Наследники. Покорители Стихий - KateRon

— Мы обязаны были сказать тебе гораздо раньше, Гарри — послышался тихий печальный голос — в кабинет зельеделия вошёл Дамблдор. И мужчина, и мальчик вздрогнули от неожиданности. — Мы виноваты, особенно я… Но лучше поздно, чем никогда… Я пришёл для того, чтобы просить тебя подумать, Гарри, постараться понять и простить нас… Конечно, это сложно и тяжело, но я надеюсь…

— ПРОСТИТЬ?! — выкрикнул Гарри. — Всё своё детство я сочинял истории о воображаемых родственниках, которые живут где-то очень далеко и не могут добраться ко мне… Но стоит подождать немного, и меня непременно найдут, заберут от Дурслей — туда, где я нужен, где меня будут любить… А когда я пошёл в Хогвартс!.. — глаза юноши сверкали сухим злым блеском. — Я каждое лето возвращался к магглам и думал, как же мне пережить эти два месяца, как дотянуть до возвращения в школу. И все это время у меня, оказывается, был дядя! Замечательный дядюшка, который меня ненавидит…

— Гарри, прошу… — Дамблдор слегка повысил голос. Снейп молчал. Его лицо превратилось в застывшую белую маску.

— Что вы у меня просите?! Понять вас? Простить?! Я мог бы простить, но только не ложь! Мне уже 16 лет и неожиданное обретение дяди ничуть не трогает меня. Он обходился без меня столько лет? Значит, обойдётся и всю оставшуюся жизнь. Вы втянули в обман даже Гермиону! Вы даже её заставили врать и скрывать от меня то, что она узнала! Единственная радостная вещь во всей этой комедии, — добавил Гарри более мягко, — это факт появления у меня кузины. Она не похожа на своего отца, по крайней мере, я надеюсь, — она не поступила бы, так как он. А вас… — юноша смерил взглядом профессоров и поднялся, — я не хочу знать! И никогда больше вам не поверю.

Гарри выскочил из кабинета, полный ярости, не думая о том, как его слова отразятся на тех, кто сегодня открыл давнюю тщательно хранимую тайну в надежде, наконец, распутать узел прошлых ошибок. Сейчас его душила злоба от этой жуткой несправедливости, слёз не было, грудь разрывалась. Он сломя голову бежал по коридорам и, выскочив на улицу, остановился. Холодный ветер освежил разгорячённое лицо, на ресницы упали снежинки. Юноша глубоко засунул руки в карманы и бесцельно побрёл, куда несли ноги.

— Вот видите… — глухо проговорил Снейп, уставившись на дверь, куда пару секунд назад выскочил Гарри. — Не стоило скрывать так долго… Следовало рассказать ему правду сразу по прибытии в Хогвартс.

— Я хотел, чтобы ты решил сам, Северус — еле слышно ответил Дамблдор. — И я боялся, что всё может очень плохо кончиться…

— Вот всё и кончилось… — Снейп вскинул голову и прищурился, — не успев начаться. Он никогда меня не простит.

— Гарри умный мальчик, немало переживший, он обязательно поймёт, — бодро отозвался директор.

— Возможно… Но очень нескоро… — мрачно констатировал профессор зельеделия.

Гарри какое-то время бесцельно бродил вокруг замка, не обращая внимания на падающий снег. В мучительно сложных разговорах время пролетело незаметно, и на Хогвартс спускались синие морозные сумерки, — в конце декабря дни коротки и темнеет очень рано… Гарри зверски хотелось есть, но мысль о возвращении в замок вызывала отвращение — увидеть в Большом Зале профессора зельеделия или директора… увольте! Хотя, с другой стороны — чего ещё можно ожидать от Снейпа…

"Дядюшка! Как трогательно!" — фыркнул Гарри, давясь возмущением.

Но гораздо сильнее юношу подкосило поведение Дамблдора: директор ни разу не обмолвился о его семье, хотя, как оказалось, имел к ней отношение… ни разу не намекнул на тайну, не объяснил поведение Снейпа…

"Конечно! Зачем утруждаться!" — негодование, злость и ненависть постепенно разрастались в душе, пока не превратились в чёрное нечто, пронзающее сердце остро заточенными иглами.

"Они полагают, будто я пойму и прощу их? Никогда! Я ненавижу Снейпа! Всегда ненавидел его, и буду! Но Дамблдор… Как он мог! Ведь я ему так верил…" — шептал Гарри в отчаянии. Его била дрожь, и горло сжимали спазмы, но заплакать не получалось… Он ещё в детстве отучился плакать, даже наедине с собой — это стало для него очень важно — как единственный способ досадить Дадли и Дурслям — не показать им своих слёз…

Ноги сами принесли в Хогсмид, а глаза нашли вывеску "Три метлы". Юноша натянул капюшон пониже, завернулся в мантию поплотнее и нашарил в кармане монеты. Толкнув заиндевевшую дверь, вошёл в шумное помещение. Было самое оживлённое время, и паб наполнял разный волшебный люд. Надеясь, что сможет затеряться в этой суете, Гарри прошёл к стойке и присел на высокий табурет сбоку в уголке.

