Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Сборники стихотворений. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

Розы и фавн

Твои уста – как яблоко гранатное,Твоя душа – как облако закатное,И вся ты – розовый как будто куст,Взобравшийся на храма мшистый руст.

И я люблю тебя, как фавн аттический,Вступая в круг мечты опять магический,И не страшит меня полярный Сфинкс,Когда к губам я приложу сиринкс.

Твои глаза, как Звездная Медведица,Горят в ночи, и всякая нелепицаОстрожная проходит без следа,И жизнь с тобой совсем уж не беда.

Штурвал рука твоя схватила белая,И я могу, уж ничего не делая,Беседовать с незримым божествомО неестественном, о неживом.

Взвивайся же с руста на руст дорический,Как в век давно исчезнувший, классический,Меж трех еще не рухнувших колонн,Всё выше, выше, в самый небосклон.

А я вокруг тебя, мохнатый, голенький,Плясать пущусь, как будто бы для ТоленькиЗевес создал весь этот странный мирИ жизнь – один лишь беспрестанный пир.

Потом взберусь, засеменив копытцами,Через шипы твои, промежду птицами,На чудом уцелевший архитрав,Куда столетий не проник бурав.

И плетью ты меня своей вершинногоОбнимешь с нежностию голубиногоДо маленьких спиралевых рожков,И буду я счастлив меж лепестков.

И всё божественней мои мелодии,Воскресли будто сызнова Мефодии,И с удивлением полярный СфинксГлядит на фавна, розы и сиринкс.

Сумерки

Душа мрачна. Мрачны над крышей тучи,Как рыцари в завороненных латах…И всё же мне перед грозою лучше,

Чем в пламенном рубиновом закате:Я создан для космической трагедииИ я люблю истории шахматы.

Герои мне из окисленной меди,Восставшие с полей пустынной Трои,Нередко снятся в полуночном бреде…

Душа мрачна. Как белый альбатрос,Летаю я над ледовитым морем,И в крылья пьяный мне палит матрос,

Но, смерть давно уж не считая горем,Гляжу я на палящего в меня,Как облик белый, просветленным взором,

И расплываюсь в ореоле дня…И нет меня уже давным-давно,Хоть и расту я из гнилого пня

Над пропастью, где сыро и темно.

Звездная гармония

За облаками, на вершине голойПервосозданной, сумрачной горы,Покрытой горностаевою столой,Лежал я для фантазии игры.

И надо мной гирляндою веселойКружились неисчетные миры,И Млечный Путь с атолла на атоллыВился, как драгоценные чадры.

И Хаоса мне чувствовалась близость,Несчастного в рассеяньи Отца,И всякая в душе исчезла низость,

Как будто бы и мне уж нет концаИ золотая у меня подвижностьВ мозгу всего планетного венца.

Язык Хаоса

Звезды как шитье на мантии Божьей,Звезды как фигурный арабеск,Звезды на гирлянды роз похожиМеж колонн. Благоуханье. Блеск.

Море всё как аспидовы кожи,Море – чешуя алмазных фреск,Море – крестный ход. В руках прохожихСвечи золотые. Всё гротеск.

Черный парус я ночной тартаны,Что заснула меж горящих свеч,Волны что-то шепчут, как гитаны…

Отвечаю им подергиваньем плеч.Меж ублюдков Божиих я самый странный,Но лишь мне дана в Хаосе речь.

Пузырьки

Я наблюдал, как на морском бериллеВсплывали радужные пузырькиИ как они торжественно катили,Сплетаясь в арабески, на пески.

Какая радость в этой хрупкой силе,Как синие несут их языки!Но вот уж в золотой они могиле,Вот радужные тухнут огоньки!

Зачем они родились от ундиныРастрепанных, алмазовых волос?Зачем, взнесясь, горели на вершине?

Да низачем – как ты, седой матрос,Куда-то мчащийся на бригантинеИ безответный ставящий вопрос!

Мост к Вечности

За облаками синегрудымиВершина есть горы угрюмая,Старинный замок есть разрушенныйС одною башней уцелевшею.И в башне той есть зал, расписанныйУчеников рукою Джоттовых,И в зале том живем мы мысленноМеж рукописных книг с рисунками,Следя за танцем звезд полуночи,За облачными арабесками,Покрывшими горы подножие.Нет ни одной тропы на темени,Нет даже мха уже засохшего,И мы питаемся лишь мифами,Пьем из бокалов росы зорные.Однажды жили здесь отшельникиИль Парсифаля братья крестная,Теперь лишь мы живем здесь мысленно,Следя за звездною гармонией,Следя за иероглифом облачным,И ничего уж в Граде ЛилииНе нужно нам среди мятущихся.Мы лишь с собой на башне сказочной,Как перст застывшей в небе радужном,Как мост, теперь еще невидимый,Простерший своды к синей Вечности,К Отцу страдающему, Хаосу.

