Наваждение - Екатерина Мурашова

– И ты?

– Ну да, я с ним как раз на этой Оранжевой реке и познакомился. По сути, мы вытащили друг друга из весьма серьезных переделок, и оба оказались друг у друга в долгу. А потом он рассказал мне про этого Коську Хорька из Егорьевска и его карту, и мы вместе с ним уехали в Англию…

– Значит так, Мишка, – сказала Софи. – Сейчас я с тобой закончу, ты немного отдохнешь от этой пытки и расскажешь мне все по порядку. Даса – Коська – золото – карта – Мещерский – Николаша – англичане… Вот по этой приблизительно линии. И очень подробно. Хватит мне уже играть в эти игры с закрытыми глазами… Ты ведь еще не знаешь, что на заимке у Черного озера произошло…

– Ты мне расскажешь?

– Конечно. Но только после тебя… Мишка… – Софи наклонилась и коснулась сухими губами плеча Туманова. – Ты все-таки безумен совершенно! Я просто смотреть на это не могу, сразу мутить начинает… Ну неужели тебе не было страшно, когда они…

– Безумно страшно! – признался Михаил. – Все время. Я жутко боялся, что под пыткой или в бреду назову твое имя, их хозяин поймет, что ты для меня значишь, и… Тут-то я, конечно, все им подписал бы, но ни тебя, ни меня это бы уже не спасло… Пока хватало сил, орал и ругался на всех языках мира. Надеялся, что они испугаются и заткнут мне чем-нибудь рот. Но им почему-то в голову не приходило…

– Ты напрасно боялся, Мишка, – грустно сказала Софи. – Мне ничего не угрожало. Николаша Полушкин даже вообразить не может, что для кого-то чужая боль и чужая жизнь может оказаться важнее, чем своя собственная…

– Ну, я бы не сказал, что даже сейчас тебе ничего не угрожает, – сумрачно заметил Туманов. – Они в любой момент могут сюда явиться и…

– Ты знаешь, – улыбнулась Софи. – Мне кажется, что мишка нас караулит и никого сюда не пустит. Я его ни разу толком не видела, но, знаешь… как-то несколько раз чувствовала рядом. То ветка хрустнет, то сопит кто-то… По своему медвежьему разумению возвращает тебе, точнее, инженеру Печиноге долг…

– Хороший мишка, – сказал Туманов и сцепил зубы, потому что Софи как раз потянула на себя очередной кусок присохшего мха.

Глава 44

В которой бушуют страсти, рассказывается история Коськи Хорька, Софи пишет к Элен, а киргизка Айшет убивает Веру Михайлову

Здравствуй, милая моя Элен!

Знаю, все знаю, но даже я вообразить не могу, что сказать. Петя писал ко мне. Пишу на адрес имения, надеясь, что, даже если тебя там уже нет, старые слуги найдут возможность передать, потому что все они тебя в независимости ни от чего боготворят, и меня, должно быть, помнят.

Говорю о своем, но не потому, что черства душой, как многие меня полагают, а потому лишь – что слов не найти. Ты все сделаешь, как надо – вот все, на что мне рассчитывать остается. Если бы могла молиться, молилась бы за тебя теперь.

Первое, что тебя интересует, наверное: инженер Измайлов.

С Андреем Андреевичем тут произошла история, которая словно списана из романов Виктора Гюго. Я, если честно, и до сих пор поверить не могу, думаю, тут какая-то ошибка, в которую все из тяги к романтизму поспешили поверить. Но это уж ничего не изменит, так что и судить не о чем.

Впрочем, рассказываю по порядку. Фигуранты тебе уж все представлены из прошлых двух писем, потому ближе к делу.

Полиция, получив понятные тебе известия, заинтересовалась нами с Андреем Андреевичем нешуточно. Машенька Опалинская, радея, кажется, не обо мне, а о нем (ревновать не стоит, он ей симпатизирует, но от нее, и это видно, душою устает), предложила нам, пока все утрясется, пожить у них с Сержем на заимке возле Черного озера. Задумывала и оформляла стоящий там терем небезызвестная тебе Варвара Остякова, и строеньице, скажу тебе, получилось оригинальное весьма. Вокруг терема живут всяческие, на сибирский лад «божьи люди», и среди них странница Евдокия, – высокая, строгая старуха с сухим лицом и широко расставленными зелеными глазами, которые, правду сказать, сразу показались мне знакомыми.

Жили мы там недолго, но скучно. Измайлов в охотку беседовал с «божьими людьми» все больше о Боге и смысле жизни, от чего у меня, как ты сама понимаешь, скулы сводило.

Все это время опять же небезызвестный тебе Николаша Полушкин, оказывается, пребывал в Егорьевске и плел свои интриги, конечной целью которых было заполучить принадлежащую англичанам концессию на добычу золота и меди на Алтае.

Один из англичан, мистер Майкл Сазонофф, тебе тоже знаком. Догадалась? Наверное. А теперь попробуй представить, что я испытала, увидев его живым и невредимым…

Скажу только, что действует он на меня также гипнотически, как и прежде. О будущем загадывать не берусь, но пока мы с ним крепко постановили в Петербург ехать врозь, там не видеться, а ему – как можно скорее уезжать обратно в свою Англию… Может быть, и пронесет, кто знает…

Похоже на то, что Николаша Полушкин каким-то образом имеет на меня зуб. То ли еще со старых времен (что вообразить сложно), то ли хочет меня извести, выполняя чье-то пожелание… В общем, именно он, по-видимому, предупредил жандармов, что на заимке у Черного озера мы с Измайловым прячем не только Гришу, но и еще, под видом странников – едва ли не взвод разных беглых политических и прочей каторжной шушеры. И все – вооружены, и готовы обороняться до последнего…

Казаки из Большого Сорокина, поднятые в ружье, во главе с есаулом поскакали сражаться с врагами царя и отечества…

Свободно гуляющая заповедными лесными тропинками Елизавета-Лисенок увидела их на марше, и, сразу заподозрив неладное, напрямик через болото кинулась на заимку – предупредить нас об опасности. Кто бы мог предположить, что вслед за рыжей Елизаветой отправится на прогулку наш неугомонный Серж Дубравин, по-видимому, тайно в нее влюбленный (я давно подозревала это, наблюдая, как он на нее смотрит, но все никак не находила доказательств…)!

На заимке все они появились буквально накануне приезда (точнее, «прискока») казаков. Мы, надо признаться, сначала растерялись и не поверили Лисенку. Все это казалось какой-то чепухой и бредом (ведь мы тогда ничего не знали о Николашином доносе). Наверное, казаки поднялись в какое-нибудь другое место, – подумала я. Потом Серж как-то очень решительно взял все на себя и сказал, что лучше все-таки подготовиться. Евдокия хотела переодеть меня монашкой, но Серж заявил, что на это нет времени и велел мне вместе с Лисенком бежать в лес, от греха подальше, а они с Измайловым останутся, чтобы в случае чего взять все на себя. Андрей Андреевич с тем согласился и даже предположил, что, как бывший народный трибун, сумеет с ними договориться.