Империи песка - Дэвид У. Болл

это не проявляется никак. Я и представить не могла, что ихаггарены умеют быть настолько скрытными. Если ты узнаешь, каким маршрутом пройдут французы, то одновременно узнаешь и о намерениях наших соплеменников. Если французы повернут на запад, это добрый знак. В таком случае они пройдут вблизи Абалессы и беспрепятственно двинутся дальше на юг. Но если они свернут на восток, к Серкуту, значит они обречены.

Как же мне сейчас не хватает прежнего аменокаля! Твой абба сумел бы дать тебе дельный совет. Вынуждена признаться, что я на такое не способна. Если дойдет до трагических событий, тот факт, что французы сами в этом виноваты, не уменьшает степени трагедии. А то, что среди них может оказаться наш Поль, вызывает у меня страх за него. Возможно, уже слишком поздно что-либо предпринимать.

Постоянно думаю о тебе. Да будет твое путешествие безопасным!

Мусса сел на землю и еще раз прочитал письмо.

Поль!

При мысли о двоюродном брате его сердце радостно забилось. Муссу охватило волнение. Нахлынули воспоминания. Все эти годы Мусса не переставал задаваться вопросами о судьбе Поля и часто думал о нем. И на тебе! Поль здесь, в пустыне! Какая удивительная новость! Мусса взглянул на дату письма. С момента написания прошло три недели. Черт бы побрал аменокаля, уславшего его подальше от французов! Мусса безошибочно знал, как ему действовать.

– Люфти, дай своему верблюду отдохнуть. Затем возвращайся в ариван, – распорядился Мусса, торопливо укладывая свои вещи в сумку. – И никому не говори, что видел меня.

– Даже демон Кель-Асуф[65] не сможет выведать это у меня, – пообещал Люфти. – Господин, а куда теперь отправишься ты?

– Точно не знаю. Поеду искать французов.

Мусса вдруг вспомнил о подарке и вытащил из сумки манускрипт. Потом достал бумагу, ручку и быстро написал послание Даии.

Даия!

Пусть тебе будет приятно читать детям из этой книги и знакомить их со светом ее мудрости. Возможно, однажды ты научишь и своего ребенка жизни, читая ему слова отсюда. Желаю тебе большого счастья в браке.

Мусса

Ему хотелось сказать намного больше, но он не знал, как это выразить. Все было слишком личным, а записка не должна компрометировать Даию. Покачав головой, Мусса порвал записку и написал новую, повторявшую первую, но без слов «в браке». Возможно, мать была права, и его сердце пока не готово отступиться.

– А вот это отдашь госпоже Даии, – сказал Мусса, подсовывая сложенную записку под шнурок, которым был перевязан подарок.

– Непременно, господин.

Пришпорив верблюда, Мусса поехал на северо-восток. Люфти провожал хозяина взглядом, пока тот не превратился в пятнышко. Вскоре исчезло и оно.

Глава 24

Солнце плясало на воде, которая наполняла выдолбленный в скале желоб. Солнечные блики отражались на золотистых шеях животных, превращаясь в размытые желтые пятна. Сгрудившись возле водопоя, верблюды жадно и шумно, литр за литром, поглощали воду. Мышцы на их длинных глотках перекатывались в одном ритме с солнечным светом, поднимавшимся по склоненным верблюжьим шеям. В ветвях тамарисков резвились и порхали две красные мунии, которых ничуть не тревожил шум внизу.

Французы расположились в тени деревьев лицом к колодцу Тадженут и смотрели, как шамба, взмокшие от жары и напряжения, наполняли водой желоб и кожаные бурдюки. Колодец был глубоким. Один шамба опускал в его темные недра веревку с ведром, ждал, когда оно ударится о дно, после чего дергал веревку, пока ведро снова не появлялось над поверхностью воды. Тогда шамба начинал его поднимать, перехватывая веревку то правой, то левой рукой и ощущая тяжесть наполненного ведра. Под грязной одеждой проступали напрягшиеся мышцы. Так продолжалось, пока он не подтягивал ведро к себе и не выливал воду в бурдюк, подставленный помощником. На его место вставал другой шамба; этот, зачерпнув воды, выплескивал ее не в бурдюк, а в желоб для верблюдов. Оба трудились быстро, но, чтобы наполнить все бурдюки и напоить всех верблюдов, требовалось не меньше часа. Лошадей напоили первыми. Так делали всегда. Жару эти великолепные породистые животные переносили гораздо тяжелее верблюдов. Напоив лошадей, проводники, оставленные Аттиси, сразу же повели их пастись на редкие пятачки травы, разбросанные по каменистой долине.

Капитан Массон отставил жестяную кружку. Какое-то время он рассеянно следил за бликами солнца на верблюжьих шеях, затем вновь взялся за кружку. Мысли его были далеко. Он вспоминал прекрасные, прохладные вечера в Париже. И вдруг что-то нарушило это дремотное состояние. Какое-то тревожное ощущение. В затылке появилось тепло и покалывание, словно его слегка тронули за волосы. Это чувство охватывало его не впервые, но определить источник ему не удавалось. Тогда он торопливо огляделся по сторонам.

Подполковник, занятый разговором с доктором Гиаром и инженерами Беринже и Рошем, пил чай, вместе с другими ожидая, когда шамба закончат свою утомительную работу. Разморенные солнцем стрелки разбились на кучки и тихо беседовали между собой, опираясь на винтовки. Реми Кавур с остальными находились наверху, за гребнем, следя за тянущейся цепью верблюдов. Кажется, это были последние из еще не напоенных животных. Массон задержался взглядом на фигуре Реми. Сержант стоял, не выказывая признаков беспокойства. Верблюды тоже вели себя спокойно, а красные мунии продолжали резвиться.

Капитан мысленно пожал плечами и снова погрузился в полудрему, нарушаемую лязгом ведер и плеском воды.

Двигаясь за последними верблюдами, Реми Кавур поднялся по склону холма. Он шел пешком, ведя за собой своего верблюда. Миновав гребень, он взглянул вниз. Его глаза повсюду натыкались на верблюдов, пьющих воду, просто стоящих или опустившихся на четвереньки, как это умеют делать только верблюды. Он поймал взгляд капитана Массона; взглянув на него, капитан тут же отвернулся. Зной донимал, но в остальном место было вполне спокойным. Потом Реми увидел, как туареги куда-то повели напившихся лошадей. Лошади пытались задержаться и пощипать скудную траву, однако проводники дергали их за поводья, не давая остановиться. Это показалось сержанту странным.

Он перевел взгляд на змеящийся спуск, который тянулся по крутому склону. Сплошные камни. Как же ему сейчас не хватало лошади! Эти несчастные верблюды умели с неуклюжей грациозностью передвигаться по песчаным равнинам, однако на пересеченной местности вся грациозность исчезала. Оставалась одна неуклюжесть. Верблюд, которого вел Реми, перебирался через крупный камень, когда взгляд сержанта зацепился за что-то движущееся внизу по левую руку от него. Это был туарег-проводник на верблюде и двигался он туда же, где недавно скрылись его соплеменники вместе с лошадьми. Нагромождения валунов загораживали обзор всей западной части долины. «Неужели там проход? – подумал Реми. – Они что же, украли лошадей