Наследники. Покорители Стихий - KateRon

— Ну, и что же дальше? — довольно грубо задал он вопрос.

Дамблдор усмехнулся, подвигал кустистыми бровями, кашлянул:

— Барышня Вероника никогда не слушалась своего деда… Встретив Эрика Поттера, она решила непременно заполучить его, и не собиралась ни перед чем останавливаться… — Гарри многозначительно хмыкнул.

— А Сильвия уже была беременна!! — не смогла остаться в стороне, не уточнив столь важное обстоятельство, разговорчивая мисс Алиса. — И очень тяжело переносила первые месяцы, бедняжка, — почти не выходила в свет…

— То есть Поттер появлялся на людях нечасто, но всегда один и весьма грустный, только подхлёстывая своим печальным видом неугомонную барышню. Она решила вопрос просто и быстро — сварила любовное зелье и заворожила Эрика… Ну и получила в итоге несколько дней сумасшедшего счастья и разбитую жизнь… — сурово констатировал старый маг.

Гарри старательно пытался заставить себя вникнуть, разобраться, но пока удавалось плохо — разум отказывался верить услышанному.

— Ваша бабушка, мистер Поттер, узнала о предательстве мужа и исчезла, — прикладывая к глазам красно-зелёный платок размером с хорошую скатерть, неугомонный портрет мисс Алисы смаковал подробности. — Однако Эрик каким-то чудом смог на короткий срок вырваться из-под действия зелья, сбежал от Вероники и разыскал Сильвию в тайном убежище, известном только им двоим. О, какая наверно там разыгралась трогательная сцена! Жена простила мужа, поверив ему, и смогла обратить заклинание и остановить действие зелья — Сильвия была очень сильной волшебницей… Больше в семье Поттеров никто и никогда не вспоминал то лето… — торжественно вытаращила глаза рассказчица.

— Факт создания и применения любовного зелья стал известен мракоборцам, — мрачно продолжил директор. — Назревал скандал, и Вероникегрозила тюрьма. Но Магический Трибунал проявил снисхождение — внучку столь уважаемого мага, родители которой геройски погибли в войну, приговорили всего лишь к изгнанию, и мой брат увез её в Болгарию. Там барышня обнаружила, что ждёт ребенка от Эрика… — рассказчик насупился, похрустел переплетёнными пальцами, — …вот так в один и тот же год, но в разных странах родились два сына одного отца — Джеймс и Северус. В Болгарии Вероника вышла замуж за Айрона Снейпа, который будучи вдвое старше, совершенно потерял голову от любви, несколько лет упорно ухаживал, не давая ей проходу, делал предложения каждый месяц… Вероника уступила только тогда, когда Айрон пообещал усыновить Северуса и торжественно поклялся заботиться о нём, как о собственном чаде. Вероника очень старалась сохранить в тайне, при каких именно обстоятельствах появился на свет её сын, не хотела, чтобы ребёнок знал, какую чудовищную ошибку допустила мать в юном возрасте. Но наши ошибки не отпускают нас никогда… — голос старого мага звучал глухо. — Барышня Вероника не была счастлива в браке, хотя муж боготворил её и готов был носить на руках. Она ушла в воспоминания о нескольких днях волшебного счастья и жила только в них. При этом часто болела — применение запретных зелий всегда оборачивается против тех, кто его применял, — и умерла молодой, когда Северусу исполнилось 10 лет… — директор умолк, портреты тоже притихли. Гарри всё пытался осмыслить эту странную историю, осознать свою связь с давно умершими и ещё живущими людьми, судьбы которых оказались переплетены с его собственной.

На лестнице послышались шаркающие шаги — дверь в кабинет директора оставалась открытой, Гарри как-то не удосужился притворить её, занятый раздиравшими его вопросами. Человек поднимался медленно, тяжело переводя дух. Парень сидел спиной к двери и видел только, как вытянулось лицо Дамблдора, уставившегося на вошедшего:

— Ну и как это можно назвать? Обкормить бедную горгулью так, что у неё чуть заворот кишок не случился! И всё для чего? Для чего — я тебя спрашиваю?!!

— И тебе тоже доброго вечера, братец! — привстал из-за стола старый маг.

"Братец?!" — Гарри вскочил, желая рассмотреть этого человека. На пороге стоял Дамблдор. В знакомой бархатной мантии, расшитой серебряными звёздами, с очками-половинками, поблёскивающими на крючковатом носу, с длинной белой бородой… Юноша медленно перевёл взгляд с одного Дамблдора на другого… Сидевший за директорским столом был одёт в старую чёрную мантию, протёртую на локтях, очки отсутствовали и борода заканчивалась гораздо выше пояса… При внимательном взгляде на лица становилось очевидно, что оба старика похожи, как две капли воды, — как близнецы… И в тоже время — не совсем похожи: выражения глаз, манера держать голову, осанка, даже морщины — всё отличалось. Гарри ошарашено оглядывался.

