Княжна (СИ) - Кристина Дубравина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«С тех пор, как тебе пригрозили наркотой и групповым изнасилованием. Или, думаешь, это — не веский повод говорить «по-плохому»?»
Вероятно, веский. И даже более чем. Не исключено, что для Вити — более веский, чем для самой Ани.
Губы девушки сами нашли макушку Пчёлы и поцеловали мягкие-мягкие пряди, пахнущие табаком, его одеколоном, аромат которого иногда в толпе чувствовала и обязательно оборачивалась в надежде увидеть знакомую спину в излюбленном коричневом пальто.
— Я с тобой, как за каменной стеной, Пчёлкин, — проговорила Аня тихо, чтоб только он услышал. Пальцы в русых волосах дрогнули, когда Князева всё-таки приняла и поняла всё беспокойство, злость Витину, из-за неё же и появившуюся в сердце мужском.
Она подбилась ближе, едва лицами не сталкиваясь.
Губы их оказались близко-близко, словно сантиметром расстояния дразня, на выносливость обоих проверяя, когда Князева сказала вещь искреннюю, какую, вероятно, ей стоило говорить чаще:
— Мне с тобой не страшно. Спокойно…
В любви бескрайней, неизвестной ни одному творцу, она провела снова ладонью по волосам его, а сама почувствовала, как руки, держащие у талии, у Вити потянулись вверх.
В чувственном напряжении ладони его чуть задрали атласную майку.
— Отпускать не хочется.
— Не пускай, — разрешил ей Пчёлкин. — Я и не собираюсь никуда уходить, Ань. Ты… — он замялся на миг, словно слова все забыл, и на неё взглянул так, что Анна вслед за ладонями его ввысь потянулась, коленями сильнее упираясь в матрац по разные стороны от бедёр мужчины.
— …мне и так в душу глубоко слишком забралась, чтоб я думал бы куда-то там…
— Это хорошо или плохо?
Витя под рёбрами её перехватил так, что Князева бы могла даже напугаться, как бы не осталось на коже синяков. В плечо Ане, заведенный тем, как разговор их из серьёзного перетёк в обмен откровенностями, прорычал почти:
— Ахереть как хорошо, Князева. Почитай мне…
Она открыла Нодье сначала, прочла пару строк на французском, но Витя и минуты не послушал. Вполне скоро книга закрылась, докинутая до комода, а сам Пчёла на кровать упал, утягивая Анну за собой в долгий-долгий, как грядущая их ночь, поцелуй.
Мужчина чуть волосы все Анне не растрепал, приподнялся, через горло стягивая с себя футболку. Сама Князева, взгляд которой сделался больно затуманенным от мыслей, за третий год совместной жизни переставшие казаться бесстыдными, поцелуями побежала по шее и ниже, к россыпи родинок в районе рёбер. Вместе с ходом секундой стрелки часов послышался шепот Пчёлы, ругающегося грязно, но так искренне…
Часы над комодом вещевым показали сорок шесть минут двенадцатого.
Прошло порядка двадцати часов с момента, когда окна квартиры на Остоженке запотели в контрасте от ночной прохлады и жара спальни, в стенах которой слышались шлепки, влажные поцелуи и скрипы каркаса кровати, расшатывающейся под тяжестью двух разгоряченных тел, двигающихся друг на друге. В тот раз их близость была поистине дикой, близкой к животной; могло показаться, они до того не виделись год. Одна горячая волна проходилась по бёдрам, а вслед ей уже двигалась вторая, бьющая по напряженному низу живота.
И пламя, разгоревшееся, как от утечки газа, обернуло какие-либо сомнения в ворох пепла.
«Я тебя в обиду не дам» — уверял Пчёлкин, сжимая крепко бедра двигающейся на нём Ани и дыхание переводя, падая с ней на кровать, грудь свою девушке подставляя.
«Ни за что?» — спрашивала она, переворачиваясь на спину, себя подминая под Витю и закидывая ноги ему куда-то за спину в более, чем ясном намёке.
«Никогда» — снова твердил Витя и, разводя шире белокожие бёдра, языком вёл мокрую дорожку от пупка и ниже, заместо томного «ещё» довольствуясь Аниным всхлипом и рукой, зарывшейся ему в волосы.
Диктор по радио сказал, что в Москве наступила половина восьмого, когда за окнами излюбленного Анной BMW показались колонны «Софитов». Возле переднего входа, перед каким парковаться в обычные будни было запрещено, было непривычно много автомобилей. И все машины — неприлично дорогие даже для фрау Князевой, в жизни которой не было толком материальных проблем.
Иными словами, на постановку приехали более, чем серьёзные люди.
— Ты как, котёнок? — спросил Пчёлкин, выруливавший на небольшой скорости прямо к ступеням. Кто-то ему посигналил коротко, но гудок недовольный стих сразу же.
Аня хмыкнула, удивляясь, как смешок не взорвал сузившуюся от волнения гортань, и положила привычно ладонь на руку Витину, на рычаг передач.
А как она?.. Переживала, хотя и знала прекрасно, что всё вчера проверила — и исправность наушников для зарубежных зрителей, и швы костюмов, и знания текста у актёров. Но всё-равно неспокойно было на сердце. Ведь меньше, чем за две недели привыкла к должности главного режиссера — так, что и забыла даже, что, по обещанию Вагнера, эту должность занимала лишь временно.
Но уже вцепилась, отдавать не хотела. Но знала, что заберут звание, если провалится. И оттого не могла отогнать от себя мысли дурные.
— Как перед сдачей диплома, — ответила всё-таки девушка, когда неспешно ехавший автомобиль остановился поблизости от входа. За стеклом показались знакомые ступеньки, на которые швейцары выстелили дорожки. Аня глаза шире раскрыла, и тогда услышала где-то снаружи авто щелчок затвора фотокамеры.
— Вот это Вагнер запарился!..
— Что там? — вскинул брови Витя, и, заглянув в Анино окно, присвистнул. — Ну, всё, как полагается!
— Никогда раньше дорожки не стелились, — подметила девушка и не заметила, как от собственного «никогда» ладонь дёрнулась в напряжении. Кристиан, конечно, не раз говорил, что от «Возмездия» ждал полного триумфа, но Князева и не подумала бы, что он прикажет ковёр перед входом расстелить, что фотографов наймёт.
Всё было… слишком шикарно. Даже снаружи. Даже для Вагнера.
— Режиссёра только так и надо встречать, — сказал Пчёла серьёзно, но с интонацией почти мальчишеской, какая Анну вынудила усмехнуться в веселии. — А-то, правда. Ещё бы они Анну Игоревну не встретили с почётом!..
— Не сглазь, — хмыкнула девушка и вздохнула глубоко. Воздух вдруг показался спёртым. В боковом зеркале Князева заметила чьи-то безликие силуэты, что, слишком близко не подходя, оборачивающиеся на авто.
Пора выходить.
— Пора… — повторила девушка в такт мыслям, и напряглись мышцы живота в боли.
Мамочки, да с чего же так волноваться?.. Ведь всё проверяли десятки раз, — за один только вчерашний день — вся техника была в порядке, актёры веселы и спокойны…
