Тот, кто знает - Александра Маринина

Тема тоже была привычной, разбогатевший Жора обожал поддевать Игоря, который по совершенно необъяснимой причине не уходил с государственной службы и при этом отчего-то не подыхал с голоду под забором. Грек постоянно звал товарища к себе на работу, обещал хорошую должность и приличный заработок, но Игорь отказывался, и Жорка чувствовал себя оскорбленным. Он же облагодетельствовать друга хочет, а тот неизвестно почему сопротивляется, да еще с таким видом, как будто ему предлагают что-то неприличное! Игорь видел, что Грека это задевает, и в подпитии он может позволить себе не вполне дружественные высказывания.

– Моя жена, – Игорь миролюбиво улыбнулся и обнял сидящую рядом Ирину, – красавица без запросов, а машину мне предки подарили, и ты, Грек Попандопуло, прекрасно об этом знаешь. Мне повезло, я живу на содержании у состоятельных родителей, поэтому имею возможность работать честно и взяток не брать. Но ты прав, так, как мне, везет далеко не каждому.

– И не стыдно тебе? – продолжал читать мораль Жора. – Здоровый лоб, тридцать три года, а живешь на содержании у родителей. Христос в этом возрасте уже все мыслимые муки принял…

– А Гайдар вообще в пятнадцать лет командовал полком, – со смехом подхватил Василий. – Кончай нудеть, Грек. Да, в наше время все продаются и все покупаются, и ты, между прочим, тоже продался. Чего ж ты в ментовку не возвращаешься, если ты такой идейный? Иди, охраняй покой рядовых граждан, а не богатея-банкира.

– Банкир тоже человек, – обиделся Жора. – Почему это его охранять не надо, а тебя – надо?

– Да всех надо, всех, успокойся ты. И банкиров, и депутатов, и бабок-пенсионерок, – подала тоненький, но властный голосок Леночка, до этого тихонько шептавшаяся с Ирой о чем-то сугубо женском. – Жорик, ты стал слишком быстро пьянеть, выпили-то всего ничего, а ты уже околесицу несешь. Стареешь, друг мой, теряешь квалификацию.

Игорь улыбнулся Леночке и подмигнул ей. Эта кроха всегда умела одной фразой повернуть разговор в принципиально другую сторону, да так, что Жорка этого не замечал и послушно тащился по новой колее. Сейчас Грек начнет усиленно опровергать тезис о том, что он стареет, апеллировать к мнению своей хорошенькой любовницы, и беседа плавно перейдет в область секса, потенции, СПИДа и прочих безопасных для самолюбия присутствующих вещей. Когда тебе всего тридцать три, ты считаешь себя уже крупным знатоком в области секса, а тема потенции тебя интересует только в виде анекдотов и баек о знакомых преклонного возраста.

Именно так все и получилось. Под новые порции шашлыка и красное грузинское вино (водку решили больше не пить, пока Грек не придет в норму) обсудили качество порнофильмов, сошлись во мнении, что качество это оставляет желать много лучшего, поспорили о том, какие фильмы более «забористые» – немецкие, шведские или голландские, рассказали десятка полтора анекдотов, достаточно остроумных, чтобы вызвать смех, и достаточно деликатных, чтобы не смущать присутствующих дам.

– Смех смехом, а вообще-то потенция – штука серьезная, – сказал Василий. – Такие драмы из-за нее разыгрываются, даже представить невозможно. Я недавно с таким делом столкнулся. Спорная квартира, владелец покончил с собой, на наследство претендуют дети от первого брака и вторая жена, молодая красавица. Дети считают, что она должна быть лишена права наследования, потому что умышленно довела мужа до суицида. Жалобу в прокуратуру накатали, добились возбуждения уголовного дела против мачехи по статье о доведении до самоубийства с корыстной целью. Якобы она специально спровоцировала у мужа психогенную импотенцию, а потом задолбала попреками в мужской несостоятельности.

– Ни фига себе! – присвистнул Грек. – А как это можно умышленно спровоцировать импотенцию? Разве так бывает?

