Элохим - Эл М Коронон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Элохим покрутил мечом, как искусный жонглер, и внезапно резким ударом рассек голову раненого галла пополам. Идумей поднял меч высоко над головой и бросился на него. Но не успел нанести удар. Схватив свой меч обеими руками, Элохим обернулся кругом и с размаху отрубил идумею руку в запястье. Меч идумея вместе с его кистью отлетел в сторону. Идумей упал перед ним на колени и обнял его ногу.
– Умоляю тебя, Элохим, не убивай меня! – взмолился он. – Я еще не видел жизни.
Мариам прыгнула со скалы вниз.
– Дада, ты пощадишь его?
Но она не дождалась ответа. Элохим со всей силы вонзил меч идумею прямо в затылок. Мариам услышала, как у того хрустнули шейные позвонки.
– Надо скорее убираться отсюда, – сказал Элохим. – Пока не вернулись остальные всадники.
Он подобрал меч и лук убитого идумея и передал их Мариам. Сняв свои вещи с мертвого мула, погрузил их на коня идумея. Затем посадил Мариам на второго коня, а сам вскочил на третьего. Не теряя времени, они ускакали в сторону египетской дороги.
125
Как только они вышли на египетскую дорогу, Элохим остановил коня.
– Адда, нам сейчас нельзя в Бене-Яакон. Попадем в засаду. Надо переждать караван где-то здесь, недалеко от дороги.
– А где? – спросила Мариям и оглянулась вокруг.
Южнее от дороги прямо посередине пустыни одиноко возвышалась гора.
– Давай, дада, заберемся на ту гору! – предложила Мариам.
Они съехали с дороги и вскоре добрались до подножия горы. Гора оказалась каменистой, но ее подножие и склон наполовину были покрыты сочной травой. Воздух стал свежее и чище. Всюду пахло травой.
– Оттуда сверху вся пустыня видна как на ладони, – сказал Элохим.
Вдоль египетской дороги тянулись пальмовые деревья, прочерчивая границу между пустыней и обитаемой землей.
Они поднялись по склону до середины горы, где трава исчезала и откуда дальше до самой вершины высились голые скалы. С высоты горы было хорошо видно, как египетская дорога шла с севера на юг и, свернув налево, уходила дальше на запад до самого горизонта. Туда же вдоль дороги тянулась узкая зеленая полоса, вся в пальмовых рощах. Там можно было различить маленькие селения.
– Скорее всего, это арабские селения, – сказал Элохим. – Сначала устроимся, а потом я съезжу туда за едой.
– Дада, мне здесь очень нравится.
– Да, лучшего укрытия и не найдешь.
– А может быть, не поедем в Египет, а останемся тут жить.
– Давай сначала переночуем, а там видно будет.
Элохим отпустил коней пастись, а сам занялся поиском удобного места для шатра. За одной из скал он нашел ровное место и поставил шатер так, чтобы его не было видно со стороны дороги. Мариам сразу же приступила к обустройству шатра.
После полудня Элохим спустился в ближайшее селение. Его не было несколько часов. Впервые со времени их ухода из Иерусалима Мариам оставалась так долго одна. Первый час прошел незаметно, но потом она стала считать каждую минуту.
Увидев отца внизу у подножия горы, она от радости побежала вниз ему навстречу. Элохим поймал ее в свои объятия.
– Боязно было одной?
– Немножко.
– Я достал еду и воду. Хватит на несколько дней. Арабы были очень доброжелательны. А знаешь где мы? На какой горе?
– Нет.
– На горе Ор.
126
– Гора Ор!? – воскликнула Мариам. – Дада, это же та самая гора, где умер Аарон!? Ведь он здесь же и похоронен, его могила должна быть где-то тут.
Она посмотрела кругом, словно ища глазами могилу Аарона.
– Адда, прошло столько времени, наверняка могила сравнялась с землей. А вот там, за последним селением, находится Кадес, где умерла твоя прародительница Мариам.
– Ах, дада, давай съездим туда!
Элохим ничего не ответил. Ему было трудно обещать то, в исполнении чего он не был уверен. Мариам расстроенно взглянула на него и поняла в чем дело.
– Еще арабы сказали, что караван пройдет через сорок дней.
– Это хорошо, что так поздно, – тихо ответила Мариам. – Успеем передумать. И не поедем никуда. Мне отсюда не хочется уходить.
Дни проходили медленно. Как-то Мариам попросила отца научить ее владеть мечом. Она была восхищена тем, как Элохим без единого лишнего движения справился с тремя противниками. Но меч оказался слишком тяжелым для нее. Тогда Элохим предложил ей научиться стрелять из лука.
К седлам всех трех коней были прикреплены кожаные колчаны, полные стрел. Теперь они пригодились. Элохим смастерил из палок и старой одежды, в которую был обернут меч Голиафа, чучело и поставил его как мишень. Стрельба из лука так увлекла Мариам, что она стала упражняться в ней ежедневно.
Тем временем Элохим собрал большие камни и обвел шатер высокой стеной от скалы до скалы. Получилась своеобразная маленькая «крепость». Теперь они могли, не опасаясь быть замеченными, разводить по ночам костер.
Костер в буквальном и переносном смысле внес теплоту в их жизнь. Они обычно сидели за ним до поздней ночи, ведя между собой неторопливо тихую беседу. По настоянию Мариам Элохим рассказывал ей свою жизнь «с самого начала», а она, в свою очередь, делилась с ним своими сновидениями, мыслями и переживаниями. По-прежнему каждый увиденный сон оказывался продолжением предыдущего. И по-прежнему ей снился только Элохим. Она как-то выдернула из своего платка красную нить и, завязав ее отцу на левом запястье, сказала:
– Теперь буду знать, когда вижу тебя наяву, а когда во сне.
127
На шестой день месяца Кислева, вечером, Мариам вновь напомнила Элохиму о Кадесе.
– Дада, давай завтра отправимся в Кадес.
– Адда, родная, мы не найдем там могилу Мариам.
– Но там из скалы бьет родник, из которого пили наши предки. Там они вошли в распрю с Богом. Впервые после Йетзиат Мицраима[78]. Только попьем из того источника и сразу же вернемся.
– Хорошо, родная. Раз тебе так хочется! Но откуда ты знаешь про воду?
– Конечно, из Шемота, дада.
– Я тоже читал Тору. Но что-то не могу припомнить.
Мариам улыбнулась.
– Дада, вода Мерибы. Тору надо не читать, а изучать, медленно и внимательно. Слово за словом. Строку за строкой. Как это мы делали в Храме. Некоторые отрывки мы даже зубрили наизусть.
– Наверно, ты права, родная.
– С Йетзиат Мицраима, дада, начинается вся история иудеев. А до того все – предыстория. Авраам и Исаак были предками не только иудеев, но и идумеев, бедуинов и арабов.
– Это я знаю. Они наши двоюродные братья.
– И враги одновременно, –
