Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

На мой взгляд, эти публичные персоны — странные существа. Я бы с удовольствием променяла известность на шапку-невидимку. Именно поэтому мне и нравился Рейска, простой финский парень, на которого никто не обращал внимания, если только он сам этого не хотел и не лез в драку. Он был неглуп и старался держаться в тени: не поднимал шума, видя, как карманники воруют кошельки или подростки пристают к темнокожим девушкам-сомалийкам. «Не стоит всюду лезть со своими правилами», — мудро полагал он.

Мне только следовало придумать, как представить Рейску тетушке Вуотилайнен. Но она не из пугливых, поэтому я просто позвонила и предупредила, что зайду по немного необычному делу. Времени было мало, пришлось разориться на такси.

Мы с Юлией сходили в тренажерный зал и поплавали в бассейне. На обед Ханна приготовила суп из авокадо, Юлия съела тарелку, я попросила добавки. Только мы закончили с едой, как у нее зазвонил телефон.

— Незнакомый номер. Стоит отвечать?

— Дай мне. — Я нажала на кнопку ответа и произнесла невразумительное «алло».

В ответ послышалась русская речь. Чем дольше я молчала, тем более злобным и раздраженным становился абонент на том конце. Я включила громкую связь и придвинулась ближе к Юлии, но она тут же замахала руками: мол, выключи сейчас же. Я послушалась. Ханна стояла в сторонке, наблюдая за нами. Я понятия не имела, понимает ли она по-русски. К Юлии она обращалась по-английски и с Юрием говорила по-фински. Я всегда считала само собой разумеющимся, что она не понимает по-русски, но сейчас вдруг засомневалась. Вполне возможно, она просто скрывала свое знание русского языка, чтобы подслушивать разговоры, не предназначенные для ее ушей. Вот, например, Давид тоже владел финским гораздо лучше, чем старался показать.

— Это Таня, сестра моего покойного мужа Алексея. — Юлия высокомерно пожала плечами. Бывшая невестка значила для нее очень мало. — Ужасная сучка. Но из-за нее не стоит переживать, у нее все равно нет денег на поездку в Финляндию. Позвонила с чужого номера и наверняка за чужой счет. Отец уже предупреждал ее, чтобы она больше мне не звонила и не говорила гадостей.

— Предупреждал? О чем?

— Ну, ты же знаешь, какое в Москве движение. Запросто можно попасть в аварию. К тому же, если одна и та же машина ездит за тобой несколько дней подряд, нетрудно понять, что это значит. Да и вообще, ни у Тани, ни у ее семьи нет никаких прав на деньги Алексея. Он заработал их сам, семья ни капли не помогала ему. Просто он умел оказываться в нужном месте в нужное время. А вот я ему помогала. Так почему он должен был оставить свое состояние тем, кто не имел к нему ни малейшего отношения? Интересно, откуда у Тани мой номер? Может, его стоит теперь поменять?

Не дожидаясь ответа, Юлия вышла из комнаты. Ханна принялась собирать грязную посуду. Я взялась за свою тарелку, чтобы поставить в раковину, но Ханна прикрикнула на меня:

— Оставь и не лезь в мои дела на кухне!

Я сочла за лучшее ретироваться: ссора с Ханной совершенно не входила в мои планы. Вернулась в свою комнату, достала из потайного места одежду Рейски. Последний раз я перевоплощалась в него в тот день, когда Юрий Транков застрелил комиссара Рютконена в Коппарняси. После этого мне пришлось все перестирать, поскольку одежда была в крови Лайтио.

Взяв в руки усы, я сообразила, что у меня нет специального клея, чтобы приклеить их над верхней губой. У Рейски в гардеробе было несколько футболок. Ту, что с надписью «Спасибо 1939–1945», я решила не надевать, чтобы не шокировать бабушку Вуотилайнен, которая во время войны была еще ребенком и совершенно не понимала, почему спустя семьдесят лет войной надо восхищаться. Вместо этого я выбрала футболку, купленную на блошином рынке, с надписью «Born in Savo».[2] С чувством юмора у Рейски было все в порядке.

Утром я отвезла Юлию в парикмахерскую. Сюрьянен отдал в ее распоряжение небольшую спортивную «ауди» с регистрационным номером USK 05. Салон находился всего в нескольких кварталах от дома, и туда вполне можно было добраться на трамвае, но Юлия наотрез отказывалась пользоваться общественным транспортом.

— Не собираюсь толкаться в одном вагоне с бомжами, — поморщила она нос.

