Убийство в Долине царей - неизвестен Автор

- Нашел мужа Размахаевой? - спросил я Квочкина.

- Найти-то нашел, но вряд ли ты до него доберешься, ответил милиционер. - Его еще при социализме упекли в спецполиклинику. Туда сажали неугодных режиму, строптивцев всяких, правдолюбцев и помешавшихся на этом поприще.

- А куда еще сажать помешавших себе?

- Сейчас-то многих домой выгнали, но твой интерес на самом деле чокнулся.

- Может, перекормили лекарствами?

- Запросто, - ответил Квочкин. - Только тебя в эту клинику даже теперь не пустят...

- А гласность?

Но Квочкин меня не слышал:

- ...Да и что тебе этот псих путного скажет? Все равно суд его в качестве свидетеля не примет. Так что, ищи других.

- Намек понял.

- Тут такое дело, - замялся Квочкин несвойственным ему тоном. - Сегодня конец квартала, мне машину по дешевке сделали, триста долларов не хватает. Сходи к Поглощаеву, попроси на текущие расходы или аванс.

- Не даст.

- А ты скажи, что послезавтра приведешь ему убийцу за руку.

- Ладно, попробую, - смирился я.

- Ты где?.. - спросил Квочкин. - Там и стой. Я за тобой заеду, чтоб побыстрей.

Через пятнадцать минут я входил в "Долину царей", за окном ждали желто-синие "жигули" с мигалкой на крыше. Вид мой на их фоне был очень внушительный.

- Срочно к Поглощаеву, - бросил я.

Кувыркалкина посмотрела на меня двусмысленно: то ли ждала, что я прощения попрошу, то ли хотела поблагодарить за цветы. Во всяком случае, рта она не открыла, и я прошел в кабинет без звука.

Поглощаев привычно трепался по телефону, Кашлин привычно вынул палец из носа и пожал мою руку.

- Деньги нужны, - сказал я Поглощаеву, когда он, наконец, наговорился. Если б у нас платили за телефон поминутно, он наговорился бы до бедности.

- Что так? - удивился он.

- Вот так, - пришлось ответить.

- Я не бездонная бочка, а вы вроде бы не рэкетир, сказал Поглощаев.

- Да ладно вам жадничать. Нужно-то всего триста долларов. В пересчете устроит и рублями, - сказал я. - Убийца Шекельграббера уже найден, послезавтра я назову его имя.

- А почему не завтра?

- Потому что завтра первое апреля. Вы мне не поверите.

- Скажите сейчас, - влез Кашлин.

Я на секунду замялся: - Нужно собрать кое-какие справки, чтобы не выглядеть голословным. В условиях постсоветской бюрократии эта проблема упирается во взятки.

- Я не виноват, что вам не хватило накладных расходов, выдавил Поглощаев.

- Вы виноваты в том, что тормозите следствие, - сказал я строго. - Да и беру я из своего гонорара.

- Не пойму, кто кого нанял, - Поглощаев поднялся и вышел. А я-то, наивный, думал, что деньги он держит в кабинетном сейфе, оказалось - нет. Где же? В морге, что ли?

- Зря вы сболтнули, что знаете имя убийцы, - сказал мне Кашлин.

- Вы тоже знаете? - удивился я.

- Так же, как и все, - догадываюсь, - ответил он.

Спрашивать: "Ну и кто?" - после собственного признания выглядело бы идиотизмом, и я промолчал.

- Лучше бы вам сегодня и завтра не ночевать дома, посоветовал Кашлин. - Одно из двух: либо он ударится в бега, либо убьет вас. Или покалечит - как получится.

- А кто скажет, что я его вычислил?

- Первый встречный-поперечный.

- Вы знаете свекра и свекровь Размахаевой?

- Нет.

- А ее родителей? Они живы? - спросил я по инерции.

Кашлин даже подпрыгнул на стуле.

- Вы обманули Поглощаева, вы не знаете убийцу Шекельграббера! Я так и думал. Лучше вам сегодня переночевать в милиции.

- Я посплю на посту.

Тут вошел Поглощаев и отсчитал деньги, причем рублями и по заниженному курсу. Скаред!

- Займись, наконец, делом, - бросил он зло Кашлину.

- Я занят, - спокойно ответил тот, - обдумываю организацию нового акционерного общества "Долина цариц". Потом откроем дочернее предприятие - "Долину приближенных и любимых животных"...

Я вышел в приемную и сел на край стола Кувыркалкиной.

- Что-то я по тебе соскучился.

- Вали отсюда, - ответила она.

- Только с тобой, - сказал я. - Пойдем скорей, Поглощаев тебя отпустил. Мне на поруки.

- Ты серьезно?..

На улице я передал деньги Квочкину.

- Ну зачем при свидетелях?! - прошипел он больше по привычке, чем из боязни.

- это не свидетель, это подозреваемая номер один, у нее есть пистолет, - сказал я. - Слушай, подбрось нас до моего дома, надо уйти от "хвоста".

- Извини, старик, времени нет ни секунды. Приходи завтра, обмоем покупку, - и он укатил...

Через час мы уже пили в постели шампанское, за которое заплатила Ольга.

- Ты подлец! - говорила она после каждого глотка.

- Согласен.

- И дурак набитый!

- Возражений нет.

- И скотина!

- В точку.

- Я за тебя замуж не пойду!

- Этого и не требуется, - искренне ответил я.

- А как же? - удивилась она.

- Найдем выход...

Когда мы уже приготовились подремать от переутомления, в дверь сначала настойчиво зазвонили, потом требовательно забарабанили кулаками. Я подошел к двери и спросил:

- Кто там такой шустрый?

- Открой, ублюдок! - по голосу я опознал Опрелина.

- Не могу, я голый.

- Ублюдок! Ублюдок! - эхом разносилось по подъезду.

Я вернулся в комнату и сказал Ольге:

- Кажется, твой муж в гневе, а черного хода у меня нет.

- Что будем делать? - спросила она.

Но Опрелин все решил за нас. Видимо, разбежавшись, он плечом вышиб дверь и возник в комнате. В руке Опрелин держал пистолет. Я попытался выбить опасную игрушку ударом ноги, но промазал и только лягнул дурака. Опрелин с перепугу выстрелил. Боли я не почувствовал, поэтому закрыл глаза, перестал дышать и, двигаясь наощупь, вытащил Кувыркалкину на балкон.

Минут через пять она очухалась в слезах, а Опрелин, как я видел через стекло, лежал посреди комнаты без чувств. Бедный малый, по-моему, не прочитал в инструкции, что из газового пистолета нельзя стрелять в плохо проветриваемом помещении. Теперь, по крайней мере, месяц в квартире будет вонять газом, а я, по необходимости, оставлю для воров открытыми окна и уеду на море. С тысячей долларов я не пропаду на любом курорте.

На самом деле мне было не до смеха, хотя что может быть комичней: голые любовники сидят на балконе в марте месяце, а ревнивый муж отдыхает от подвигов посреди комнаты. Из дома напротив нас уже разглядывали любопытные, один даже щелкал фотоаппаратом, а нам, кроме носков, и прикрыться нечем: я, чтобы не стирать их каждый день, вывешивал через сутки проветриться. Ладно, потом я этому щенку с фотоаппаратом уши оторву.

- Какой же идиот твой муж! - сказал я Кувыркалкиной. Пусть теперь тут живет, а я к нему перееду.

Ее трясло от холода, газа и рыданий.

- Он меня любит, а я дурная.

- Он не тебя любит, а свою собственность в твоем лице любит.

- Ничего ты не понимаешь, ты циник. Ты хуже Кашлина.

- Тогда забирай своего обормота и проваливай, а мне надо дверь чинить.

Я дал проветриться комнате, чтобы в нее хотя бы можно было зайти и не рухнуть без чувств, оделся сам, выбросил одежду Кувыркалкиной на балкон и вернул в чувство Опрелина водой и пощечинами. Потом вбил три гвоздя в дверь, отволок Опрелина к его "УАЗику", закинул вместе с супругой в фургон и отвез к ним домой.

Решив, что на сегодня с меня приключений достаточно, я пошел ночевать к банщику Леше...

Спецполиклиника для закоренелых помех режиму и его представителям оказалась всего лишь отделением в тривиальной психушке, правда, под усиленной охраной. Меня не пропустили. Никакие журналистские удостоверения и ухищрения не помогли и часы свиданий не предписывались, даже в передачах из продовольствия несчастным было отказано. Наверное, тут обитают организаторы терактов на генсека, президента и правительство, - решил я, потому что из охранников не выудил ни слова. На всякий случай походил под окнами, но никто не выглядывал. Видимо, и это запрещалось под страхом ледяной ванны. Случайно я поймал главврача или кого-то близкого по иерархии.

- Мне бы поговорить с одним вашим подопечным по фамилии Размахаев.

- Такого не знаю.

- Он лежит у вас со времен Брежнева!

- Вы ошибаетесь.

- Могу я посмотреть список пациентов?

- Нет, - главврач уже миновал охранников.

- я все равно получу разрешение! - с отчаяния крикнул я вдогонку.

- Вы получите неприятности, - обещал мне главврач спиной.

Ну и сволочь! На таких вот и держится любая система. Просто кулаки чешутся! Встретить бы этого "ученика" Гиппократа в тихом переулке, глядишь, у Поглощаева одним клиентом стало бы больше.

На всякий случай я заглянул в справочный стол больницы, но тоже бестолку. Сгинул некто Размахаев, растворился на одной шестой части суши и никому до этого нет дела, даже жене, в нашем скотском обществе. Так из стада уводят на убой, а стадо мирно щиплет травку.

Я встал посреди улицы, раздумывая, что делать дальше. С утра меня тешила надежда на встречу с Размахаевым, из которого я наверняка вытянул бы кое-что существенное, но оказалось грош мне цена как журналисту и сыщику, не справился с простеньким заданием и запасного плана не выдумал. Но никакого плана, собственно, и не требуется: раз не вышло с мужем, нужно добить жену по паспорту. Должна она знать, как превратилась в роковую женщину и почему муж сошел с ума или его сошли. Поэтому я поехал к Размахаевой и у дверей почти нос к носу столкнулся с Навыдовым.