Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В марте 1925 года при штабе 63-й дивизии была сформирована Комендантская команда, в которой оказалось большинство молодежи со вполне или не вполне законченным средним образованием. В июне они все были выделены в Отдельную юнкерскую роту, командиром которой был назначен русской службы полковник Н.Н. Николаев, одновременно рота была переведена в город Цинанфу. Постепенно, при помощи посылки вербовщиков в Харбин, состав роты был увеличен и дошел до 87 человек, которые и вышли на фронт осенью 1925 года. При выходе на фронт произошла смена командира роты, ее принял капитан Русин[543], известный тем, что в 1918 году перешел к нам от красных со своей дивизией и тем значительно облегчил взятие Перми. Несмотря на эту заслугу, он не был продвинут по службе и так и остался до конца капитаном.
В то время генерал Чжан Зун-чан воевал с маршалом Чан Кай-ши, который опирался на помощь и на советников Советского Союза. Боевая служба роты началась боем под железнодорожной станцией Фуличжи, затем рота участвовала в больших боях за обладание Пекином, Нанкином, Суджафу, железнодорожной станцией Фынтай и т. д. Боевое счастье сопутствовало роте, убиты были только младший офицер роты полковник Штин и юнкера Скрябин, Мозалевский и трое других, фамилии которых не удалось выяснить. Но, кроме боевого счастья, помогала роте и основательная выучка, так как до выхода на фронт рота усиленно занималась как строевыми занятиями, так и теоретическими. Правда, научная сторона не могла быть поставлена прочно из-за отсутствия учебных пособий, почему преподавание велось по кратким запискам.
Осенью 1926 года, после годичной боевой практики, юнкера были произведены в подпоручики и большей частью вышли в добровольческие полки 104-й и 105-й, меньшая часть вышла в рядовые полки – 107-й, 108-й и 109-й.
Одеты были юнкера в китайскую форму, которую нужно было приобретать на свой счет. Довольствие было отличное, так как командиры русских частей избегали делать экономию из довольствия своих подчиненных. Размещались, за отсутствием казарм, по частным домам, школам или кельям монахов при кумирнях. Большие затруднения были с обувью – сапогами, поэтому обычно все носили обмотки и китайские туфли. Жалованья получалось – 11 долларов рядовым, выплачивалось оно своевременно только в спокойное время, во время боев бывали задержки по два-три месяца. Но случалось и так, что выплачивалось двойное жалованье, это бывало тогда, когда нужно было брать какой-либо город, где ожидался большой «фацай» – военная добыча, от противника и жителей. В этом случае бригадный генерал объявлял перед фронтом: «Ваша город бери – наша деньги давай».
Мораль вербованной армии Китая того времени, лишенной идеи, ведшей бои за мелкие и корыстные интересы своих маршалов, обираемой своими строевыми начальниками и на жалованье, и на довольствии, – не могла быть высока. Это, естественно, отозвалось и на душевном состоянии русских добровольцев. Они увидели, особенно после ранения начальника дивизии генерала Нечаева, – когда Н. Меркулов объявил себя начальником дивизии и непокорных ему офицеров не только арестовал, но и приказал старого боевого офицера полковника Карлова приковать за горло, на цепь к стене тюрьмы, – что являются слепым орудием в руках наглого спекулянта; как следствие, в полках началось разложение: пьянство, картежная игра и самоубийства. Вне всякого сомнения, что большие боевые потери – в Цинанфу на кладбище похоронено около двух тысяч убитых, или половина всех добровольцев, – также содействовали этому разложению; они усиливали чувство обреченности, появившееся во второй половине Хабаровского похода под влиянием огромных потерь и отсутствии каких бы то ни было пополнений.
Но на этом фоне юнкерская рота резко выделялась своим моральным обликом среди всех остальных добровольцев. В ней отсутствовали не только внешние признаки разложения, но и внутренние причины его, так как юнкера оказались наиболее невосприимчивыми и не очень-то прельщались ни «фацаем», ни пьянством, ни карточной игрой. Характерным отличием комплектования роты было то, что все время целиком она была сформирована из жителей Харбина, – вся линия Восточно-Китайской дороги не дала никого.
Послесловие
По времени формирования военные училища на восток от Волги можно разбить на три периода: училища Оренбургское, Хабаровское, Читинское, Морское, инструкторские школы Тюменская и на Русском острове во Владивостоке и Уральская школа прапорщиков (самотеком) – до января 1919 года. Второй период, когда военно-учебные заведения формируются по распоряжению Военного министерства: училища 1-е артиллерийское, 2-е артиллерийское техническое, инструкторские школы в Екатеринбурге, Челябинске (пехотная и кавалерийская), Иркутское, Томское военные училища – в мае – июне 1919 года. Последний период – октябрь 1921 года: Корниловское училище во Владивостоке, Гардемаринские курсы Сибирской флотилии и заграничные формирования: Шандунское училище и Юнкерская рота 65-й дивизии Китайской армии – опять-таки частный почин местных начальников.
Случайность формирования, бессистемность, непродуманность, отсутствие понимания задач и целей приводили, как правило, к тому, что выпуски производились уже тогда, когда армия, в сущности, в офицерах не нуждалась и они становились рядовыми бойцами. Сделаны вовремя только выпуски: школы на Русском острове – 15 февраля 1919 года, Оренбургского училища – 3 июля того же года, в августе Хабаровского училища (21 юнкер) и сентябре – Екатеринбургской школы. Единственно правильной и продуктивной можно считать работу Тюменской школы, впоследствии развернутой в 16-ю Сарапульскую дивизию. Уже первый выпуск школы на Русском острове разсыропливается по трем дивизиям, которые, не имея хорошо сбитых кадров, оказались малобоеспособными и дали большой процент перебежчиков к красным.
Как строевые части, военные училища оправдывают надежды, возлагаемые на них: поведение юнкеров в бою безукоризненно. Половина юнкеров-челябинцев, выполняя задачу, гибнет в бою, но училище не отходит. Такую боеспособность во всех армиях проявляли не многие части. Екатеринбургская школа, в течение двух месяцев, от 13 июля 1919 года, – единственная надежда и опора Сибирской армии. Оренбуржцы и иркутяне гибнут, вследствие измены и бегства командующих ими генералов, школа на Русском острове является оплотом Владивостока, пока позорное поведение ее начальника не приводит ее к бунту. Читинское училище, выходя дважды на фронт, оправдало возлагаемые на него надежды. 1-е Артиллерийское и 2-е Техническое гибнут, вследствие предательства генерала Розанова. Екатеринбургская школа, Томское военное училище и Челябинская кавалерийская школа – единственно боеспособные части прикрывающие с тыла движение беспорядочной орды, в которую превратились войсковые части после оставления нами Ново-Николаевска и Томска.
Понимания, что военные училища являются политическим оплотом режима, не было. В одних городах – Томск, Иркутск, Владивосток – сбиваются по два училища, другие, как Красноярск, остаются без военных училищ – это облегчает задачу