Мастер сказала, что будет заниматься с клиенткой не менее четырех часов, и Юлия велела ее не ждать. Я зашла в магазин, купила обещанные Лайтио сигары и прыгнула в автобус, идущий в Кяпюля. Вышла с чувством, что приехала домой. В подъезде пахло свежеиспеченными булочками. Бабушка Вуотилайнен обожала печь и кормить гостей сдобными плюшками. Она была рада меня видеть, напоила кофе и отвела в комнату, где я начала не торопясь переодеваться в Рейску. Я сказала ей, что такое перевоплощение является частью моей работы. Она согласно кивнула, но по ее глазам я видела, что она мне совсем не верит.

На виду у посторонних сложно менять образ, поэтому я заперлась в тесной ванной комнате. Сначала перевязала грудь и прикрепила в штаны муляж. Рейска иногда носил парик, но сейчас у меня была такая короткая стрижка, что можно было без него обойтись. Приклеила усы, постояла. Обычно мне требовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к новому ощущению на лице. На улице ярко светило апрельское солнце, так что темные очки будут очень кстати. В гостиную я вошла еще походкой Хильи, остановилась, перевела дух и присела, по-мужски разведя колени.

— Здрасьте, Рясянен Рейска, приятно познакомиться. Ух, как классно у вас булочками пахнет!

Бабушка Вуотилайнен залилась смехом. Рейска говорил на диалекте области Саво, другим финнам этот акцент казался смешным, и мало кто понимал его как следует. Но Рейске было только на руку то, что его считают деревенским простачком и не воспринимают всерьез.

Шел первый час, а я все еще стояла в гостиной бабушки Вуотилайнен и входила в образ, тренируя голос и походку. Это было не так-то просто: я старалась говорить басом Рейски, ходить вразвалку, но результат меня не удовлетворял. Даже выйдя из подъезда на улицу, я еще не чувствовала должной уверенности в себе. Успокоилась лишь в такси, заметив, как водитель характерно втянул воздух, пытаясь понять, не пахнет ли от пассажира алкоголем. Я велела ехать на улицу Урхейлукату и попросила остановить за пару кварталов от дома Лайтио. Рабочий кабинет, где мой старый друг мог беспрепятственно дымить сигарой, располагался рядом с квартирой. Я позвонила в домофон, но ответа не дождалась. Открылась дверь, из подъезда вышла молодая женщина. Я вошла.

— Вы куда? — поинтересовалась она.

Первой реакцией Рейски было ответить «не твое дело», но потом он все же решил быть вежливым.

— На верхний этаж к Лайтио.

Женщина молча кивнула и прошла мимо. Я поднялась на верхний этаж и позвонила в дверь. Внутри было тихо. Я снова нажала на кнопку звонка. Может, Лайтио забыл о встрече?

В этот момент дверь открылась, и Рейска вздрогнул. Неужели человек может так сильно измениться всего за пару месяцев? Лайтио похудел килограммов на десять, усы побелели и обвисли, щеки ввалились, под глазами образовались огромные мешки. Он был одет во фланелевую пижаму, на ногах разношенные тапочки.

— Заходи. — Голос остался прежним, но постоянно прерывался приступами кашля.

— Куда?

— Сюда, здесь хоть пообщаться можно. В кабинете разговаривать не стоит.

— Наконец-то ты поверил, что квартиру могут прослушивать. — Рейска инстинктивно перешел на шепот.

— Я сто раз все проверил. Но жена сказала, вчера опять приходил какой-то тип, якобы провести замеры влажности в помещении. Я спал, и она его впустила. Они мне не верят, не понимают, какой у меня был мотив. Хотя я же говорил, что самооборона.

Я была почти уверена в том, что квартира и в самом деле прослушивается, поэтому решила не продолжать тему. Глядя на Лайтио, который с трудом переставлял ноги, я поняла, почему его выпустили под подписку о невыезде. Он тяжело дышал, в углу комнаты стоял аппарат искусственного дыхания и пара кислородных подушек. Видимо, иногда приходилось им пользоваться.

— У вас в подъезде есть сауна или клубная комната?

— Пару лет назад на первом этаже оборудовали сауну.

— У тебя есть от нее ключи?

— У жены на связке. Я редко туда хожу, мне не нравится пар от электропечки. К тому же там нет окошка на улицу, сидишь, как в бункере.

— А где еще можно взять ключи? У дворника?

— Ну да. За то, чтобы открыть дверь, он берет пятьдесят марок и просит подписать квитанцию.

Черт. Сауна была бы идеальным местом, ведь полиция имеет право поставить прослушку только в квартиру подозреваемого. Лайтио не помнил, какой там замок, и Рейска решил спуститься и посмотреть сам. Жаль, не захватил отмычку. Дом был построен в послевоенные годы, и изначально подвальное помещение использовалось как погреб. Но теперь ведущая туда дверь закрывалась на замок.