Последние ворота Тьмы - Алексей Ефимов

Не говоря ни слова, Аннит схватил его за рукав и втащил внутрь. Потом запер дверь и быстро пошел вперед не оглядываясь.

Они нырнули в лабиринт темных проходов. Неожиданно быстро Охэйо втолкнул его в другую дверь, захлопнул и запер её. Они оказались в маленькой, обитой темно-зеленой тканью комнатке с грудой подушек в углу. В зеркале на стене Лэйми увидел отражение скуластого лица напуганного мальчишки — своего лица.

— Симпатичная мордочка, — сказал Охэйо. — Но неумная. Хара подбирает нам наиболее подходящие тела: не только по внешности, но и по характеру. Это тебе очень подходит.

— А тебе очень идет платье, — съязвил Лэйми.

Охэйо невозмутимо и тщательно, до хруста, потянулся и неожиданно передернул плечами. Бедра девушки соблазнительно качнулись. Аннит с усмешкой посмотрел на них.

— Мне хочется овладеть этим телом… в моем собственном. Смешно, правда? Для этого места такое тело, как у тебя, подошло бы куда лучше. С такими бедрами не очень-то побегаешь, и руки не слишком сильные, и грудь… Брр!

— Я буду тебя защищать, — сказал Лэйми.

— Разве? — Охэйо мгновенно повернулся на пальцах босой ноги, неожиданно высоко поднимая ступню. Она накрыла лицо Лэйми, так быстро, что он не успел увернуться и его отнесло метра на два; удара как бы и не было, но в голове так гудело, что он не мог встать. Пол был чистым, холодным и гладким.

— Это называется «мертвое время», Лэйми, — нравоучительно сказал Охэйо, сложив руки на груди. — Которое нужно твоим мозгам, чтобы сработать. У каждого человека оно разное, обычно от полутора до трех десятых секунды. У меня — двенадцать сотых, у этой девушки — наверное тоже. Очень полезное свойство для рукопашной схватки. К тому же, у меня есть оружие, — он вытащил из кармана плоскую серую коробку со спусковым устройством наверху и четырьмя дулами на переднем торце. — Это что-то вроде ракетницы. Патроны, должно быть, термитные. У меня даже есть несколько запасных, — он продемонстрировал латунный цилиндр величиной с палец, со зловещим крестообразным острием. — Сомневаюсь, что эта штуковина бьет дальше, чем шагов на десять, но это явно лучше, чем махать ножиком. Кстати, ты можешь встать?

Лэйми попробовал. Да, он мог. С трудом.

— Хорошо. Посмотри, что тут есть.

Из-под ткани с одной стороны падал свет, поразительно похожий на дневной. Откинув полог, Лэйми попал на просторный балкон, выходивший в ущелье шириной метров в восемь. Перегнувшись через перила, он удивленно приоткрыл рот.

До белого плоского потолка было всего три этажа. Его подпирали ряды громадных, толщиной метра в два, пилонов, облицованных вездесущим здесь мрамором. Между пилонами виднелись балконы, завешанные тяжелыми шторами. Дна ущелья Лэйми разглядеть не мог — до него было метров сто или больше и там стлался жемчужный туман. Слева, тоже метрах в ста, ущелье кончалось гладкой белой стеной. Справа…

Узкую расщелину заполняло палевое сияние удивительно чистого оттенка, похожее на рассветное небо из сна. Его вид был, как чистая вода; Лэйми решил немедленно отправиться к этому месту, но никак не мог отвести глаз. Это уже совершенно не походило на бомбоубежище. Правду говоря, вообще ни на что не походило.

— Что это? — спросил он беззвучно подошедшего Охэйо.

— Понятия не имею. Я здесь всего минут пятнадцать. Пойдем туда?

Настороженно прислушиваясь, они бесшумно миновали несколько почти темных низких переходов, потом, через разбитые стеклянные двери (Лэйми очень внимательно смотрел на свои босые ноги, ступающие по осколкам) выбрались в коридор, кончавшийся массивным деревянным панно. Такой роскоши Лэйми ещё не видел — пол, набранный из шестиугольных шашек коричнево-золотого и темно-вишневого дерева, также же наборные деревянные стены с многочисленными дверями и белоснежными карнизами из сложных лепных украшений, выступающие из них многочисленные бронзовые… букеты? соцветия? — усыпанные множеством крохотных матово-белых плафонов величиной не более ореха…

Здесь было тихо и тепло. Коридор оказался длинным и с другой стороны упирался в светло-коричневые двери, очень большие; Лэйми увидел, что их деревянные панели крепятся болтами к массивным листам серой стали. Эта преграда казалась очень надежной, но нижняя её треть была разворочена, торчали лохмотья железа и щепки. Сталь была издырявлена, словно по ней стреляли снаружи, и разодрана. В громадную дыру легко можно было пролезть.

Пригнувшись, Лэйми выбрался в круглый зал диаметром метров в двадцать. Его пол и вогнутая стена были облицованы гладким мрамором. С другой стороны были массивные резные колонны и балюстрада, также из мрамора; сквозь заплетавшую её зелень пробивались чистейшие палевые блики. Воздух здесь был прохладный и влажный. Таинственный полумрак создавал впечатление рассвета.

Лэйми сразу заметил широкую и пологую мраморную лестницу в центре зала — она вилась вокруг толстой колонны. Ему хотелось подойти к балюстраде и заглянуть в это палевое сияние, но лестница неудержимо влекла его. Он помчался по ней вниз и вниз, радуясь быстроте и легкости бега. Казалось, он никогда не прекратится. Лэйми не обращал внимания на то, сколько этажей миновал, что он на них увидел и даже следует ли Охэйо за ним. И только вылетев на конец лестницы, он побежал к балюстраде.

Палевое сияние заняло всё поле его зрения. Оно походило на рай, на обещание мечты — идеально чистое и ровное. Далеко не сразу Лэйми смог отвести глаза. Ему ужасно хотелось нырнуть в это сияние, но под балюстрадой была ещё четырехметровая гладкая стена и под ней — такой же ширины гладкая плоскость. Граница сияния была размытой — где-то в полметра — и воздух здесь заполнял легкий голубоватый туман, странно мягкий и холодный. Он словно оказался глубоко в чьем-то сне…

— Где тут можно спуститься вниз? — спросил он, чувствуя, что Охэйо стоит за его спиной.

— Не знаю, Лэйми. Это, наверно, проскок…

— Что?

— Ты ведешь себя, как мальчишка. Потому, что думаешь его мозгами. С этим можно бороться, но не всегда получается. В Харе это называют проскок. Хотел бы я знать, как думают девушки…

— И это всё, чего бы ты хотел?

— Нет, Лэйми. На самом деле я хотел бы стать Богом.

— Немного нескромно, а? Ты хочешь абсолютной власти?

— Я хочу творить миры. Снова и снова. Причем миры совершенно разные и не похожие друг на друга. А плевать на тех, кто ползает у моих ног — знаешь ли, небольшое удовольствие. Я хочу создавать что-то совершенно новое, понимаешь? Но не могу. У меня есть только немного ума и тело, которое часто хочет совершенно другого…