Журнал «Вокруг Света» №11 за 1982 год - Вокруг Света

— Не мне вам объяснять, что значит нефть в воде! — Ганночка произнес эти слова с такой страстной силой, что я даже выглянул в открытый иллюминатор и принюхался. Темное море сливалось с черным беззвездным небом, внизу, совсем рядом, плескались волны. Нефтью не пахло.

— Я даже не имею в виду крушения танкеров — нефти и без катастроф набирается в океане достаточное количество. Изменяются свойства поверхностного водного слоя, нарушаются пищевые цепи, оскудевает морская фауна. Я видел совсем уже конкретную иллюстрацию нефтяной угрозы. На Бермудской биологической станции — в городе Сент-Джордж — нам показывали с десяток больших аквариумов с рыбами. Во всех аквариумах была вода, загрязненная нефтью, но загрязненная по-разному: в возрастающей концентрации. В первом аквариуме рыбы чувствовали себя, судя по всему, прекрасно. В последнем — рыбы не было. Там стояла мертвая вода.

Между прочим, у нас в ГОИНе прекрасная химическая лаборатория. И на «Муссоне» гидрохимическая служба оснащена отличной аппаратурой. Институт ведет совместные лабораторные работы с учеными стран СЭВ по освоению новых методов контроля за загрязнением. Вот мы торчим сейчас на рейде, а на базе сегодня — в отделении ГОИНа — была лабораторная работа по спектрофлуоресцентному методу определения нефтей в воде. Даже не нефтей вообще, а той самой канцерогенной ароматической составляющей, которая и вызывает всеобщие опасения. Работу делают наши химики вместе со специалистами ГДР и Кубы. А мы маемся на рейде!..

На берег мы сошли только на следующее утро. Погода, начав с бесшумной грозы, завершила-таки свою шутку, заперев меня на сутки на рейде. Но не мне было возводить привычную хулу на синоптиков. Уж я-то теперь знал, как трудно достаются и сложно даются прогнозы. Конечно, когда-нибудь — когда соберут статистику для тепловой машины со всего земного шара, когда заработает в полную силу математика академика Марчука,— будут у нас и среднесрочные, и долгосрочные прогнозы. А пока... пока в Северной Атлантике несут круглогодичную вахту советские корабли погоды.

Виталий Бабенко, наш спец. корр.

Фото Евгения Гаврилова

Путь на фабрику

Дом Сельвин Кумара

Матрас, выполнявший функцию постели, был положен на неструганую широкую доску, подвешенную на железных скобах между потолком и полом. Такое расположение постели прежде всего делало ее недостижимой для змей; кроме того, перед сном можно было немного покачаться и даже представить на миг подмосковное лето, каникулы... За окном темно и тихо. Вся деревня погрузилась в благодатную прохладу тропической ночи. Завтра будет жара, и послезавтра, и все время...

Вот уже полгода я пытаюсь привыкнуть к безжалостному солнцу Южной Индии. На все нужно время. А время практики в Индии у студентов Института стран Азии и Африки только десять месяцев. Наша группа из пяти человек стажируется в университете одного из древнейших городов Южной Индии — Мадурая в штате Тамилнаду.

Меня интересует жизнь, развитие и становление современного тамильского пролетариата. И потому все дни были заполнены посещением цехов текстильных фабрик, рабочих поселков, кварталов безработных и контор профсоюзов.

У нас было уже много знакомых и в самом городе, и в университете, но пока все еще словно прозрачная стена высится между нами. Выучить чужой язык можно за несколько лет, но, чтобы понять людей, нужно нечто большее, чем умение объясняться с ними... Нужно попытаться разделить повседневные заботы окружающих тебя людей, понять их тревоги, радости и надежды. Особенно интересно было бы прожить некоторое время в крестьянской семье, лучше всего — в далекой от города деревеньке. Ведь сейчас, в восьмидесятые годы нашего века, большинство здешних рабочих — выходцы из крестьянской среды.

Чужаку непросто попасть в тамильскую деревню. Конечно, можно сесть в автобус и доехать до любой интересующей меня деревни, но что дальше? Здесь свой устоявшийся быт, свои проблемы. Новоприбывший может провести в деревне несколько дней и уехать, так ничего не узнав и не поняв. Для того чтобы крестьяне стали доверять незнакомцу, может понадобиться несколько месяцев. А такого времени у меня не было.

Но мне повезло. Мой знакомый Сельвин Кумар, преподаватель Мадурайского университета, предложил мне провести недели две в доме его родителей. Деревня располагалась неподалеку от мыса Коморин — самой южной точки Индии.