Странник

Посуху с посохом,По морю с поплывом,В вечном движенииЖалкие атомы,В вечном круженииОблачки белые.В каждом мгновенииЕсть откровение,Только меж стенамиСмерть неминуема,Только меж мыслями,Цепи подобными,Узаконенными,Дух возмущается,Сумочку с посохомИщет под лавкою,Белые лапотки,Чтоб убежать опятьВ пустошь бесплодную,В келейку горную.Лес ведь по посохуПлакать не вздумает,Блудное детищеНе заприметит он!Нет уж пророков ведьВеры спасительной!Только в движении,Только в сомненииЦель прозябания,Только в усмешечке,Горькой иль радостной,В вечном движении,В вечном всебожии,В вечном безвластии!Посуху с посохом,По морю с поплывомВ белом кораблике,По небу облачкомВ белой рубашечке,Яркою звездочкойВ митре Создателя.

1947

Пробуждение

Ноги белые,Ноги старыеИз-под простыниОпускаютсяИ на коврикеС белым мамонтом,В тучах лубочныхС храмом сказочным,Почву щупают,Не удастся лиВертикально имВ небо вырасти,Не удастся лиСнова в диспутеС Богом выступить.Вот коснулисяПальцы коврика,Вот оперлися,И поднялосяТело тощее.Ноги жалкиеДон-Кихотовы,Чуть дрожащиеИ неверные,Вот шагнули ужПо кирпичикамХолоднешенькимДо окошечка.Пальцы белые,Тонким-тонкие,Протянулися,И окошечкоРаспахнулося.Вешним воздухомВдруг повеяло,С ароматамиРоз пурпуровых,Белых гроздочекНа акациях.Кудри снежные,Волнам сродные,Растеребились,Очи смутныеЗасветилися,Богу вызов шлют,Богу синему.– Отзовись, Отец,Хаос творческий,Пожалей меня,Сына Блудного,Что давно ужеВ дом отцовский свой,Плача, просится.Вышли слуг своихЗа ягненочком,За бочоночкомВина красногоДа за истинойПервозданною,Скрытой в Вечности!Полно атомомБыть мне гаснущим,ИнфузориейМоря мертвого,Сквозь прогнившего,Полно ноги мнеЭти белыеВолочить в грязиБез желания!

Отражения

Всё прекрасно в отраженьи,В моря голубом зыбленьи,Как тяжелая паранцаС красным парусом для танца,Как пурпурный этот бакан,Что со всех сторон закаканЧайками гнилого порта,Что сожрали б даже черта.Как они легки и зыбки,Как они свежо стеклянны,Как исчезли все изъяны,Тяжесть всякая земная,Словно это формы рая.Посмотри, я сам за бортомСтановлюся натюрмортом:Лик мой оживился старый,В мертвых глазках моря чары,Щеки, лоб – всё майолика.Как вокруг Христова лика,Золотистое сиянье!Фон, усыпанный алмазом,Моря синего экстазом,Бирюзой и изумрудом,Сказочным глубинным чудом…Все порвались будто цепи…Крабы черные и сепийЖадных зонтичные ногиСтали словно моря боги,Стали странным арабеском,Недр преображенным блеском.Сам я, старый, скучный, злой —Новоявленный святой.Всё прекрасно в отраженьи,В моря синего зыбленьи.Наслаждайтесь же собой,Небылицей голубой!

На выставке

Крылья из пламени,Лики из мрамора,Кудри из золота,Очи из ясписа,Губы рубинные.Много их, много их,Будто бы ласточек,Фоном чарующимЗа Божьей Матерью.Тело незримое,Крылья да головы,Личики детские,Глазки горящие,Будто беседуютС Крошкой Божественной.Чья это живопись?Монако ль детского,Иль Лоренцетьева?Всё равно, всё равно!Важно, что хочетсяСтать на колени мне,Как на кроваточкеС бабушкой снежною.Хочется в что-либоВерить пречистое,Хочется святости,Хочется свежестиИ беспорочности,Хочется вероватьВ детскую сказочку,Хочется слезкамиДушу бессмертнуюВымыть, как платьице,Чтоб перед смертиюСтать новорожденнойКрошкой невинною:Крылья из пламени,Лики из мрамора,Кудри из золота,Очи из ясписа,Губы рубинные,Как херувимчикиЭти на образеДревнем на выставке!

На паперти