считай: тренинг в условиях, приближенных к боевым.

— Да уж… Фиеста. А кто его подвесил?

— Ты лучше вот у кого спроси, — майор показал глазами на Ларри Спарвиеро.

— А что я? — экспрессивно возмутился тот, — Ты, Пабло, расист, наверное. Думаешь, раз я неаполитанец, то из каморры? Тебе не стыдно? Ты знаешь презумпцию невиновности? Кроме того, я только позавчера прилетел, а с тем йеменцем все раньше случилось.

— Ой-ой, не заговаривай мне зубы! Это точно или ваши сделали, или сомалийцы.

— Ну, а если и так? Что страшного? Парень не пострадал, только обосрался от страха. А представь, что его бы не поймали, он бы обнаглел, и в другой раз стянул что-нибудь у акваноидов. Что тогда было бы?

— Уф… — тихо выдохнул майор Пабло Гарсия, и перекрестился.

В этот момент официант очень удачно притащил бутылку граппы, три рюмки, и блюдо маринованных оливок. Миротворцы (двое бывших и один действующий) накатили по первой порции, и закусили. Олаф выплюнул косточку, и поинтересовался:

— А что такого страшного было бы в случае с акваноидами?

— Что-что… — уругваец пожал плечами, — …Хрен знает. Может, они бы его съели. Так, запросто. Они каннибалы-язычники какой-то древней расы, и они вот такого цвета.

Тут Уругваец ткнул пальцем в блюдо оливок. Олаф Тюрборг почесал в затылке.

— Слушай, Пабло, а где тут акваноиды?

— Они на юге острова. Там священная кокосовая роща акваноидов, а вокруг берегов их рыболовные угодья. Еще там кампус Университета Интеллектуального Дизайна, UID. Учредитель UID — богатый парень, Гарри Лессер, он купил весь остров Ассумптион у властей Сейшел. И, все кто тут что-то строит — арендаторы университетской земли.

— Олаф, я думаю, в курсе, — предположил Ларри.

— Ну, конечно! — майор похлопал себя по лбу, и снова наполнил рюмки, — Да, Олаф, ты участвуешь в проекте с полетом к Луне и к библейским инопланетянам, так?

— Про Луну, это правда, а про инопланетян, скорее, слухи, — уточнил Тюрборг.

— Может слухи, — отозвался уругваец, и спросил, — а этот эмир Эль-Обейда, которого ты привез, на фиг он участвует? На Луне ведь, вроде, ни нефти, ни газа нет.

— Без понятия, — Олаф пожал плечами, — эмир изрядно темнит.

По такому поводу выпили еще по рюмке, и уругвайский майор, жуя оливку, объявил: