Тайный воин - Линн Флевеллинг

Прежде чем они достигли границы земель Атийона, к ним присоединились еще многие сотни людей, подошедших из южных укреплений, — поседевшие рыцари, сыновья фермеров, вооруженные кольями, и еще женщины и девушки. Гранния сама отдавала распоряжения: одних женщин она ставила в задние ряды, других отсылала домой.

— Хотелось бы мне, чтобы до Ахры успела дойти весть, — сказал Ки, показывая на женщин. — Я уверен, они с Уной захотели бы встать рядом с тобой.

— Весть о нападении на Эро наверняка уже разошлась далеко, — сказал Фарин. — Думаю, рано или поздно мы с ними встретимся.

По дороге в столицу они нагнали еще несколько отрядов. Воины встревожились, увидев Тобина, который еще недавно двигался на север. Все называли Тобина принцем, и никто не спешил вывести их из заблуждения.

Большинство этих отрядов состояли из деревенского ополчения, но перед закатом они догнали отряд лорда Кимана из Илеара — в этом отряде было пятьсот лучников и двести конных воинов.

Киман был огромным рыжебородым старым лордом, и на ножнах его меча виднелись следы многих военных кампаний. Он спешился и отсалютовал Тобин:

— Я хорошо знал твоего отца, мой принц. И для меня честь служить его сыну.

Тобин поклонилась, пробормотав слова благодарности. Аркониэль подмигнул ей, потом ненадолго отвел Кимана в сторонку. Фарин и жрецы присоединились к ним, и Тобин увидела, как жрица Иллиора протянула к Киману руки ладонями вверх, в подтверждение своих слов.

— Мне казалось, мы не должны были никому говорить? — нервно произнесла Тобин.

— Нехорошо лгать лордам, — сказал Ки. — К тому же они с Фарином, похоже, старые друзья. Так что это доброе начало.

Когда Аркониэль и Фарин умолкли, Киман обернулся и бросил короткий взгляд на Тобин, потом подошел к ней и всмотрелся в ее лицо, прикрытое шлемом.

— Это правда?

— Да, мой лорд, — ответила она. — Но я все равно владею Атийоном, и я — дитя моего отца. Будешь ли ты сражаться рядом со мной ради Скалы, хотя рано или поздно нам придется выступить против короля?

Медно-рыжие брови старого рыцаря сдвинулись.

— Ты еще не слыхала, да? Король умер. Меч теперь у принца Корина.

Сердце Тобин упало; она до сих пор цеплялась за надежду, что ей не придется напрямую выступать против Корина и компаньонов. Но теперь ничего другого не оставалось.

— Твое притязание на трон так же правомерно, как его, для тех, кто помнит слова оракула, — сказал Киман. — Мы слышали о тебе, ты и сама знаешь. Уже много лет в народе ходят слухи о королеве, которая придет и снимет проклятие с нашей земли. Но я и не думал, что осталась хотя бы одна девушка истинной крови. — Он ткнул пальцем в сторону Аркониэля и жрецов. — Они рассказывают странную историю, но в том, что в тебе течет кровь твоего отца, можно не сомневаться. И я даже вообразить не могу, чтобы все это войско Атийона шло следом за тобой, а заодно и мой старый друг Фарин, если бы у них не было серьезной причины верить тебе и жрецам. — Он опустился на одно колено и протянул Тобин свой меч. — Поэтому мой ответ — «да». И пусть Илеар первым встанет под твое знамя, твое величество.

Тобин приняла меч и коснулась им плеч Кимана, как это Эриус делал с Ки.

— Я пока не заявила прав на королевский титул, но я принимаю твою клятву, ради Скалы и Иллиора.

Рыцарь поцеловал клинок и вложил его в ножны.

— Спасибо, твое высочество. Прошу тебя с добротой вспоминать об Илеаре и о роде Кимана, пока ты носишь корону.

На закате они сделали привал, чтобы поесть и дать отдохнуть лошадям, а потом продолжили движение.

К полуночи они увидели слабое красное свечение в южной части неба, над черными силуэтами холмов: столица все еще горела. Фарин выслал вперед разведчиков, чтобы выяснить, где находятся внешние посты врага. Ожидая их возвращения, солдаты негромко напевали, чтобы не заснуть.

Хотя Тобин и устала, ум ее прояснялся по мере того, как ночь подходила к концу. Со странным чувством отстраненности она наблюдала за своим новым телом. Ее руки и ноги не слишком изменились, если не считать раздражающей мягкости ладоней. Но именно поэтому Лития дала ей перчатки. Ее грудь, хотя и маленькая, была довольно чувствительной, и Тобин постоянно ощущала, как она трется о толстую рубаху под латами.

А вот совершенно новые ощущения от того, что она сидела в седле, ее тревожили, тем более что возникло и новое неудобство: она стеснялась, когда ей нужно было сходить по малой нужде, ведь теперь ей мешали штаны… И она никак не могла заставить себя как следует изучить эту новую часть ее тела. Она возмущалась тем, что не может нормально пописать, и еще ей постоянно казалось, что ей чего-то не хватает, что в ее штанах слишком много пустого пространства.

Аркониэль и Фарин обращались с ней точно так же, как прежде, и Ки тоже старался, а вот Лисичка до сих пор то и дело исподтишка рассматривал ее. Он был встревожен, однако на свой лад это было хорошим знаком. Тобин в первый раз после смерти Орнеуса видела, что Лисичка чем-то заинтересовался и думает не только о том, как бы поскорее погибнуть.

Жестом показав Ки, чтобы держался в стороне, она отвела Лисичку от колонны.

— Если ты передумал… и не можешь выступить против Корина, я тебя пойму, — еще раз напомнила она оруженосцу. — Я никому не позволю помешать тебе, если ты захочешь вернуться к нему.

Лисичка пожал плечами.

— Я останусь, если ты позволишь. Мне только интересно: как поступят Никидес и Лута?

— Не знаю.

Но внутренне она просто дрожала при мысли, что друзья могут отвернуться от нее.

Нирин быстро прошагал через гулкий приемный зал к трону, сопровождаемый полудюжиной оставшихся у него волшебников и отрядом своих гвардейцев. Из Атийона как раз перед наступлением сумерек прилетел голубь, принесший сообщение о том, что подмога уже в пути, защитники Скалы спешат к столице.

Нирин получил эту весть от собственных шпионов в Атийоне, но намеревался не допустить того, чтобы у Корина вспыхнула хоть слабая надежда.

Поражение тяжело сказалось на принце. Он был измучен и неуверенно сидел на отцовском троне. Великий меч он держал в руке, но корона лежала на специальной подставке рядом с ним, укрытая черной тканью. Канцлер Хилус и оставшиеся министры тоже были здесь, вместе с уцелевшими гвардейцами принца и компаньонами.

Нирин насчитал лишь восемь компаньонов из девятнадцати. Хотя они и прожили много лет в безмятежной обстановке дворца, они уже не были мальчиками. Тем более после последних событий. Нирин пробежался взглядом по их лицам, оценивая каждого. Албен и Урманис наверняка будут верны Корину. То же можно было сказать и о лорде Калиэле, хотя он и оказывал на нового короля нежелательное для Нирина влияние. Для себя Нирин отметил, что с этим юношей надо будет разобраться позже. Оставались еще упрямый внук лорда Хилуса, простодушный Лута и горстка оруженосцев, которые в любом случае последуют за своими лордами.