И в один прекрасный день я оказался один-одинешенек на южной оконечности полуострова Индостан, в деревне, куда уж точно не ступала нога советского человека. Прежде всего надо было найти дом родителей Кумара. Я огляделся. Дома из красной глины, с деревянными верандами разбежались по склонам холмов. Тянутся к небу густые кроны кокосовых пальм, журчит вода в оросительных каналах, по склонам холмов террасами зеленеют рисовые поля.

Самым людным местом в деревне оказалась площадь — ровное, утоптанное пространство между деревенским прудом и лавками.

Как только я вошел в чайную — небольшой домик с глиняным полом и закопченным потолком,— все притихли.

— Ванакам! — сказал я.— Здравствуйте! — и замолчал, ожидая реакции. Поймут ли мое произношение здесь?

Люди заулыбались. Кто-то угостил меня сигаретой, хозяин налил чаю.

— Сельвин Кумар виды енге ирукы? — Где дом Сельвин Кумара? — спросил я сидящих рядом со мной.

Крестьяне быстро заговорили между собой. Со стороны могло показаться, что они обсуждают ответ на мой вопрос, но на самом деле их поразил сам факт — иностранец говорит на тамильском языке! Они не верили собственным ушам.

Хозяин чайной послал своего сына предупредить родителей Кумара, что к ним приехал англичанин. Раз европеец, то кто же еще? Разубедить крестьян стоило большого труда.

Вскоре прибежал мальчик и проводил в дом, где мне предстояло прожить две недели. Хозяева встретили меня у входа на веранду, объяснили, что постель приготовлена на втором этаже. В руку вложили электрический фонарик и жестом указали на шаткую деревянную лестницу. Я был слишком утомлен путешествием и обилием впечатлений этого дня, чтобы снова попытаться проявить свое знание тамильского языка: просто признательно кивнул головой и полез наверх.

Утро наступило раньше, чем мне бы хотелось. Истошно орали петухи. С первого этажа доносились голоса хозяев. Они говорили быстро, и далек был местный диалект от книжного варианта тамильского языка, который мы учили.

Строят в Индии медленно,— слишком много ручного труда,— но очень аккуратно и надежно.

Но я уловил слова «рис» и «кушать». Все семья уже сидела на полу. На свежих банановых листьях дымился рассыпчатый рис, обильно политый соусом. Я сел вместе со всеми...

«Уезжаю в Мадурай!»

Однажды вечером в чайной ко мне подошел молодой тамил и уселся рядом, разглядывая меня. На вид ему было лет двадцать, но в здешнем климате люди взрослеют быстро, и нелегко определить их возраст. На парне была пестрая рубашка и яркая юбка-дхоти, подоткнутая выше колен.

— Вы из России? Меня зовут Мурти, а вас как?

Обычно уставшие от работы крестьяне и не пытались завязать разговора. Только местный учитель и Сельвин Кумар беседовали со мной с явным интересом. Я обрадовался новому знакомому. Но следующее его заявление меня озадачило. Он внимательно осмотрел мои рижские джинсы, потрогал их и восхищенно сказал:

— Отличная вещь!

Я-то сам, изнывая от жары, не раз завидовал легким юбкам тамилов.

— Разве в вашей жаре не лучше ходить в дхоти?

— Так-то оно так, но вы попробуйте в юбке влезть в переполненный автобус или сесть на мотоцикл. Дхоти мешает, путается под ногами. Пойдемте ко мне в гости,— неожиданно предлагает Мурти.— До захода солнца есть еще час времени...

Дом моего нового знакомого мало отличается от большинства других — глиняные стены, деревянная веранда, несколько циновок на полу, заменяющих и стол, и стулья, и кровать.

— Выпейте чаю! — предложил Мурти.

Угостить стаканом чая здесь так же естественно, как сказать «здравстуйте» при встрече.

— Вы женаты? — задает Мурти вопрос, такой же традиционный, как и стакан чая.

— Нет,— говорю я печально, зная, что в Тамилнаду авторитет женатого человека несомненно выше: в какой-то степени брак здесь остается символом совершеннолетия.

Но Мурти одобрительно говорит:

— И правильно! Я тоже хочу подольше остаться независимым, У нас сейчас многие молодые предпочитают оставаться неженатыми сколько могут. Они даже живут отдельно от родителей, иные уезжают в города на заработки, становятся строительными рабочими, некоторые учатся в колледжах. Даже молодые семейные пары живут отдельно от родителей. Может, и я уеду.