Том 14. М-р Моллой и другие - Пэлем Вудхауз

Работа в эти дни хоть как-то утешала Джона. Должно быть, нет лучшего средства от любовных мук, чем прозаические подробности большого хозяйства. Сердцу не так уж легко болеть, когда разум занят тем, что Терби и Гонту нужно отдать 61 фунт 8 шиллингов 5 пенсов за установку газовой плиты, а сообществу сельских хозяев � 8 фунтов 4 пенса за цветочные семена. Прибавьте сюда трубы, навоз, корм для свиней, и вы окажетесь в обстановке, которая усмирила бы самого Ромео. Словом, Джону становилось легче. Если иногда, прервав работу, он бросал взгляд на фотографию, тут уж ничего не поделаешь. Со всеми случается.

Заходили к нему редко. Собственно, он поселился над конюшней, а не в самом доме, чтобы обеспечить себе одиночество. Как же удивился он, когда, разбираясь в счете за картошку (�Вандершут и Сын�), заслышал шаги на лестнице. Через секунду-другую дверь открылась, и появился Хьюго.

Как и всегда в подобных случаях, Джону захотелось сказать: �Пошел вон!� Люди, говорившие эти слова его кузену, обычно ощущали, что поступают разумно и правильно. Но сейчас тот был так жалок и растерян, что Джон произнес:

��Привет! Я думал, ты на концерте.

Хьюго коротко, горько засмеялся и, усевшись в кресло, печально уставился в стену. Веки его казались усталыми, как у Моны Лизы. Вообще же он напоминал героя русских романов, который размышляет, убить ли родича-другого, прежде чем повеситься в амбаре.

��На концерте!..�� повторил он.�� Да уж, я там был!..

��Сыграл эту сцену?

��Да уж, сыграл. Они выпустили нас сразу после викария.

��Хотели скорей провернуть то, что похуже? Хьюго с бесконечной скорбью поднял руку.

��Не шути, Джон. Не глумись. Не измывайся. Я � человек конченный. Пришел за утешением. Выпить что-нибудь есть?

��Немножко виски в том шкафу.

Хьюго поднялся, совершенно уподобившись русскому герою.

��Не слишком крепко?�� озабоченно спросил Джон.�� Может, еще водички?

��Ну, что ты!�� отвечал страдалец, выпил весь бокал махом, налил его снова и вернулся в кресло.�� Какая водичка! Лучше вообще не разбавлять.

��Что случилось?�� спросил Джон.

��А ничего виски!�� заметил Хьюго.�� Совсем даже ничего.

��Сам знаю. Что случилось? Хьюго снова помрачнел.

��Старик,�� сказал он,�� мы провалились.

��Да?

��При чем тут �да�? Ты что, так и думал? Я вот очень удивился. Это же верный успех! Конечно, нельзя было ставить нас в начале. Перед серьезной сценой публику надо расшевелить.

��А случилось-то что?

Хьюго опять поднялся и наполнил бокал.

��Сюда, в этот Радж,�� начал он,�� проникает тлетворный дух. Я бы так сказал, дух беззакония и распутства. Освистали бы меня несколько лет назад? Да ни за что на свете!

��Ты не играл здесь �Юлия Цезаря�,�� напомнил Джон.�� У каждого есть свой предел.

Довод был убедителен, но Хьюго его не принял.

��В доброе старое время я мог бы читать им монолог Гамлета. Нет, дело в беззаконии. Я бы даже сказал, в большевизме. Сзади стояли какие-то субъекты с Бадд-стрит. Раньше бы их никто не пустил. Начали они сразу, шикали на викария. Я думал, они хотят, чтобы он закруглялся, не задерживал номеров, а только выйдем мы с Ронни, они обалдеют. Но нет. Только мы начали, слышу: �Вон!�, �Долой!�, �Брысь!