— Что желаете, сэр? — прощебетала мадам Розмерта.

— Что-нибудь покрепче, — пробурчал Гарри, стараясь говорить басом.

— Как насчёт рома? Или предпочитаете джин? — предложила волшебница, не угадывая в нём школьника (или прикидываясь недогадливой).

— Давайте ром, но только побольше, — он слабо представлял себе разницу между джином, ромом и сливочным пивом, однако смутные воспоминания о пиратах навели на мысль, что ром будет очень кстати. Так плохо Гарри не было даже в прошлом году, когда все считали его почти сумасшедшим и называли лгуном…

— С вас десять сиклей, — сказала мадам Розмерта, наполняя солидных размеров сосуд и внимательно поглядывая на кутающегося в мантию посетителя. Гарри быстро высыпал монеты на стол:

— Спасибо! — подхватил кружку и направился к самому дальнему столику.

Усевшись спиной к залу, Гарри осторожно отпил немного, закрыл глаза и сразу же почувствовал, как жгучее тепло разливается по телу. Горячая волна растопила чёрный игольчатый айсберг, который раздирал ему грудь, и он, наконец, смог вздохнуть. На радостях от такого быстрого облегчения, он отпил большой глоток, обжёгший горло и пустой желудок. Приятное тепло разлилось внутри, стало легко и весело — только отчего-то остальные посетители паба оказались, словно за стеклянной стеной: Гарри видел, как шевелятся их губы, но не слышал ни слов, ни других звуков. Он не ел с самого утра, и поэтому алкоголь пробрал его почти мгновенно. Перед глазами всё поплыло, мысли едва шевелились, в голове вспыхивали какие-то разноцветные фейерверки, стало жарко и захотелось немедленно сделать нечто потрясающее. Например, подраться со Снейпом или наколдовать букет роз для Гермионы. Он пожалел, что не захватил с собой метлу — можно было бы полетать… В то же время какая-то часть его существа отстраненно удивлялась этим блуждающим мыслям, странно и одиноко вспыхивающим в пустой звенящей голове… В следующий миг всё показалось ничтожным, неважным, смешным — Снейп, Дамблдор, он сам… "Какая ерунда!", — попытался вслух сказать Гарри и сделал ещё два больших глотка. Голова стала клониться на руки, паб перед глазами безостановочно кружился, и захотелось спать.

Именно в таком состоянии его и обнаружил профессор Ральф — осторожно пройдя между столиками, остановился рядом с Гарри, словно боясь дотронуться до него.

"И почему люди чаще всего пытаюсь притупить боль алкоголем? Бедный мальчик — чертовски пьян", — профессор аккуратно потряс незадачливого выпивоху за плечо, но тот издал нечленораздельный звук, даже не подняв головы.

— Гарри, вставай! — строго выговорил Ральф.

— Астаф-ф-фите меня… — заплетающимся языком промычал юноша.

— Нет! Мы немедленно уходим! — профессор резко поднял его, и поставил на ноги. — Хватит валять дурака!

— Оссс-таньте от меня, — Гарри пошатывался и пытался сфокусировать зрение. Ральф, обхватив его за плечи, поволок к выходу.

Холодный пронзительный ветер сразу растрепал одежду и освежил голову. Вырвавшись из рук профессора, Гарри прислонился к стене, глубоко засунув руки в карманы, и набычился:

— Зач-чем вы меня увели?! Я б ищщо посидел — там так хршо… — Гарри старался тщательно выговаривать каждое слово.

— И он спрашивает! — возмутился Ральф. — Школа стоит на ушах — Поттер пропал! Ты не был на ужине, и мисс Грейнджер подняла тревогу, собралась прочёсывать Запретный Лес. Время-то уже к полуночи, а ты шляешься по пабам! Не боишься, что твой факультет потеряет сотню баллов?!

— А мне плвать, — мрачно ответил Гарри, с трудом удерживаясь на ногах.

— Плевать?! — прищурился Ральф. — О тебе волнуются люди…

— Уж не Снейп ли?.. — небрежно бросил юноша.

— Профессор Снейп! — грозно поправил его Ральф. — И он тоже. Я могу понять твои чувства, но не уважаю вот этот твой поступок. Напиваться — это не выход! Лучше найди в себе силы поговорить с ним и понять его…

— Пнять?! П-Поговорить?! — выкрикнул Гарри и сверкнул глазами, выпрямившись. Его уже почти не шатало. Он вступил в ту стеклянно-бесшабашную фазу опьянения, в которой приходит остервенелая злость на всех и вся — тем более что сейчас у Гарри имелся совершенно конкретный объект для этой злости. — Мы наговорились сегодня — ещё на шестнадцать лет хватит. Я не хочу даже слышать его имени, и уж тем более — понимать!