Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме того, в 6-ю роту были назначены отделенными начальниками мичманы Макухин[563] и Арбузов[564], а в 7-ю роту лейтенант Б.А. Калинович[565]; лейтенанты Д.В. Запольский, Куфтин, Богданов и Жук перешли на нестроевые должности. Вместо капитана 2-го ранга Остолопова командиром 3-й роты был назначен лейтенант Мейрер…
22 марта 1-я рота, при участии корпусного ослика Яшки, устроила празднование точки «Овна», бывшее очень эффектным в африканском пейзаже. С конца апреля отношения между двумя старшими ротами стали более мирными и постепенно, по мере того как гардемарины знакомились друг с другом, перешли почти к нормальным. В мае несколько гардемарин 2-й роты удостоились производства в вице-унтер-офицеры.
Находившаяся до лета в плавании 3-я рота не участвовала в общей жизни корпуса. Руководящее ядро этой роты составляли бывшие кадеты Петроградского Морского училища, пользовавшиеся известным уважением со стороны старших гардемарин.
С первого дня пребывания на африканской земле хозяйственная часть под начальством старшего лейтенанта Помаскина, потом прекрасного организатора лейтенанта И.Д. Богданова делала большие усилия, чтобы обеспечить корпус всем необходимым. Не имея ни средств, ни материалов, это было очень трудное дело. Главной заботой был вопрос о питании пятиста человек. Французское правительство, на иждивении которого находился корпус, уменьшило первоначальное ассигнование с 2 франков 12 сантимов в день на человека до 80 сантимов. Воспитанники стали получать голодный паек, заключавшийся в 150 г хлеба и два раза в день супа из чечевицы, в котором можно было обнаружить следы консервированного мяса. Заведующий кухней, полковник А.Ф. Калецкий, изощрялся всеми способами, чтобы из провизии не пропала ни одна кроха, и, забыв свой чин, лично мешал котлы и строго следил, чтобы порции у всех были бы равны. Но благодаря хлопотам вице-адмирала Кедрова и морского агента в Париже, капитана 1-го ранга В.И. Дмитриева[566], к лету паек был увеличен и дошел до достаточного.
В Сфаяте, при участии дам, были оборудованы швейные и сапожные мастерские. Из присланной с «Кронштадта» бязи дамы сшили всем летнюю одежду, шляпы на манер головного убора американских матросов и сделали парусиновые туфли. Сшитое по приказу генерала Врангеля обмундирование гардемарины получили лишь в Кебире! Французы дали бушлаты. Таким образом, наконец, все воспитанники смогли прилично одеться. В Сфаяте было организовано производство тетрадей и переплетная мастерская, бумагу для которых и кое-какие другие принадлежности прислал из Парижа М.М. Федоров, выхлопотав последние из Союза Земств и Городов.
Капитан 1-го ранга Александров, имея в лице лейтенанта Куфтина, потом капитана корпуса корабельных инженеров Насонова[567] энергичных помощников, быстро и хорошо наладил учебную часть. Специальные кабинеты и классы, столы и скамейки, которые дала эскадра, были устроены в малых казематах. Ушедшие преподаватели были заменены другими, но надо сказать, что профессорский состав всегда стоял на большой высоте. Для преподавания французского языка был приглашен учитель-француз – господин Лафон. Ввиду полного отсутствия учебников, все преподаватели написали каждый свои собственные курсы, которые были отпечатаны в оборудованной в Сфаяте литографии, печатавшей, кроме того, «Морской сборник», выходивший под редакцией капитана 2-го ранга Н.А. Монастырева[568].
С целью подогнать воспитанников к требованиям французских школ, программы были несколько изменены. В гардемаринских ротах, в ущерб артиллерии и минному делу, был сильно развернут курс высшей математики и введен курс «Истории русской культуры». С большим интересом гардемарины слушали курс богословия всеми уважаемого отца Георгия Спасского. В летние жаркие дни, в особенности когда дул сирокко, заниматься было очень трудно, и в такие периоды число учебных часов сокращалось с 8 до 3.
«К сожалению, – пишет капитан 1-го ранга Кольнер, – не только сирокко мешал нормальному течению учебной жизни, несмотря на ее прекрасную организацию. Низший персонал, обслуживавший корпус, был очень невелик; ни о каких дневальных-дядьках, заботившихся о гардемаринах и кадетах Санкт-Петербургского Морского корпуса, не могло быть и речи. Приборка ротных и прочих помещений на форту и классов лежала на самих воспитанниках; они же помогали обслуживать походную кухню, ездили за провизией, чистили овощи и сами стирали свое белье у колодца лагеря. Нередко можно было наблюдать забавную «сцену у фонтана», в которой принимали участие и малыш-кадет, и гардемарин, и почтенный преподаватель-холостяк, и молодой мичман. Все они на равных началах с примерным усердием мыли, терли и полоскали свое белье и летнее обмундирование.
И вот несмотря на эти неслыханные и невиданные ни в одном учебном заведении условия, благодаря налаженной работе и сознательному отношению к науке воспитанников, уровень их познаний при выпуске из корпуса оказался столь высок, что после выпуска многие из них блестяще прошли курс в высших технических учебных заведениях Франции, Бельгии и Чехословакии и стали выдающимися инженерами».
Белый батальон
Для приучения к строгой дисциплине и для физических упражнений на строевые занятия было обращено особое внимание и им отводилось до двух часов в день. Через несколько недель роты четко производили все красивые эволюции сомкнутого строя, даже отмененные новым уставом. «Белый батальон» смог бы по выправке соревноваться с любой гвардейской частью. 9 июня и. д. командующего эскадрой контр-адмирал Беренс передал корпусу вывезенные из Севастополя знаменные флаги: «28-го флотского экипажа» (пожалованный за оборону Севастополя 45-му экипажу) и «3-го морского адмирала Корнилова полка» (пожалованный 2-й Черноморской бригаде). Эти знамена были торжественно переданы корпусу во время парада в день годовщины Гангутской победы. Под звуки составленного воспитанниками оркестра выстроенный перед фортом батальон торжественно принял эти боевые святыни и потом продефилировал мимо адмиралов.
Рядом с фортом была оборудована спортивная площадка, все принадлежности для которой были куплены на средства Всероссийского Красного Креста в Париже. Под руководством поручика В.И. Высочина[569] процветала всех видов гимнастика и воспитанники увлекались фут– и баскет-болом. В награду чемпионы получали одну ложку сгущенного молока!
По очереди рота ходили в плавание на учебном судне «Моряк». Несмотря на хлопоты контр-адмирала Беренса, французы не разрешили «Моряку» выходить в открытое море, и он ограничил свои походы Бизертским озером. Плавание на «Моряке» было большим развлечением в монотонной жизни воспитанников. Кроме того, это давало им возможность, не боясь феноменальной величины судовых крыс, уйти от арабских клопов, которые не дохли ни от каких дезинфекций и летом, окончательно завладев казематами, выселили всех в ров.
В начале лета 1921 года, после сдачи при корпусе экзаменов, 17 офицеров-экстернов бывшей «Сводной роты»