— Альбус, не кипятись! Я пришёл по важному делу — показать один замечательный проект, который должен тебя непременно заинтересовать! Но эта старая перечница — горгулья — отказалась меня пропустить! Однако я-то не лыком шит, — я знал, чем её можно задобрить, и припас гостинец…

— Аберфорс, ты бесцеремонен до предела, — вздохнул Дамблдор. — Неужели нельзя было просто предупредить? Послать сову… Я отлучился совсем ненадолго, да ещё на обратном пути встретил Северуса, то есть профессора Снейпа — он задержал меня, мы разговаривали в коридоре…

— Мы вот тут тоже разговаривали с этим молодым человеком, — усмехнулся Аберфорс, и на лице его расплылась ехидная ухмылка.

— Гарри? — Дамблдор вскинул брови. — Ты хотел что-то спросить?

Сказать, будто Гарри стоял, как громом поражённый, будет верно, но слишком слабо для описания того, что он в этот момент чувствовал:

"Брат… Брат Дамблдора… У меня есть братец… внучка моего брата… Значит, я говорил не с Дамблдором — с его братом. А сам директор только что пришёл… Как я мог так ошибиться?!! Когда они рядом, я отчётливо вижу разницу — как можно было не заметить сразу! Но ведь это… ведь это означает… что история о внучке… история о моём деде и рождении Снейпа… эта история… Вероника… она — внучка Дамблдора?! И Снейп его правнук?! И Дамблдор ничего не говорил мне?! Дамблдор… И он всегда настаивал на сохранении тайны?! И никогда… ни слова…"

— Гарри? — Дамблдор сделал шаг в его сторону, участливо заглядывая в глаза.

— Вы… — губы прыгали, в горле пересохло. Он не мог сказать, слова осыпались, как песок, едва он пытался произнести их. — Вы… Я всегда верил только вам… так вам верил… А вы за всё это время ничего мне не рассказали… и не собирались… Вы… — Гарри почувствовал, как сухие песчинки слов окончательно забили горло, голос прервался. Он ощутил пустоту и бессмысленность. Не имеет значения. Ничего не имеет значения. В два прыжка Гарри оказался на лестнице и загрохотал вниз. Директор глядел вслед, качая головой:

— Аберфорс, что ты сказал мальчику?! Что именно ты ему сказал, дурья башка?!!

— Правду, — старый маг поднялся, обошёл стол и встал напротив брата. — Правду, которую ты должен был рассказать, едва он только переступил порог школы. А ты пытался замолчать эту историю — всё надеялся сохранить доброе имя давно умершей девчонки, искалечившей жизнь себе и другим!

— Замолчи! — глаза Дамблдора метали синие молнии. — Не смей говорить о ней плохо! Что ты вообще знаешь?! Ты почти не виделся с Вероникой при жизни, и никогда не расспрашивал о ней после смерти… Откуда тебе знать какая она была?.. — голос директора спустился до шёпота, — …маленькая одинокая девочка, так похожая на моего сына… очень рано оставшаяся сиротой… всегда искавшая любви… любви и тепла — и ничего больше… Что ты знаешь о жизни — сумасшедший учёный?! У тебя никогда не было семьи и детей — даже возлюбленной у тебя не было! Только чертежи и схемы, твои машины и изобретения, твои опыты и открытия… Разве ты можешь понять… — быстро сняв очки, Дамблдор отвернулся к окну. Аберфорс неловко переминался с ноги на ногу:

— Ну, прости меня… Ведь ты сам всегда говоришь: нет ничего лучше правды…

— Да… Но иногда правда может оказаться совершенно убийственной, а иногда она оказывается не совсем правдой…

— Альбус, не пугай меня, дорогой! Ты говоришь, словно бредишь! Хватит об этом! Рано или поздно сказать бы всё равно пришлось — мальчик нашёл фото, я и рассказал — благо был удачный повод. Радовался бы, что всё так сложилось и тебе не пришлось делать это самому — ты бы всё равно никогда не решился. — Аберфорс хлопнул сгорбившегося Дамблдора по плечу. — Глянь-ка, какую штуку я придумал! С этим, если его хорошенько начинить магией, тебе никакой Волдеморт не будет страшен!

Гарри ссыпался по лестнице и выскочил в коридор, минуя икающую горгулью, привалившуюся к стене рядом с проходом. Глаза щипало, в горле стоял ком, грудь раздирало бешенство, рука сама собой тянулась за волшебной палочкой — хотелось что-то разбить, кого-то заколдовать… он, словно, нёсся сквозь ядовитый туман. И вдруг мир обрёл чёткость — Гарри увидел Снейпа. Юноша затормозил в двух шагах от профессора, и замер, сверля его взглядом. Снейп молча смотрел в ответ. Непроницаемые чёрные глаза ничего не выражали, на лице не дрогнул ни один мускул. Большая белая рука раскрылась ладонью вверх: