Легенда о вольном купце (СИ) - Кучевский Антон Ярославович

Я поинтересовался:

— Что за камень?

— Чародейский, рунный. Коллегия их телегами готовит да по деревням продает. Разные — от плесени, от прохудившейся кровли, нагревательные… последние самые дорогие. Но их только в доме старосты и в купеческих можно найти.

— А, эти, — с видом бывалого человека протянул я, затем прошел через все помещение, едва не опрокинув стул и хлопнув такой же скрипучей, как и остальные, дверью.

Обещанную кадку я нашел за домом, и вода там действительно была довольно чистой. Довольно скоро я действительно был удовлетворен состоянием личной гигиены, а после того, как вытерся пучком сухой травы и завернулся в накидку, увязав грязную одежду в узел, почувствовал себя почти счастливым.

Возвращаясь в дом, я краем глаза заметил на дороге Квида и двоих его подручных, на этот раз других. Квид меня тоже заметил, и насмешливо отсалютовал открытой ладонью. Я поежился и быстро скользнул внутрь — память при всем желании не могла стереть некоторые не самые приятные эпизоды.

Локстед сидел на единственном в комнате грубом табурете и потирал глаза, время от времени хватаясь за голову.

— Первое похмелье в жизни, уважаемый? — с сочувствием спросил я. Он простонал:

— Я сейчас сдохну. Почему ты меня не предупредил, что будет настолько хреново?

— Я пытался. Во всяком случае, о том, что будет хреново, я честно предупредил. Но, как только ты дорвался до меда…

— Век на него смотреть не буду, — поклялся йрвай, болезненно морщась. Я вздохнул, натянул штаны и сапоги, с усилием подхватил его под мышку и пошел обратно. Не такой уж я и богатырь, но Локстед весил от силы килограмм тридцать. Он слабо сопротивлялся, пытаясь пинать меня ногами.

— Куда ты меня тащишь?

— Лечиться, — усмехнулся я. — Будешь сегодня моим пациентом.

— Дай поесть сначала, — взмолился он. — Я же все вчера в кусты того… против собственного желания причем.

— Заброшу тебя в дальнее плавание и принесу поесть. Заодно и полечиться.

— А это обязательно? — тон стал еще жалобнее. Ему бы милостыню выпрашивать.

— Да, — отрезал я.

Локстед затих, и оживился только тогда, когда я взял его за шиворот и бесцеремонно бросил в кадку. Отфыркиваясь, он укоризненно посмотрел на меня, но сообщил, что действительно стало легче.

— Трико сними, — посоветовал я. — И барахтайся, пока есть шанс вымыться. Ты же с леса еще воды не видел.

Йрвай покорно выполнил все мои рекомендации, как будто бы я действительно был его лечащим врачом. Оставив ему полотенце, я пошел в сторону рынка. Пара монет в штанах точно найдется, а большего мне в тот момент и не нужно было.

Найдя того самого торговца, у которого я покупал рубахи, я поинтересовался, нет ли у него одежды для хоббитов. Совершенно не интересуясь зачем, он с дежурной улыбкой отправил меня к женщине через ряд, которая, по его словам, могла «даже вытачать обувь на их лапу, если есть время». У нее оказался даже не лоток, а свой небольшой магазинчик, сколоченный из тонких длинных досок недалеко от центра бурных торговых рядов.

— Доброго утра, — сказал я, открывая дверь. Никто на меня не реагировал, поэтому я прошел к прилавку, взглядом ища в этом небольшом, но изрядно заваленном пространстве хозяйку. Она появилась из подсобки, внезапно — хотя бы потому, что дверь подсобки я не заметил и прошел мимо.

— Здравствуй, дорогой гость, — неожиданно мягким и приятным голосом проговорила пожилая женщина с явно крючковатым носом. Несмотря на улыбку, ее лимонно-желтые глаза смотрели на меня так, как будто я уже что-то украл.

— Еще раз здравствуйте. Я ищу одежду на хоббита: пара рубашек, кафтан, желательно не ярких цветов, удобные дорожные сапоги… где-то на вот такой размер, — отмерил я ладонями расстояние. — И штаны, естественно. Одни для верховой езды и одни тканевые, под кафтан.

— Ничего себе, — уважительно посмотрела на меня бабушка. — Это ты кому такой сувенир решил преподнести? Вижу, что не себе — низковат ты, да не настолько еще, чтобы хоббитом слыть.

— Товарищу подбираю, — вздохнул я. — Умаялся он, лечится сейчас. А одежка в негодность пришла.

— Сейчас поищем, — пропела она и упорхнула в недра своего товарного склада. Все же грации в этой женщине было слегка больше, чем ожидаешь от особы такого возраста. Может, ведьма? Устроилась-то получше иных торговцев.

Вскоре передо мной лежали все заказанные предметы, кроме одной пары штанов. Тех самых, которые для верховой езды. Женщина пожаловалась, что «не ездют нынче полурослики на лошадях, все пешком маются». Ну да. Если вспомнить Толкиена, один так вообще чуть ли не три страны пешком отмахал, и ничего. Забрав вещи, увязанные в кусок белого полотна, и расставшись с одним золотым, я пошел за седлом и упряжью для этого болезного типа.

Глава 6

В которой я знакомлюсь с охлажденными напитками и строю грандиозные планы

Крынка на меня квакнула. Нет, я готов был поклясться, что из недр этого глиняного кувшина раздалось квакание. Я осторожно заглянул внутрь, где встретил взгляд маленькой зеленой лягушки. Отшатнувшись, я вспомнил, что встречал когда-то пару статей на эту тему — мол, нет ничего лучше для охлаждения молока, чем посадить в кувшин лягушку. Честно говоря, никогда не верил в подобную чушь, а тут — смотри-ка…

Я поднял глаза на продавца, молодого хоббита, терпеливо ожидающего, пока я наиграюсь в гляделки с амфибией.

— А у вас лошадиное молоко есть? Перебродившее.

— Кшнарр, что ли? Есть, но не у меня. За полушку могу показать продавца, — хмыкнул он.

Про холодильные свойства лягушек я не знал, но на собственном опыте, еще будучи студентом, убедился, что кумыс — идеальное средство против похмелья. Мой сосед по общежитию, казах, нередко забивал нижнюю полку бутылками с этим чудодейственным средством (и где он его умудрялся доставать у нас?), а учитывая объемы наших возлияний, особенно после очередной сданной сессии, полка так же быстро пустела. Особенно когда на третьем курсе к нам подселили Вано Чечелашвили, который привез с родины трехлитровую банку с чачей. Кутили мы долго, тщательно, можно сказать, с неким творческим замыслом, оставшимся для нас неразгаданным.

Кефир я здесь даже не искал — то, что местные могли назвать кефиром, вполне могло доставить мне дискомфорт в области желудка.

— За полушку я тебе и сам его покажу, — ответил я, и направился дальше, спрашивая чуть ли не каждого про этот самый «кшнарр». Наконец, приобретя заветный горшок со знакомым запахом, не подлежащим описанию, я свернул вбок, выныривая из толпы, и пошел обратно в таверну. Или трактир. Или корчму. Постоялый двор, в общем. А может, мотель?

В этом здании в нашей маленькой комнате с двумя, я подчеркиваю, кроватями меня ждал мокрый, но тщательно вытертый йрвай. Хорошо, что у него был совсем короткий мех — я не раз видел длинношерстных котов после знакомства с водой. Мало того, что после знакомства с этой мокрой и подлой субстанцией они приобретали совершенно неописуемое выражение морды, так еще и величие крупного пушистого зверя куда-то терялось. Картина забавная, но отнюдь не блещущая красотой и гармонией.

Я бросил тюк одежды рядом с ним, швырнув на пол сапоги, голенища которых хоть и были ниже моих, но по размеру совпадали один в один. Затем протянул ему горшок:

— Пей. Магическое средство, проверено жизненным опытом.

Локстед молча принял у меня крынку и честно выхлебал половину, облизнувшись и прислушиваясь к внутренним ощущениям.

— А неплохо, — оценил он, протирая уголком полотенца подбородок, успевший вымокнуть в кшнарре. — Вкусно, и болевые ощущения унимает окончательно. Но с кадкой ты этот фокус больше не делай, я же плавать вообще не умею.

— Не можешь — научим, не хочешь — заставим, — фыркнул я. — Подашь на меня в суд потом, а пока меряй одежду. И только попробуй сказать, что велика!

— Интересно, по какой статье на тебя в суд подавать, — пробурчал Локстед, — «Покушение на жизнь» или «Нарушение дипломатической неприкосновенности»?