Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В октябре 1924 года окончила учение и была произведена в гардемарины следующая кадетская рота в 58 человек, поступившая в корпус еще в Севастополе. Ввиду малого количества оставшихся кадет, все они были переведены на жительство в Сфаят, и старый форт, с раскрашенными морскими картинами стенами, опустел. Это совпало с грустной церемонией спуска флагов на судах эскадры, произошедшей 6 ноября 1924 года.
В 1925 году корпус закончили последние две кадетские роты, уже набранные в Бизерте. 1 мая был последним учебным днем Морского корпуса, благодаря которому, под мудрым руководством вице-адмирала Герасимова, 300 юношей и мальчиков получили хорошее образование и были подготовлены для дальнейшей жизненной борьбы.
Приказом по Морскому корпусу № 51 от 25 мая 1925 года этот день был назначен днем окончательной ликвидации Морского корпуса.
В. фон Берг
Морской корпус в Африке[574]
Но вот и Бизерта. Что такое Бизерта? Бизерта – сказка, пятилетний сон, красивый и фантастичный. Бизерта – это море, как беспредельный темно-синий сапфир в оправе золотых берегов, песков пустыни. Волна прозрачная зеленым изумрудом переливается на солнце. Кружево белой пены лобзает золотой песок. Море, порою спокойное – зеркало ясной небесной лазури и ярких бриллиантовых звезд; порою бурное, мрачное, черное, с гневом и ревом разбивает могучие волны о белые скалы своих берегов.
На плоской вершине Джебель-Кебира высоко над морем у ворот мертвой крепости тихо и мерно шагал бронзовый часовой. Красным маком горела на голове его феска, раскачивались голубые шаровары на ходу, и белый плащ, подбитый малиновым сукном, ниспадал с плеч живописными складками. Он был одинок на этой вершине, этот араб колониального войска, и было ему скучно у железных ворот каменного форта. Там, куда устремился его взор, разрезая синюю равнину моря стальными носами, шли военные корабли. За кормой их реяли белые флаги с голубыми крестами, а на мачтах развевались французские флаги. Линейные корабли, крейсера, миноносцы, подводные лодки, транспорта шли с моря в Бизерту, направляясь в канал. Что за суда, какой нации? – подумал солдат, знавший только флаг французский да тунисского бея.
Шаги за ним, он оглянулся; взял ружье к ноге, встал смирно. Пришла смена часовых с разводящим. Вышел из крепости француз-сержант, позвенел ключами от боевых погребов и, указывая на идущие с моря корабли, сказал разводящему по-французски: «Вот идут русские, у них была революция, и они пришли искать убежище у нас, у французов». (Сержант читал газеты и увлекался политикой.) Сменный часовой еще раз посмотрел на корабли, и губы его повторили по-своему слова сержанта: «Русса, Русса, Алла малекум, Русса!» – и он побрел в караулку обедать и спать, бормоча на ходу свой идеал жизни: «Боку манжю, боку кушю, пе травайе».
А корабли тем временем входили уже в канал Бизерты и расстанавливались на якоря и бочки французским капитаном – над портом. Гремели якорные канаты, убегая в воду. Ярко-желтые флаги взвились на мачтах. Французский карантин покрыл русские суда. Никто не смел съехать на берег, никто не смел приехать к нам. Что за болезнь была на эскадре? Оспа, тиф или чума? Нет! Не того опасались французы: от тифа, чумы есть прививка. Мы шли из страны ужасной болезни: красной духовной проказы, и вот этой заразы пуще другой боялись французы. И вот «карантин» над судами… вот желтые флаги…
Около месяца простояли мы в Бизерте под желтым флагом, наконец нас узнали, оценили, поняли, сделали отбор на опустевший к тому времени пароход «Константин» и отправили его обратно в Россию. Дошел ли, не знаю, и куда пришел, не ведаю. Только желтый флаг слетел с мачты и земля… земля стала нам доступной. Комиссии из офицеров эскадры, из офицеров корпуса и представителей французских властей начали усердно объезжать лагеря, крепости и поселки, изыскивая место, где бы крепче, лучше и удобнее свить себе новое гнездо на чужом дереве.
Звучали имена «Надор», «Аин-Драхам», Сфаят-Кебир, Сен-Жак и многие другие. Для Морского корпуса был выбран Сфаят и Джебель-Кебир, та самая «высокая гора», с которой в день прихода эскадры смотрел удивленный солдат. Позвякивая ключами, прошел французский сержант, и тяжелые железные ворота крепости гостеприимно открылись навстречу первым русским переселенцам: капитану 1-го ранга Китицыну, его мичманам и гардемаринам. Они вошли в крепость, заняли форт и начали все приготовления к принятию Морского корпуса в недра французской крепости. Во дворе стояли фургоны с соломой для тюфяков, арабы-солдаты вытаскивали топчаны, сержанты выдавали чехлы и одеяла. Работа кипела в молодых энергичных руках. Быстро сколотилась и создалась 1-я рота гардемарин корпуса (Владивостокская).
Наступила моя очередь съезжать с «Генерала Алексеева». Спешно укладывали кадеты свое обмундирование и личные вещи в походные мешки и кисы. Получались довольно грузные кули. Возник вопрос: с ружьями пойдем, с ротным флагом или как нестроевая команда?
Узнали: французы берут оружие наше «на хранение», точно мы сами не умеем его хранить! Со скрежетом и чуть ли не со слезами укладывают кадеты жирно смазанные винтовки в парусину и зашивают тюками, чтобы не заржавели… ведь пригодятся когда-нибудь.
Раннее утро. Сыровато. Прохладно. В последний раз, пройдясь по палубе линейного корабля «Генерал Алексеев», который заменял нам родную землю – Россию, который вывел нас из красного плена, окинув его могучие обводы и священный флаг, простились мы со своим спасителем и сошли на палубу французского буксира. Помахали фуражками, прокричали «Ура!» и отошли по каналу. Прощай, родная земля! – теперь уж мы в Африке по-настоящему. Но где же негры? А вот и они! Подходим к пристани. На берегу взвод высоких солдат. Черные, живые, настоящие негры.
– Что это? зачем этот взвод? разве мы военнопленные?
– Нет, пожалуйста, не беспокойтесь, – предупредительно говорит любезный французский лейтенант, провожающий нас… в лагеря?.. Нет, в… баню! – Как можно? Сперва отмыться, продезинфицировать все вещи, а уж потом в чистые лагеря; а на негров не обращайте внимания: это не конвой, нет. Вы свободны здесь, как в любой стране, эти негры – проводники и ваша охрана от туземцев.
Перевожу кадетам своей роты речь французского офицера. Сдваиваем ряды, равняем фронт, и марш в дорогу. За спиной на плече не ружье, а сума, и сума претяжелая. Только ротный флаг впереди, да и тот в