– Бывает, – с видом знатока заявил начитанный Василий. – Еще как бывает. Только доказать это невероятно трудно, даже если сам импотент жив и может давать показания. А уж если он умер, то доказать ничего невозможно. Следователь, не будь дурак, ввязался в это дело, вместо того чтобы отказной материал сочинить. Молодой, видно, и сексуально озабоченный, ему жуть как интересно в чужих трусах покопаться. Короче, ввязался он, начал весь круг знакомых покойного изучать, к себе вызывать и спрашивать, заметили ли они, что покойный находился в подавленном состоянии, да с какого времени, да в связи с чем. Ну и докопался. Оказалось, что этот самоубийца подвергся в своем профессиональном кругу общественному остракизму. Он был театральным критиком, автором монографий, профессором, членом всяких обществ, всегда в президиумах сидел, в общем – видная личность. Каким-то образом просочилась информация о том, что он когда-то активно стучал на своих коллег, в том числе на театральных актеров и режиссеров, которых из-за неблагонадежности не выпускали на зарубежные гастроли. Уж откуда эта информация приплыла – черт его знает, ничего официального, но все сразу поверили, все тут же вспомнили, как сказали что-то резкое этому человеку, причем не антисоветское, а просто неприятное в личном плане, а потом их почему-то не включали в состав труппы, выезжающей за границу. От него все отвернулись, руки ему никто не подавал, а парочке его учеников-театроведов накидали на защите диссертаций черных шаров. От этого у него и импотенция наступила. Жена-молодуха от него ушла. Он и повесился с горя. Так ведь что самое любопытное: как только следователь до всего этого докопался, дети явились в прокуратуру и устроили ему скандал. Дескать, как вы смеете порочить светлую память нашего дорогого папочки. Нам детей воспитывать нужно, что же мы им скажем, что их дедушка стукачом был? На каком примере будем растить новое поколение? Закрывайте дело. Пусть эта стерва, жена, стало быть, молодая, квартиру забирает, нам от нее, мерзавки, ничего не нужно. Позвольте, говорит следователь, дело я так и так закрою, поскольку молодая жена вашего батюшку до самоубийства не доводила, стало быть, состава преступления нет. Но почему же она мерзавка и стерва, коль ее вины в случившемся нет? Импотенция у него наступила на нервной почве в связи с тем, что вскрылись его неблаговидные поступки в прошлом, и никто, кроме него самого, в этом не виноват. Тогда дети накатали очередную жалобу, на этот раз на всех членов Союза театральных деятелей и всех искусствоведов города Москвы за необоснованную травлю их отца. Дескать, поверили сплетне, ничего не доказано и не проверено, а довели своей травлей человека до самоубийства. А потом другую жалобу, на мачеху, что, мол, не ценила она человеческие достоинства своего мужа, требовала от него только постельных утех, а как только он стал несостоятельным, устроила ему грязный скандал и бросила, съехала с квартиры, и вещи свои забрала, и потому претендовать на жилплощадь не может. Очень им хотелось и квартиру заполучить, и репутацию папаши спасти. Главным для них было жену скомпрометировать, поэтому они тему этой несчастной импотенции постоянно поднимали, но ничего у них, конечно, не вышло. Квартиру я ей отсудил. А вам, мужики, скажу со всей своей адвокатской серьезностью: берегите мужскую силу, чтобы ее потом в случае чего в открытом судебном заседании не обсуждали. Мораль ясна?

Все дружно закивали в знак того, что все поняли и выводы сделали. Игорю тоже было что порассказать по этой тематике, в его производстве находилось несколько уголовных дел о торговле поддельными медикаментами на огромные суммы. Среди липовых лекарств солидное место занимали именно препараты, гарантирующие быстрое и полное излечение от простатита и импотенции. Свою лепту в обсуждение внесла и Леночка, позабавившая компанию рассказом о депутате одной из парламентских фракций, который на полном серьезе требовал внесения изменений в закон о выборах депутатов с тем, чтобы в Государственную думу не могли проникать импотенты. Мотивировал он свою законодательную инициативу тем, что якобы импотенты все сплошь злобные и агрессивные типы, не способные к конструктивному диалогу с оппонентами, они только ругаются и скандалят на заседаниях Думы, потому что из-за своего несчастья всем завидуют и всех ненавидят.

Совершенно неожиданный оборот застольная беседа приняла после вмешательства Жоркиной красоточки.

– Вася, – не утруждаясь пиететом перед человеком лет на десять старше себя, которого она к тому же видела впервые, – а ты на самом деле спец по квартирным вопросам?

– А что, киска, у тебя проблемы? – забеспокоился протрезвевший к тому времени Грек. – Тебя хотят выселить?

– Пока нет, но я немножко побаиваюсь. Можно, я расскажу?

– Можно, – великодушно разрешил гостеприимный хозяин. – Валяй, поведай нам свою печальную песнь.

Девушка, путаясь в словах и подолгу выбираясь из лирических отступлений, в которые она впадала на каждом шагу, рассказала, что недавно купила себе квартиру, очень дешево, она даже не ожидала, что сегодня в Москве можно за такие смешные деньги купить двухкомнатную квартиру, не в центре, конечно, но и не на задворках. Она, конечно, поинтересовалась, почему хата продается так недорого, а ей объяснили, что владелец купил ее почти за такие же деньги, чуть-чуть дешевле даже, у инвалида-афганца, который окончательно спился от одиночества и решил переехать на постоянное жительство в дом инвалидов. Поскольку нынешнему владельцу эта квартира обошлась совсем недорого, то он, затеяв переезд к жене, решил на продаже не особо наживаться, цену приподнял, но не сильно. Выражал даже понимание того, что такой молодой девушке негде взять много денег, а молодые самостоятельно зарабатывающие девицы всегда вызывали у него сочувствие. Куплю-продажу оформили как полагается, девушка въехала в новое жилище и принялась приводить его в порядок. Судя по всему, тот, кто продал ей квартиру, в ней ни одного дня не жил. Во всяком случае, при разборе завалов в кладовке и на антресолях девушка обнаружила только то, что могло принадлежать прежнему хозяину – спившемуся инвалиду-афганцу. В основной своей массе это был хлам, подлежащий немедленному выбрасыванию на помойку, но нашлись и личные вещи, выбрасывать которые у девушки рука не поднялась. Письма, школьные тетрадки, свидетельство о смерти матери и документ о владении участком на кладбище, где похоронены бабушка и мать инвалида. Не лишенная сострадания девушка позвонила продавцу квартиры, чтобы узнать, в какой именно дом инвалидов определили несчастного афганца, она хотела съездить туда, отвезти ему документы и какие-нибудь гостинцы. Но вразумительного ответа не получила, продавец квартиры ничего об этом не знал. Тогда она решила выяснить это сама, села на телефон и методично обзвонила все организации, которые могли бы дать ей нужную справку. Оказалось, что ни в одном доме инвалидов на территории Москвы и Московской области человека с такой фамилией нет. И конечно же, девушке полезли в голову не самые приятные мысли.