Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На крюках у рам висит белье и одежда, под нижней койкой тяжелые танки, подбитые гвоздями. В черных пирамидах русские ружья, возвращенные корпусу французами. «Мы должны вас считать беженцами, но мы видим в вас образцовую воинскую часть», – говорил маршал Петэн. Под единственным окном в конце каземата ротный образ в венке живых цветов, перед ним лампада, а под ним наш ротный флаг и расписание ротного дежурства. Походная сумка с учебными книгами и личными вещами в ногах под тюфяком. И все имущество гардемарина и кадета от номера ружья до носка и платка носового находится в описи у отделенного начальника и в книге ротного командира. И часто проверяется наличие на форту. Вы проходите спальни в глубь коридора. Там на картонном барабане тянут нитку через жбан горячего воска – делают собственные свечи для церкви. (Изобретение ктитора капитана 1-го ранга Александрова.) Сладко пахнет медом и ладаном – дверь в церковь открыта.
Вы выходите в полутемный каземат. Там, в стране магометанских мечетей и католического костела, поставил отец Георгий свою Русскую православную церковь в пещерном каземате высокого Кебира. С низкого, сводчатого потолка спускаются зеленые гирлянды пушистого воска и туи, в них вплетены живые цветы. Гирлянды темной рамой окружают белый иконостас с Царскими вратами. На иконостасе образа Христа Спасителя и святого Павла Исповедника. Справа и слева две белые хоругви и знаменный флаг. Белые покрывала на аналоях сшиты из бязи и золотых позументов, паникадило из жести. Через узкую бойницу падает луч солнца на Тайную вечерю над Царскими вратами. В этой церкви, бедной и скромной, уютно-ласковой, свершал все службы и требы церковные для Морского корпуса и семей заместитель епископа Северной Африки, митрофорный протоиерей отец Георгий Спасский – настоятель церкви Святого Павла Исповедника, духовник Морского корпуса и его законоучитель, лектор, оратор и писатель.
Но вот вы вышли из церкви, опять мимо рот идете и выходите на длинный узкий двор, окруженный бастионами и валами со всех сторон. Во дворе три жилых барака вытянулись в одну линию фронтом. В самом дальнем – сперва жили владивостокские мичмана, затем гардемаринская, а после их окончания кадетские роты; уютный уголок был отделен под «кают-компанию». Во втором была мастерская – столярно-слесарная и походная кухня; а в третьем, дверью выходящей прямо на выход из форта, в небольшой скромной комнате с голыми стенами, в углу висел золотой образок, под ним простая кровать, под ней чемодан; другой у стены – заменял платяной шкаф Стол, два, три стула, лампа над столом.
В этой скромной келье жил сам владыка Кебира – помощник директора корпуса, начальник строевой части, комендант крепости капитан 1-го ранга Михаил Александрович Китицын.
За два дня до 6 ноября, с восходом солнца, на самой утренней заре все жители Сфаята были разбужены страшным криком гусей. В пижамах, полуодетые, выскакивали обитатели кабинок на двор, и удивленные сонные лица с тревогой смотрели в сторону отчаянных криков. Не враг ли воинственный ночью обложил полчищами мирный лагерь Сфаят и вместе с солнцем бросился в атаку на спящих русских. И вот гуси по примеру знаменитых предков, спасших Рим, криком и воплем спасают лагерь. Так спрашивали друг друга испуганно-удивленные лица.
Но люди крайней кабинки уже улыбались, поняв, в чем дело: Ванька Махин – этот русый богатырь Сфаята – кухонный мужик, вооруженный острым топором, носился по птичьему двору и ловил трепетавших гусей, убегавших во все стороны в паническом страхе. Ловкие, сильные руки ловили их на лету, склоняли белые, длинные шеи на дубовый сруб, сверкал топор, и алая кровь фонтаном обагряла белоснежные крылья; обезглавленная птица долго еще кувыркалась по двору; а Ванька ловил уже другого гуся. Перепуганные петухи и куры горланили во все горло, хотя побоище касалось только гусей. В своих клетушках пестрые кролики задумчиво вращали свои красные глазки и быстро шевелили ноздрями и усами, точно шептали: «Что такое творится в нашем мирном Сфаяте?»
На краю у обрыва в небольшом хлеву толстая жирная свинья беспокойным хрюком призывала поросят под свою защиту. Поняв, в чем дело, радостно успокоенные, ушли в свои кабинки жители лагеря. Солнце уже ярко блистало над горами. Кадет-горнист играл «Побудку», и эхо повторяло его медный призывный аккорд.
Напившись кофе с маисовым хлебом, освеженные мытьем, в платочках, скрывавших бумажные и железные папильотки – будущие локоны 6 ноября, жены Сфаята расселись в кружок и, положив себе на колени по жирному гусю, ловко и быстро щипали его перья. Мелкие пушинки носились вокруг их голов, как снежинки, лица раскрасились от быстрой работы, глаза блестели улыбкой от приятной, веселой беседы. Готовились к празднику все эти милые добровольные кухарки, прачки, швеи, обдумывали варенья, печенья, пироги, которые надо было замесить, испечь, сварить, жарить на 600 человек своих и гостей.
Обдумывали еще более сложное, во что одеть, принарядить свое тело, какой лентой обвить лоб и локоны свои, какой пудрой побелить лицо и помадкой освежить свои губы, чтобы «в прежней красе» былых счастливых годов украсить «прелестною дамою» Морской бал 6 ноября и, проплясав ночь под военную музыку, закружить голову в пьянящем тумане вальса или бешеной мазурки, наутро 7-го снова погрузиться в серые будни, мечтать об ушедшем «миге восторга» за швейной машинкой, за пеной мыла, за утюгом горячим, за мясорубкой и похлебкой бобовой. Вот о чем болтали милые дамы Сфаята, пока проворные руки общипывали гусей. Прошел час-другой, белым снегом вокруг их ног лежали пух и перья. На камбузе разводили огонь, приготовляли яблоки для начинки «Традиционного гуся». В дежурной комнате кадеты писали меню: «Суп Сен Жермен. Волованы. Гусь с яблоками. Мороженое. Фрукты. Кофе».
На Кебире капитан 1-го ранга Китицын производил репетиции парада белому батальону. А днем до глубокой ночи гардемарины и кадеты расписывали стены рва видами морских сражений, и силуэт памятника Петра Великого украсил стену французской крепости.
Казематы – классы и часть ротных помещений – превращались в уютные, интимные гостиные. Плоскогорье с гимнастической площадкой подметалось и чистилось, расставлялись параллельные брусья, турник, аппараты для прыжков, тюфяки, маты, флажки и жерди для праздника гимнастики. (Гимнастические приборы были закуплены во Франции адмиралом Машуковым, как и многие учебные книги и письменные принадлежности; так и вдали от нас Николай Николаевич продолжал заботится о любимом им корпусе.)
К празднику корпуса подоспело и новое обмундирование, изготовленное нашими
